Раненые

– Я прошу тебя, уходи – все так же тихо. Не знаю слышит ли он меня вообще, но сил сказать громче нет.

– Я не много прошу, рыжая, посмотри на меня! – голос стал громче на тон. Он злится.

– Ты пропал на три года, не вспоминал о семье, и не имеешь права указывать мне, что делать, я уже взрослая девочка! – беру себя в руки…решаясь…

– Три года? Я рад, что ты все же считала, а не просто трахалась со всеми подряд, как последняя с… – договорить я ему не дала. Резко обернувшись.

Время остановилось.

Не скажу, что не было этих трёх лет. Они были, мучительные, тяжёлые. Он изменился, возмужал. Тогда ему было двадцать один, сейчас двадцать четыре. С безумно красивым лицом, холодный металл, не выражающее никаких эмоций, только глаза как угли жгут, как и прежде. Он сидит в кресле, раскинув ноги с бокалом виски, открытая бутылка стоит на столике рядом. Рубаха цветом кровавой, спелой вишни с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами, рукава закатаны до локтя, оголяя запястья, перетянутые часами с кожаным ремнём.

Я сглотнула вязкую слюну, мысли начали петлять. Он смотрел на меня не мигая, ощущение полного голода в его глазах и ещё что-то примешено, то, чего раньше не было в его взгляде. Тоска? Но разве может он быть способен на тоску? Он прекрасен и жесток, как и все прекрасное жестоко – любовь, красота, правда. А правда в том, что с того вечера на колесе обозрения, моя жизнь превратилась в ад. И я до сих пор горю в нем.

– Не смей меня оскорблять! Ты не знаешь меня, не знаешь, как я живу. И ты не вправе меня учить жизни, – смелею и делаю пару шагов к нему, тыча в его сторону пальцем.

Он ставит бокал на столик и встаёт. Я замолкаю, теряюсь, забыла какой он высокий, на две головы выше меня.

– Я знаю кто ты! Ты маленькая, похотливая дрянь, которая перетрахала пол института. Я знаю, как и с кем ты живёшь, с этим сопляком Андрюшей. Мистер золотой скальпель! Мудак, который вешает тебе лапшу на уши! – уголок его губ поднимается в подобии улыбки.

– Я не буду это слушать, ты, как и был так и остался беспринципным циником! – зло кидаю ему, чеканя каждое слово.

Знаю, что зря так говорю.

Он медленно начинает двигаться на меня, я же отступаю назад, шаг и ещё, вздрагиваю прикоснувшись голой спиной к холодному стеклу. Он в метре от меня, его запах забивается в ноздри, наполняет лёгкие, виски, сигара и его кожа, не выдерживаю и опускаю взгляд в пол. Только не смотреть на него так близко. Не смотреть.

– Циник? А раньше ты называла меня родным, три года что-то изменили? – почти вплотную подошел, его дыхание опаляет мое лицо, мурашки бегут табуном по всему телу.

– Ты мне не родной, никогда им не был и никогда им не будешь, ты понял? Отойди от меня! – почти моментальная истерика накрывает меня с головой, бью его в грудь, в плечо, куда попаду, но мои удары, абсолютно ничтожны. Он скала, смотрит на меня сверху вниз, сцепив челюсти до скрежета.

Поднимает руки и кладет их по обе стороны от моей головы. Прижимая меня всем телом к стеклу.

От такого тесного контакта бьет разряд, кажется, в двести двадцать, мои руки прижаты к нашим телами, дежавю…он дрожит всем телом, так сильно будто у него температура под сорок. Рыдания накрывают меня, грохот салютов за окном заглушает их, в противном случае все гости в доме услышали бы.

– Я не верю тебе… – голос надломлен, он хрипит.

– Отпусти, ненавижу тебя, – не в силах больше произнести ни слова, закрываю глаза.

Он вздрагивает всем телом от моих слов, как от удара, достигнувшего своей цели…

– Что здесь происходит?! – голос Андрея будто сквозь вату.

Все трое замерли. Я выскальзываю и наспех втирая ладонями лицо иду к парню, как можно ровнее, ноги ослабели и стали как ватные.

– Милая? Кто это? Ты плакала! Эй, я тебя спрашиваю, что тут творится? – Андрей тянется к выключателю и включает свет.

– Успокойся, родной. Это все эмоции! Это мой брат Рома, я не видела его три года, он просто сюрприз сделать хотел. Я и растрогалась, соскучилась, – выкладываюсь по полной программе, мне надо что бы он поверил!

– Родной??? – голос Ромы, как выстрел.

Поворачиваюсь и с мольбой смотрю на брата. Ну давай же, смирись. Ты не имеешь права все портить. Я только отвыкла…отвыкла же?

– Не понял вопроса, в смысле, это претензия? – Андрей напрягся, а я к нему на шею вешаюсь, слава богу дошла не рухнув, как трусиха бесхребетная. Обнимаю, крепко, цепляюсь как за спасательный круг.

– Брат говорю, родной…Ромой зовут, а ты? – Рома подходит и протягивает руку для пожатия в знак приветствия.

– Андрей, жених Лизы – отвечает пожатием.

– Ещё увидимся, жених! – на этих словах он смотрит мне в лицо, полным ненависти взглядом. Ни намёка на тоску, чистое зло. Толкнув со всей силы дверь, вышел. Сама тактичность нервно курит в сторонке. Вот и познакомились.

