Лотерея

– Но при этом снова приехала жить к тебе с ребенком?

– Да, именно так.

– Зачем?

– Страх. Анатолий был кг на сорок тяжелее ее. может она боялась, что в азарте он убьет ее и не заметит. И кто тогда позаботится о Тимоше?

– Что говорил сам Тимофей? Он не ходит да, но ему уже десять лет, он же все понимает.

– Тимофей он, – на глазах Алёны показались слезы, голос снова начал срываться, – он замечательный. Он намного взрослее своих десяти лет. Он с рождения в борьбе за свое здоровье и возможность просто ходить. Потому он закаленный что ли. Но он говорил тоже самое, что мне сказала Лина. Может она его об этом попросила. Я не знаю даже, – неуверенно пожала плечами Алена.

– Я понял, я понял… – ведущий протянул руку к наушнику в своем ухе. Насупил широкие брови, а после спросил: – Ангелина потом снова вернулась к мужу?

– Да, – кивнула Лина твердо, – Она оставила Тимофея у меня и уехала к мужу на их квартиру двенадцатого числа днем. Вечером я ей звонила, она сказала, что у них все хорошо. Пытаются помириться. Тринадцатого днем мы, когда с ней говорили, она будто была заплаканная что ли. Я не знаю. Другой голос у нее был. Я слышала, как она говорила с Тимофеем по видео-связи и вот с ним она всегда была веселой, наверное не хотела давать ему понять, что ей сложно или страшно. Не хотела его травмировать. Но я как женщина, как сестра понимала, что что-то не так все таки. Вечером она еще раз позвонила и такая: я приеду утром. Я ей: да, конечно. И уже вроде она уже собиралась прощаться и тут она спросила: ты ведь позаботишься о Тимоше, если со мной что? Я, испугалась, я подумала, что может они с Анатолием опять поругались и он снова поднял руку на нее.

– Значит, был страх за нее?

– Я понимала из разговора, что она сама боится, – Алена будто сглотнула огромный сухой комок.

– Почему не вызвали полицию? – оживился мужчина-общественник. Ему было лет пятьдесят. Он был чуть лысый, чуть полноватый, но при этом производящий очень приятное впечатление спокойствия.

– Я предлагала ей это сделать. И не раз, но каждый раз она отказывалась. Она понимала, что вызов полиции-это некая точка невозврата в их отношениях. Понимала, что Анатолий не простит ей этого.

– Это частый страх многих женщин, – вставила свои пять копеек старая певица, едва разомкнув губы от огромного количества вколотых филлеров в лицо.

– К сожалению, – согласился общественник.

– Твоя сестра финансового зависела от мужа? – спросила девушка блогер за кэш.

– Да, – ответила Алена.

– В этом была и причина не вызывать полицию, – заключила блогер. По залу пронесся недовольный гул зрителей.

– Не думаю, что мы можем судить об этом, – спокойно ответила Алена.

– Ну твоя сестра должна была работать.

– На ней ребенок-инвалид, это не понятно в твои юные девятнадцать лет, – строго отрезал ведущий юного блогера. Девушка недовольно поджала губы, что судя по всему, были сделаны у того же косметолога, к которому ходила старая певица.

Алена молча благодарила ведущего за его умение прервать полемику в зародыше.

– Спасибо, Алена, за твой рассказ. После короткой рекламы, мы пригласим саму Ангелину рассказать о тех страшных днях, что ей пришлось прожить в холодном домике в лесу и том невероятном выигрыше в лотерею, что чуть не стоил ей жизни. Оставайтесь с нами. Реклама будет очень короткой.

Операторы опустили свои черные камеры. Ведущий, что так и сидел возле Алены громко зевнул, прикрывая лицо рукой. Ассистент принес ему листы с печатным текстом, он бегло пробежался по ним глазами, не отрывая руки от своего рта, при этом приговаривая «хорошо, очень хорошо!»

– Кофейку принесите! – скомандовал ведущий и возле него будто из неоткуда появилась чуть полноватая девушка с каре в голубых джинсах и черной футболке с надписью на спине: «ассистент» и протянула ему стакан с напитком.

Алена сидела возле него почти не шевелясь. Даже ее поза не стала более расслабленной. Ее волнение нарастало. Сколько она еще продержится? Девушка ассистент подошла к ней и спросила не надо ли той отлучиться в уборную или стакан воды. Адена на все это ответила лишь повертев головой из стороны в сторону. Ей не хотелось слышать собственного голоса. Ей не хотелось разглядывать людей, что сидели в затемненной глубине студии и сейчас в перерыве погрузились в экраны своих телефонов.

Режиссер скомандовал о начале съемок. Операторы подняли свои камеры и включили их. Ведущий встал.

– Здравствуйте еще раз, наши уважаемые зрители и участники шоу. Сегодня мы разбираем громкую историю о похищении, больших деньгах и чудесном побеге, что спас жизнь нашей героине. Ангелина, мы ждем тебя в нашей студии!

Все операторы направили свои камеры на пространство в студии откуда выходили все гости. Зрители устремили свои взгляды туда же. Из затемненной части студии, откуда вышли до этого ведущий и Алена никто не шел. Прошло секунд пять, потом десять, потом и все тридцать. Никто не выходил.

– Ангелина, мы ждем тебя! – снова повторил ведущий, которому сложно было унять свое раздражение.

Из коридорчика спешно вышла девушка-ассистент в черном. Она подошла к ведущему и что-то сказала ему прямо в ухо, отведя его микрофон у лица в сторону и чуть прикрыв его рукой, чтобы никто не слышал, что она ему говорит. Ведущий недовольно поджал губы. Повернулся к Алене. От его сурового взгляда, она растеряла все остатки своей уверенности. Не переводя с нее взгляда, он поднял левую руку вверх и секунду после опустил ее вниз. Операторы опустили камеры. Правой ладонью он зажал свой микрофон.

