Шутник и Фейри

Касси думает, что быть серьезной ей к лицу.

Поднявшись, она откидывает капюшон и разворачивается к остальным. Касси отмечает, что ее золотые волосы лежат идеально, будто искусственные. Ни прядки, ни волоска не выбивается из идеально уложенной прически. Как будто она не сидит в яме смертников, как минимум, два дня.

Это почему-то вызывает страх. Животный. Инстинктивный.

Оказаться подальше от этой невероятно красивой, невероятно худой, невероятно искусственной куколки!

Он вновь смотрит ей на волосы.

Его начинает мутить.

Л.

Когда я отвернулась, его вырвало мне на плащ. Очуметь! Обычно мужчины, оказываясь у моих ног, делали другое. И это чудо в перьях я собираюсь отсюда вытащить? Под дружный гогот сокамерников я брезгливо поджала губы и встряхнула подол, злорадно отметив, что несколько капелек зеленой дряни осели на щеках крылатого. Так тебе, светленький!

– К фейри не подходить! – объявила я.

– Взяла крылатого под крылышко, а, Лиз? – сиплый голос Скрипа был полон сарказма и недоумения. – Прельстилась смазливой мордашкой? Ночью-то спать дадите?

– Стонать постараюсь потише, – огрызнулась я.

Быстро собрала выигранный скарб и подошла к решетке камеры.

– Эй! Живые есть? – заорала я. – Мне нужен ваш начальник! Эй! Слышите? Есть информация! Я знаю, где Песчаный Кот, вы меня слышите? Я знаю, где Песчаный Кот!

– Лиз, ты с ума сошла?! – ко мне подскочил Библь. – Песчаный Кот утопит твою Гильдию в крови, если узнает, кто его сдал!

Я фыркнула.

– Тебе-то что? Ты вообще не из Гильдии. Новых убийц нарожают, ничего страшного!

Не говорить же ему, что эта фраза – условный знак. Именно так я каждый раз сообщаю, что насиделась среди смертников и желаю покинуть их приятное общество.

Только в этот раз мне нужно было прихватить с собой кое-кого еще.

Я обернулась на крылатого. Выглядел он довольно жалко. Может, плюнуть и бросить его здесь? В свете испорченного плаща, это не казалось такой уж плохой идеей. Но фейри, будто услышав мои мысли, вдруг улыбнулся. Широко так, торжествующе.

Я хочу эту улыбку.

И я ее получу.

К.

Услышав про Песчаного Кота, Касси не выдерживает и начинает улыбаться. Особенно ему нравится фраза «утопит в крови».

Легенда о безжалостном убийце ходит по Городу уже лет пять. Песчаный Кот, не оставляющий следов, только странные отметины в виде гротескного изображения кошачьей морды на правой щеке. В Гильдии Убийц он не состоит, тамошний глава о знакомстве с этим человеком (или не человеком) не признается, но всем почему-то ясно: тот, кому не повезет встретиться с Песчаным Котом, эту встречу не переживет. И сможет рассказать о ней только Падшему. Или Высшему. Как повезет.

Только Касси знает, что никакого Песчаного Кота не существует. И никогда не существовало. Есть только Касси. И те, кто его ищет. Это всегда разные фейри, их объединяет только одно: желание найти того, кто перед этим ограбил дом очередной жертвы. Найти его, Касси.

И вернуть туда, откуда он так удачно сбежал десять лет назад.

Л.

Я чуть голос не сорвала, пока дождалась, когда на мой зов явится хоть кто-нибудь.

«Кем-нибудь» оказался Питкин, жирдяй с лысой башкой и огромным носом, который подбивал ко мне клинья каждый раз, когда я оказывалась здесь.

– Лиззи, малышка, как ты красива сегодня! – разулыбался стражник.

– Я знаю, где скрывается Песчаный Кот, – требовательно сказала я.

Питкин был туп, как табуретка, уже несколько раз он, несмотря на строгий наказ своего начальника не палить мне контору, начинал заигрывать со мной прямо перед камерой, заставляя сидящих в ней шевелить мозгами. И когда те понимали, что я отнюдь не смертница, которой суждено взойти на плаху вместе с ними, в камере начинался настоящий хаос.

Хаоса я не хотела. Помнут крылатого, а он мне еще нужен.

– Ммм… Песчаный Кот… – «эротично» промурлыкал Питкин. – Я с удовольствием стану для тебя кем угодно, дорогая!

Я мысленно взвыла. Улыбнуться ему, что ли? Я решила, что стоит.

Увидев, что я изображаю вместо человеческой улыбки, Питкин затрясся от отвращения. Я с удовольствием смотрела, как вожделение в его глазах исчезает.

Никогда не любила страсть. А уж похоть – самую распространенную разновидность этого греха – и подавно.

Загремев ключами, стражник начал открывать решетку. Наконец-то! Подкрепление в виде четырех громил явилось, а значит, можно будет беспрепятственно выйти отсюда!

– Милости просим, куколка! – издевательски поклонился один из стражников, когда решетка, слегка скрипнув, отворилась.

Я молча покинула вонючую камеру. Оглядываться не стала, но услышала, что крылатый начал хрипло хохотать.

Пожалуй, я натренировалась на год вперед.

К.

Решетка не скрипит, нет. Она кричит, визжит от натуги, заставляя желудок Касси вновь сжаться. Слава Высшему, там уже ничего не осталось!

Куколка (Лиззи, дурацкое имя) выходит из камеры, и Касси понимает, что она не вернется.

Он начинает хохотать. Он смеется, хрипя разодранным горлом, чувствуя зловоние из собственного рта. И от этого ему становится еще смешней.

Куколка выходит из камеры, чтобы уже никогда сюда не вернуться.

Л.

Жоршен, начальник городской тюрьмы, ходил по своему обширному кабинету, заставляя мою голову кружиться от его мельтешения.

– Я не могу, не могу, Лиззи, прости! Я не смогу вытащить его, понимаешь? По ведомости, завтра я должен выдать палачу пятнадцать существ! И одним из них является фейри, видишь? – он потряс бумагой у меня перед носом с такой интенсивностью, что я не смогла бы ничего прочитать, будь я даже чемпионом по скорости чтения. – Прости, но светлые попадают к нам не так часто, его отсутствие заметят сразу! Я уверен, завтра на площади казней будет аншлаг. И знаешь, почему? Потому завтра, среди прочих, на казнь выйдет светлый. И не просто светлый, а крылатый! Да я за всю свою практику подобное встречал всего пару раз!

Жоршен был светлым эльфом. Имя у него явно заканчивалось на –эль, как и у всех светлых эльфов и фейри, но для удобства он его трансформировал, чтобы не мучить бедных подчиненных. Судя по обвисшим мочкам ушей, ему было лет двести-двести пятьдесят. Опыта ему было не занимать, это точно, поэтому его тирадой я впечатлилась. Попыталась, по крайней мере… Я подозревала, что он догадывается, кем я являюсь на самом деле, но он упорно делал вид, что считает меня просто сумасшедшей человечкой, любящей время от времени пощекотать себе нервы времяпрепровождением в камере смертников.