А был ли я?

Мой обратный путь практически ничем не отличался от похода в офис. Сейчас только разве что шел снег, да и прохожих было побольше. Люди по-прежнему не замечали меня, поэтому мне иногда приходилось лавировать между ними, чтобы не столкнуться.

Крупные снежинки, кружась, медленно падали на землю. Глядя на падающий снег, я думал, что это похоже на замедленное воспроизведение фильма. Казалось, что перед тобой одновременно прокручивают, совместив на одном экране, две картины, где на одной показан обычный город, а на другой – замедленное кино с падающим снегом.

Сбавив шаг, я приподнял правую руку ладонью вверх, создав «аэродром» для падающих белых мух. Пытаясь рассматривать белые неповторимые узоры, я обратил внимание, что снежинки, падая на перчатку, как-то уж очень быстро таяли, не оставляя мокрых следов.

– Одни аномалии кругом, – пробубнил я, понаблюдав еще немного и убедившись в том, что снежинки действительно тают непривычно быстро.

Опустив руку и идя дальше, я продолжил размышлять.

«Ну, со снежинками это, может, и не аномалия вовсе никакая, а просто мое субъективное мнение, – включил я опять логику. – К примеру, снежинки вовсе не тают потому, что поверхность перчатки прохладная, а быстро пропадают из-за того, что они легкие и их просто сдувает в результате моего движения вперед. А кажется, что медленно падают, потому что я давно не видел такие большие и пушистые снежинки, которые, по-видимому, из-за своей площади имеют большую парусность, что способствует сопротивляемости падению. Опять же, наверное, скорость падения снежинок зависит от таких факторов, как атмосферное давление, влажность…»

Так, в раздумьях, я вышел к парковке, где стоял мой автомобиль. Грузовика, перегораживающего выезд моему авто, уже не было. Зато какой-то чудила, сдавая назад на своем старом опельке, пытался припарковаться прямо на том месте, где стоял мой автомобиль.

– Вот черт! – только и вырвалось у меня.

Быстро преодолевая оставшийся путь, я крикнул водиле:

– Эй, куда прешь!

Автомобиль, не думая останавливаться, по-прежнему продолжал движение назад, намереваясь встать на место моей машины. Успев подбежать, когда до столкновения оставалось с полметра, я стукнул ладонью по багажнику опеля, крикнув при этом:

– Стой!

Автомобиль замер, затем проехал пару метров вперед и снова остановился. Из открывшейся передней двери вышел толстый дядька в засаленной куртке. Подойдя к задней части своей машины, он осторожно заглянул за багажник. Потом, встав на одно колено, заглянул под задний бампер. Затем, встав и отряхнув колено, обошел свою машину, внимательно осматривая ее.

Я стоял и наблюдал за происходящим, ожидая, что же будет дальше.

А дальше толстый водитель, сев за руль своего авто, начал снова сдавать назад.

Понимая, что этот дядька не видит ни меня, ни мой автомобиль, я сделал шаг навстречу медленно едущей назад машине, а затем не сильно пробарабанил уже двумя ладонями по багажнику. Звук неожиданно получился довольно громким. Автомобиль резко остановился. Я отошел немного в сторону и снова стал наблюдать.

Водитель, не глуша мотор, вышел из автомобиля. Не закрывая дверь, толстяк быстро подошел к задней части своего авто и оглядел его. Затем, опустившись уже на оба колена, водила залез с головой под бампер. Через минуту, по-видимому, осмотрев под машиной все как следует и не обнаружив ничего подозрительного, дядька, тяжело дыша, поднялся. Потом мужик, отряхнувшись от снега, с удивлённым лицом снова обошел авто, внимательно осматривая свой опель. В итоге толстяк еще раз подошел к задней части своей машины и снова внимательно все осмотрел. Постояв так с задумчивым лицом с минуту, водитель опеля хмыкнул, пожав плечами. Затем дядя, почесав затылок, сел в свою машину и уехал на другой конец стоянки, где было одно свободное место.

Со словами «Что-то стало холодновато» я подошел к своей машине и сел на водительское место.