– Чуть пальцы мне не сломал, он что больной что ли? И что ты тут забыла, я же сказал подождать! – разминает руку и ждёт ответа.

– Да я тебя прошу, давай пойдём к гостям. Меня мужик один шампанским облил, пришла почистить и просохнуть, смотри уже и не видно почти, – сколько же мы тут простояли, что пятно реально просохло. – Зашла, а тут сюрприз новогодний, брат приехал…пошли, все хорошо, человек с дороги просто, устал. А тут народу битком, вот и дерганный. Тащу его на выход, целуя в щеку.

Все гости за столом. Мама рядом с Ромой, такое впечатление, что не удивлена нисколько его появлению, я же до сих пор прийти в себя не могу. Сажусь и не в силах глаза от него оторвать. На меня не смотрит, весь в разговоре, и я заставляю себя успокоится, полностью переключаюсь на Андрея. Тот дуется ещё, но разрешает положить ему еды и разливает-таки долгожданное шампанское. Мы чокаемся, поздравляем друг друга с уходящим годом, Андрей целует меня в губы. Вся напрягаюсь, чувствую буравивший меня взгляд кожей, отстраняюсь и вижу Рому на другом конце стола, который буквально пожирал меня взглядом. Внешне спокоен, абсолютно, но глаза его живут отдельной жизнью.

Кусок буквально не лез в горло, я ковыряла вилкой в салате, перекладывая с места на место листья и думала.

Рой мыслей. Он здесь, зачем? Почему сейчас? Полгода мне не хватило до задуманного, чтобы пропасть отсюда навсегда и прекратить мучения.

Глава 4

Рома

Смотрю на нее и не могу поверить, что вижу так близко, дышу воздухом одной комнаты. Ещё пару часов назад, я почувствовал ее нутром. Рядом, ещё даже не видя, не слыша ее голос.

Зашёл в дом через задний ход, не хотел никого видеть. Переоделся в своей комнате. Хоть где-то ничего не меняется, даже спустя годы. В комнате идеально чисто, вещи выглажены, явно мать подсуетилась.

Последний раз, когда я здесь был, я плохо помнил…кажется температура подскочила до предела, даже порез на шее не чувствовал. Скидывал вещи в спортивную сумку без разбора, документы и на выход…сниму жилье, ключи от машины бросил на тумбочке, что бы больше ничего о ней не напоминало, как возил, как жил под одной крышей, все стереть до чистого листа. Как это случилось? Когда?

Прошлое

Позвонила.

– Спаси меня!

И все я уже жму педаль газа в пол, убью, любого, кто тронет. Она такая одна, ранимая, маленькая. Ее торчащие позвонки всегда напрягали, хотелось откормить, обогреть.

А тут ее голос, полный страха и крик свел окончательно с ума. Время казалось резиновым. Хорошо, что парк у нас один и долго искать не придется. Какого черта, она вообще там шатается? Ну, рыжая, найду и сам прибью! Бросил машину прямо на дороге, с ключами…похер. Ее голос в ушах. Отморозков нашёл сразу, первого вырубил с одного удара в затылок, пока он возился на подруге сестры, нащупал пульс…без сознания, но жива.

Второго засек не сразу, отвлёкся на возню в кабинке, глаза налились кровью, убью суку…его же яйца сожрать заставлю, только бы успеть… с боку засек движение, но увернуться не успел, подонок воткнул мне стекло в шею, боли нет, лишь адреналин по венам. Нападаю в ответ, и гадёныш теряется от напора и молниеносного ответа, не ожидал. Одним ударом выбил ему челюсть, зубы разлетелись в разные стороны. Он осел, контрольным ударом добиваю, мои руки дрожат, костяшки сбитый в кровь…боли нет, вырубаю рубильник. Хватаю кусок арматуры, и похожу к кабинке, желание одно – убивать! На момент мне показалось, что я опоздал. Со всего маху ударил его сзади, прорубив ему плоть до костей. Стащил его на землю и все.

Она поднимает голову и шепчет мое имя. Руки сами разжимаются, роняя железяку. Падаю на колени перед ней, жива. Мне кажется, даже не понимает, что все позади.

Запускаю пальцы в ее волосы и взгляд ее затуманенный ловлю, и тут меня накрывает: опускаю глаза ниже и вижу ее нижнее белье, трусики, чуть прикрытые ее испачканным кровью платьем. В этот момент сломалось что-то во мне. Адски захотелось обнять ее, дрожащими руками беру ее лицо, такое милое и родное, до одури красивое и хочу застыть так на всю жизнь, пусть в грязи и боли, но вместе. А она сумасшедшая меня ещё больше в это безумие толкает, когда за запястья берет и шепчет, о том, как ждала…не выдерживаю и перетаскиваю ее на пол, на себя.

Хочу защитить, успокоить, отдать ей своё тепло, все до капли. Эта кабина, покалеченные отморозки и даже ее подруга, стираются из моего сознания. Только она, моя рыжая. Она ложиться в мои объятья и жмется всем телом, ее нос упирается в мою шею, и я понял, что у меня стоит. Блядь, стоит, как каменный, и на кого? На сестру…мне резко поплохело от острого осознания происходящего.

Моя рыжая, как радар, считывает мое состояние. Трепыхается в моих руках, заставляя меня ещё больше возбудиться…как же она пахнет, страхом, возбуждением, ее волосы разметались по моей груди, упёрлась руками, ощупывает порез, остановись родная! Замри, умоляю.