Шаманка

Анна подошла и обняла тетю. На долю секунды ей стало неловко за свою правду. Однако врать она не могла, а обнадеживать пожилого человека беспочвенной надеждой, не хотела.

Машина нырнула в предрассветный туман и выехала на трассу по направлению к Барнаулу. По обе стороны дороги стояли поля зрелых подсолнухов. В этих краях выращивали много подсолнухов, и Анна любовалась в предрассветной мгле желтыми «солнышками». Ей казалось, что свет, который излучали цветы, освещал пространство и делал его янтарно-золотым и волшебным. Она думала о том, что в ее жизни встречались люди, похожи на эти подсолнухи. Те, которые своим светом освещали ее жизнь. Особенно в те периоды, когда жизнь погружалась в потемки. Одним из таких людей была Рита.

– Как-бы тяжело в жизни не было, помни Аннушка, что я у тебя есть. И еще вспоминай, как говорила бабушка наша Секлита: самая темная ночь всегда случается именно перед рассветом – вспомнился последний разговор с Ритой.

Анна улыбнулась сама себе и своим воспоминаниям. Володя увидел ее улыбку в зеркале и понял это, как призыв к началу разговора.

– Ну что, не понравилось в наших краях? – он посмотрел на нее в зеркало, а потом перевел взгляд на дорогу.

– Почему же? Понравилось – ответила Анна, продолжая смотреть в окно.

– Но ведь ты так быстро собралась.

– Я же тебе говорила пословицу про гостей – Анна повернулась к Володе и улыбнулась.

–Я помню. Но думал, что ты пошутила.

– Нет, не пошутила. Я, и правда, так считаю. Тетя – близкий мне человек, однако она много лет жила без меня. У нее свой, сложившийся быт и образ жизни. Ей было бы сложно что-то менять.

– Наверное. Но если бы ты решила остаться в Родино, можно было бы найти иные варианты…

– Например? Прийти жить к тебе? – Анна снова улыбнулась – Тетя намекала на такую возможность.

– А почему-бы и нет? Я много лет живу один, мне давно нужна хозяйка…

– Ты хочешь сказать, что готов открыть свой дом и свою душу совершенно чужому человеку?

– Почему ты так говоришь? Я чувствую тебя близким и родным человеком. Может впервые в жизни. Да, я прожил уже большую половину своей жизни, но впервые хочу говорить правду и быть откровенным. Ты, Анна, мне очень нравишься, и я хотел бы быть с тобой рядом всю жизнь…

– Ой, ли? – Анна повернулась к нему – Может это просто потому, что я первая из твоих знакомых, кто не вешается на шею перспективному обеспеченному холостяку с большим домом, машиной и успешным бизнесом?

– Зачем ты так? – Володя немного опешил от таких слов – я же серьезно говорю…

– Я тоже серьезно. Что ты обо мне знаешь? Кто я такая? Может преступница или уголовница?

– Ты – племянница тети Нади. Ее у нас в Родино все знают. Она же учительницей начальных классов работала, всех нас учила.

– Это не аргумент. Тетя не видела меня много лет. Я вообще не уверенна, что она знает, как я жила.

– И как же ты жила?

– Тебе действительно интересно?

– Еще как! Вдруг ты преступница и уголовница, а я на тебе жениться собрался.

– Жениться? Это что-то новое. В нашем возрасте такие шутки уже не шутят.

– А кто сказал, что я шучу? Я очень серьезно настроен. Поэтому я готов выслушать всю историю твоей жизни.

Анна задумчиво подняла глаза, видимо принимая решение, потом тихо сказала:

– Хорошо. Но сначала пообещай мне, что довезешь меня хотя бы до Бийска.

– Обещаю. Я довезу тебя до Новотроицка, как и обещал.

– Даже если я преступница и уголовница?

– Даже если так.

– Хорошо. Я расскажу. Все по порядку. Расскажу тебе свою жизнь, если интересно.

– Да, расскажи. Дорога длинная, успеешь.

Володя продолжал смотреть на дорогу сосредоточенно. Анна вдруг решилась: а что? Может это как раз тот случай, когда можно все вспомнить, рассказать и как- бы прожить заново. Для того чтобы отпустить наконец-то прошлое и выйти на свободу из тюрьмы собственных воспоминаний.

– Я освободилась из мест заключения этой весной. Восемь лет провела за решеткой – начала она говорить, внимательно наблюдая за реакцией Володи.

Но его лицо не изменилось. Не дрогнул ни один мускул, он продолжал сосредоточенно смотреть на дорогу.

Анна подождала немного и продолжила:

– Но я начну с детства. С того самого дня, когда мы с мамой и братом Юрой уезжали из Новотроицка.

Тогда был солнечный день конца августа. Скоро нужно было идти в школу, и мама спешила уехать в поселок Кебезень из Новотроицка, чтобы мы с Юрой успели пойти в школу. Я помню, как стояла возле нашего домика и всем своим детским сердцем чувствовала – я сюда не вернусь. Солнце уже поднялось над самой вершиной величественной горы Урчин, когда за нами приехала машина. Помню, как мы грузили вещи, а мама тихонько плакала…

Анна замолчала, чувствуя, что вдруг внутри ее естества проснулась та самая маленькая девочка, что навсегда покидает родные места.

– А дальше?

– Дальше мы поехали в Кебезень к тете Ире. Она была старшей сестрой нашего отца. Вышла замуж за русского – дядю Петю Казакова. Несколько лет до этого дядя погиб на сплаве, и тетя Ира осталась вдовой. У тети Иры и дяди Пети было семеро детей: шесть сыновей и дочка Рита, моя ровесница. С Ритой вместе мы пошли в первый класс, вместе закончили школу. Все эти годы Рита была мне настоящим близким человеком и хорошей сестрой, хотя мы с ней только двоюродные.

Анна снова замолчала. Воспоминание всплывали и всплывали, будоража сердце и теснясь в ее голове, наползая друг на друга. В теле поднялся легкий озноб.

–Замерзла? – заботливо спросил Володя – Там плед есть на заднем сидении, можешь взять, укрыться.

– А, может, я посплю немного? – спросила она, почувствовав, что страшно устала. Ей казалось, что она разгрузила сама огромный вагон мокрого песка, и сил не осталось совсем.

– Поспи – Володя снова повернул к ней лицо – Отдохни. Но потом ты мне продолжишь рассказывать. Да?

– Конечно. Но сначала посплю.

– Давай я остановлю машину, и ты пересядешь на заднее сидение.

– Давай!

– Устраивайся поудобнее, укрывайся – наставлял ее Володя – хорошего сна.

Последних слов Володи она уже не слышала. Сон мягкой лапой коснулся ее груди, а потом скользнул по волосам и растворился легкой дымкой над головой.