В автомобиле, казалось, было еще холоднее, чем на улице. Я завел двигатель и стал ждать, когда прогреется салон. Смотря по сторонам, я увидел неподалёку одиноко стоящую урну. Урна была бетонной, без днища, еще из советских времен, такую вполне можно было переставить. Выйдя из машины, я подошел к урне и, перекатив ее, поставил метрах в двух от переднего бампера своей «шеви».

– Вот так-то лучше будет. Никто не полезет больше парковаться на место, где стоит мой автомобиль.

Минут через пять я почувствовал, что в салоне уже немного потеплело. Потихоньку согреваясь, в раздумьях о происходящем я уставился на стоящую впереди урну.

– Интересно! – приподнял я бровь.

Сейчас я обратил внимание, что на верхней кромке кольца урны совсем не было снега. По идее, при ее перемещении, держа за верх, я, конечно же, непроизвольно стряхнул бы его. Но, с другой стороны, часть снега должна была налипнуть на верхушку урны, подтаяв под ладонями. Я продолжил рассматривать урну, и мне показалось, что помимо снега, местами отсутствовала еще и часть самого бетона, из которого она была сделана. Выглядело это так, словно на нарисованном карандашом рисунке отсутствует небольшая часть верхушки изображенного предмета, будто бы она стерта ластиком. Хотя я хорошо помнил, что вся урна и верхняя ее часть были целыми.

«Интересненько, интересненько!» – мне стало любопытно узнать, ровный у урны верх или нет.

Я только начал потихоньку согреваться в теплой машине. Решив пока не выходить на улицу для осмотра поверхности большой «пепельницы», я стал снова анализировать все, что со мной случилось.

– Ну, давай еще раз все как следует проанализируем! – обратился я сам к себе. – Соберем, что имеем и решим, что будем делать дальше.

Мысль о том, что я умер, отметем сразу – так я решил уже не в первый раз. Как-то не хотелось в это верить, да и ощущал я себя вполне нормально. Живым!

Чувствовал и ощущал я себя действительно как обычно: тут зачешется, там в животе заурчит… Вот бедро сверху побаливает – результат моего сегодняшнего падения. Опять же, на окружающую температуру адекватная реакция тела: когда холодно – мерзну, вот теперь стало тепло – согрелся. «К тому же еще и чувство голода начинает потихоньку подкрадываться» – понял я, обратившись к своим ощущениям. Все шесть чувств восприятия мира здорового человека работали у меня исправно, без каких-либо заметных изменений.

– Думаю, этого количества доводов, что я жив, вполне достаточно, – негромко проговорил я.

Согревшись, я снял шапку и бросил ее рядом со своей сумкой, лежавшей на переднем сидении. Немного снизив обороты печки, я продолжил размышлять.

Да и не сплю я! Очень уж долгий, сложный и необычный сон получился бы, будь это так.

«Хотя… – вспоминая недавний сон, подумал я, – приснилось же сегодня, что мне голову отрезают. Вполне себе необычно – и все же реалистичным казалось».

Ну, даже если это и сон, я все равно решил, что необходимо все как следует обдумать и затем решить, что дальше делать.

Итак. Что имеем? Меня никто не видит. Меня и, получается, мой автомобиль, мои вещи и одежду. Плюсом к этому меня никто не слышит, хотя я прекрасно всех слышу и вижу! Почему-то есть еще один такой же, как я, или очень похожий на меня чувак. По телефонам родственников, друзей, знакомых отвечают незнакомые люди. Материя, вышедшая из меня, такая как дым, жидкость, кусочки твердого вещества, становится невидимой.

Прервав ход своих мыслей, я посмотрел на урну. Выйдя из автомобиля, подошел к ней. Нагнувшись, я внимательно осмотрел ее верхнюю кромку. На урне действительно отсутствовал снег и часть верха. Прикоснувшись рукой к мусорке, я провел ладонью по кругу ее верхушки. Мои пальцы ощутили гладкую, с небольшими плавными бугорками поверхность. Увиденное моими глазами шло в разрез с тактильными ощущениями. Я приподнял руку и затем опустил ее, надавив указательным пальцем на то место, где, как говорили мне мои глаза, была самая большая выемка. Не доходя до поверхности этой впадины, мой палец уперся в невидимую преграду. Я надавил еще несколько раз с усилием, но мой палец так и не дошел до видимой части верха урны.

