Суррогат любви. Substitute for love

– О чём? – он посмотрел на неё.

– О нас, – ответила она, осознавая, что наткнётся на полное непонимание, если начнёт озвучивать ему свои истинные мысли.

Что ему аренда и кадровые вопросы, контракты и сроки, окупаемость и налоги, прибыль и издержки? Он пока что совершенно не похож на своего отца в главном. С Анатолием я бы поговорила на эту тему. Хотя, скорее, наоборот, с удовольствием помолчала бы и послушала его. Он так увлекательно рассказывает о том, что сейчас очень интересно мне…

– Чё думаешь? – не унимался Аркадий.

В это время зазвонил телефон Миланы и она отвлеклась на Лейлу.

– Дорогая, ты в Москве? – приветливо начала Нельмина.

Они не общались с июня – с тех самых пор, когда Милана, не выдержав очередной порции слухов, послала её… в Сен-Тропе. Теперь Лейла, очевидно, простила обиду и решила возобновить контакт: жизнь Миланы стала слишком непонятной со стороны.

– Да, на чуть-чуть, – Милана зевнула и закончила фразу. – Залетела я.

Аркадий резко остановился на светофоре.

– Реально? – оживилась Лейла.

– Ну да, – сказала Милана, не поняв, почему на неё так смотрит Новиков.

– А свадьба когда?

– Не скоро, не волнуйся, – заверила Милана.

– Ты чё? Потом же живот будет видно, – забеспокоилась Лейла.

Милана удивлённо вскинула брови и посмотрела на свой iPhone.

– Какой нафиг живот?

– Ну, ты же беременная, – спокойно пояснила Лейла.

Аркадий расхохотался, вновь нажав на газ. Милана, перестав понимать происходящее, спросила:

– Почему?

– Что «почему»? – не поняла Лейла. – Почему беременная – у своего Новикова спроси.

Разговор с Нельминой изящно уткнулся в тупой тупик, из которого Милана спешно выбралась, сославшись на jet-leg и заверив в неизменности своего положения. Несколько минут спустя Lambo наполнился нервным смехом Миланы, которая осознала весь смысл сказанного.

– Не, ну говорят же заехала, – оправдывалась она.

– Заехать тоже можно по-разному, – просветил её Аркадий. – В ухо, в глаз.

– Я по-нормальному имела в виду!

Милана обиженно скрестила руки на груди.

– Да чё ты?

Он улыбнулся и потрепал её по волосам.

– Кеш, блин, причёска!

– Тебе так лучше.

Милана с сомнением покосилась на него и, достав из сумочки зеркальце, начала поправлять свой look, который, конечно же, ничуть не улучшился от вмешательства Аркадия.

– Так чё ты о нас думала? – спросил он, дождавшись, когда Милана вернётся в норму.

Она посмотрела на него и почувствовала, что должна сказать то, что накопилось в папке «невысказанное».

– Проблема в том, что я… Я же не могу без проблемы!

Милана улыбнулась. Аркадий фыркнул и сделал музыку немного тише. Она поняла, что ей комфортней было бы перекрикивать трек, чем спокойно озвучивать свои мысли. В салоне повисло молчание.

– Так в чём твоя проблема? – помог ей Аркадий.

– Я хочу…

Она посмотрела на него, затем – прямо перед собой на тревожно замедлившиеся машины. Мысли, казалось, тоже вошли в пробковый режим.

– Чё ты хочешь?

– Много я всего хочу, – неопределённо ответила Милана.

– Давай купим, – предложил Аркадий.

Милана улыбнулась и покачала головой.

– Это не купишь за деньги, – начала она и, поймав свою волну, добавила. – Я хочу, чтобы ты сегодня серьёзно отнёсся к тому, что ждёт от тебя отец. Хорошо?

Аркадий, очевидно ожидавший услышать что-то другое, рассмеялся.

– Вот ты нашла из-за чего тупить! Смоленская, блин.

– Правильно, я Смоленская!

Она ощутила странное желание вновь услышать «необычная Смоленская», но в салоне звучал Lil Wayne. Однако это воспоминание о ночном разговоре придало ей уверенности в себе.

– Я Смоленская! – повторила она. – И я стараюсь быть ей. Постарайся быть Новиковым, please.

– А я и так Новиков, – сказал Аркадий, не вникнув в суть проблемы.

Милана потёрла переносицу. Иллюзия взаимопонимания, пожалуй, одна из сложно распознаваемых: прозрение всегда наступает неожиданно, как-то вдруг. Всему своё время, этому – сей час. Пора признать, что мы говорим на разных языках!

Мы общаемся по-русски, но между нами образовался прочный барьер недопонимания, который я не в силах преодолеть. Что я могу сказать в ответ? Как объяснить, что мы с ним ещё ничего собой не представляем? Мы в тени наших авторитетных родителей, бездумно распоряжаемся накопленными ими капиталами, уверенно примеряем то, до чего ещё не в силах дорасти, и пренебрегаем тем, чем должны заниматься, продолжая их дело жизни. Наши фамилии ещё не звучат нами!