– Да, брат, – обратился я сам к себе негромко, – аномалия! Все-таки кругом одни аномалии!

Затем я, повернувшись и направившись было к своему автомобилю, остановился в удивлении. Только теперь я обратил внимание, что на моей машине вообще не было снега. По-видимому, снег, падая на мою «Шеви», тоже становился невидимым, как и она сама. Теперь мне было понятно, почему другие водители не видели фигуру облепленной снегом машины, которую, казалась бы, как я сейчас понял, должны были увидеть.

Сев обратно в автомобиль, я продолжил обдумывать происходящее. Получалось, что те места, к которым я прикасался, прикладывая при этом усилия во время перекатки урны, стали от этого невидимыми. Это с одной стороны. С другой стороны, снег, падая на мою машину, и безо всякого прикладывания к нему усилий тоже становился невидимым.

Становилось все интереснее и непонятнее, что вокруг происходит.

Анализируя факты, я продолжил делать выводы.

– Итак, выходит, что каким-то непостижимым образом стали невидимыми я, мои вещи и мой автомобиль. А также почему-то при моем контакте с некоторыми предметами или их частями они тоже становятся невидимыми.

Я схватился за руль двумя руками и крепко сжал его. Терпеливо просидев так минут пять, я разжал пальцы рук и убрал их. Внимательно разглядывая те места, за которые только что держался, я не заметил никаких изменений. Руль выглядел таким же равномерно черным.

Посмотрев через боковое окно своего авто, я увидел лежащую неподалеку слегка припорошенную снегом ветку. Выйдя из машины, я подошел к ветке и поднял ее. Затем, отломив тонкий кусок, отшвырнул его в сторону, оставив себе более толстую часть. Отряхнув оставшийся кусок ветки от снега, я сел с ним обратно в машину. На всякий случай повертев палку перед глазами, я убедился, что это обычный кусок дерева. Начав эксперимент, я выставил руки перед собой на небольшом расстоянии друг от друга и крепко сжал ветку. Наблюдая за временем на часах приборной панели автомобиля, я просидел так пять минут, продолжая держать ветку перед собой. Наконец, медленно разжав правую руку, я отвел ее в сторону.

– Вот черт! – вырвалось у меня.

Хоть я и был готов к тому, что произойдут какие-то изменения, но все равно удивился увиденному. Ветка была сухой, серого цвета, толщиной сантиметра два, с небольшим изгибом у конца. В общем-то, ветка как ветка, ничего особенного, но вот только в том месте, где я ее только что сжимал, она отсутствовала. То есть она, конечно, там была, но ее в этом месте не было видно. В том месте под ней теперь виднелась приборная панель моего автомобиля.

– Или… – я поднял высвободившуюся руку, выставил указательный палец и медленно направил его к тому участку палки, которого не было видно. Палец, достигнув места, где должна была быть ветка, уперся в твердую поверхность. Тогда я положил ставшую необычной палку себе на ноги, разжал вторую руку и убрал ее. У себя на ногах я увидел три коротких отрезка ветки, лежавших в одной плоскости и составлявших одну линию с небольшими промежутками между собой. Разглядывая ветку, я ясно увидел, что в тех местах, где ее сжимали мои руки, она как бы отсутствовала. Видны были плавные короткие переходы видимой части на невидимую и обратно. Причем в тех местах, где не было видно ветки, не наблюдалось ни малейших кусочков древесины. Места, которые сжимали мои руки, стали абсолютно невидимыми.

– Так, так, тааак, – негромко произнес я.

Взяв ветку рукой за один конец, я поднес ее к глазам и стал внимательно рассматривать.

– Well, well, weeell, – повторил я уже на заморском и затем добавил: – Нет, совсем не видно!

Сквозь те места палки, которые стали невидимыми, отчетливо просматривалось лобовое стекло моего автомобиля и дальше – стоянка с припаркованными машинами.