– Подойди сюда! – Алена встала на ватных ногах и повиновалась, – Иди к ней и вытащи ее сюда сейчас же! Я кучу денег занес за этот эксклюзив! – Алена снова повиновалась и быстрым шагом поплелась за девушкой-ассистентом.

– Что-то случилось? – поинтересовалась взволнованная Алена, пока следовала через темный коридор задней части студии за девушкой-ассистентом.

– Она отказывается выходить. Выгоняет гримера, плачет. Просит тебя зайти к ней.

Алена зашла в гримерную. Девушка-визажист стояла с кистью в руках абсолютно потерянная в углу комнаты. К ней подошла девушка-ассистент и о чем-то шепотом спросила. Алена, не обращая внимания на них подошла к сестре, что стояла спиной к двери. Она упиралась руками в край гримерного столика и смотрела на себя в упор в зеркало.

– Ангелина? – Алена едва коснулась плеча сестры. Та резко повернула к ней заплаканное лицо.

– Алена, я не могу, я хочу уйти! – Лина расплакалась и кинулась в объятия младшей сестры. Ее грудь начали сотрясать рыдания. Алена обхватила сестру правой рукой. Левой она помахала девушкам:

– Выйдите! Выйдите отсюда все! – девушки изумились такой наглости, но не ослушались и вышли из комнаты, закрыв за собой дверь. Алена усадила плачущую Ангелину на стул, что был возле, а сама отошла к двери проверить, плотно ли она закрыта. Она уже понимала, случилось то, чего она так боялась – у Ангелины нервный срыв!

Лина сидела на стуле, продолжала плакать и что-то бормотать. Алена оперлась спиной на гримерный столик, бросила взгляд исподлобья на сестру. «Нельзя, нельзя сейчас все испортить!» Алена налила воды в стакан из бутылки, что стояла у зеркала, подала сестре и скомандовала «Пей!». Ангелина, продолжая бормотать, с большим усилием сделала пару глотков. Алена забрала у нее стакан и громко выдохнула. После присела на корточки возле сестры и взглянула на ее красное от слез лицо.

– Нам надо уехать, мне надо уехать! Скоро все всё узнают! И нас разлучат! Разлучат меня с Тимошей!

– Хватит! Успокойся! Ты пила свои таблетки? – Алена едва сдерживала крик, чтобы не услышал никто за дверью. «А вдруг здесь прослушка стоит? Камеры? Лучше шепотом?!»

– Я не хочу больше их пить! Я должна признаться… – едва слышно залепетала Ангелина, но Алена все равно зашипела на сестру и обернулась к двери. Снова повернувшись к сестре, Ангелина обхватила голову той.

– Посмотри на меня! – зло шептала Алена, пытаясь добиться от сестры зрительного контакта. Та задыхалась от рыданий. Алена сильнее сжала голову сестры ладонями, короткие волосы той совсем не спасали голову от давления ладоней, – посмотри на меня! это последний акт. Завершающий. Это точка! Так надо, понимаешь?

Ангелина едва сдерживала себя, она судорожно начала хватать воздух ртом, а руками ворот блузки сестры.

– Я не могу, я устала, я просто хочу полежать свернувшись, как там, под одеялами, одна в тишине…

– Замолчи, замолчи! – снова пустилась Юля в злой шепот, прикрыв своей рукой рот сестры.

– Я во всем признаюсь! Он все равно уже все знает!

– Да насрать на него!

– Тогда я признаюсь тебе, – Ангелина продолжала шептать что-то едва внятное, но Алена отлично понимала сестру.

– Молчи! Просто молчи! Ты спаслась – это чудо! Это всё, что мне нужно знать мне и всем вокруг! Мы уже так далеко зашли! – прошипела Алена.

Ангелина замолчала и внимательно посмотрела на сестру, все также пытаясь жадно схватить воздух ртом. Как Алена могла узнать? Когда?

– Я должна сознаться всем… – едва послышался голос Лины.

– Нет, нет! Самое сложное – ты уже сделала! – Алена придвинула свое лицо максимально близко к лицу сестры, – всё уже сделано. Обратной дороги нет! – Алена выпустила сестру из своих рук, отошла, поправила волосы. Ей надо было отдышаться. Ангелина же медленно будто стекла на пол гримерной и едва подрагивала от тихих рыданий. Потом Алена снова подошла к сестре и подсела возле ее головы, наклонилась к ее уху и начала шептать:

– Он ничего не знает! У него ничего на тебя нет! Но если ты сама сейчас откроешь рот и начнешь говорить не то, что нужно, не то, что ты говорила до этого, ты очень долго не сможешь увидеть Тимошу! – глаза Ангелины округлились от ужаса, Алена заметила эту перемену в лице сестры, – да! Да, и всё окажется зря. Тебя посадят. Не будет операции, Тимоша не будет ходить, не будет у него той жизни, о которой он мечтал и которую ты ему обещала! Тебе выпал шанс. Вам с ним выпал шанс! Так воспользуйся им. Выйди в эту долбанную студию, – Алена показала рукой в сторону двери, – и повтори еще раз то, что уже говорила так много раз на следствии. Скажи это всё еще раз, в последний раз…

Ангелина перестала плакать, ее дыхание стало спокойнее, она часто заморгала. Алена встала с колен. Она подошла к двери и позвала ассистента и визажиста. Она не знала, сколько времени продлится спокойное состояние сестры, потому решила не терять ни минуты.

– Она в порядке, поправьте ей лицо и всё такое… – скомандовала Алёна визажисту и девушке-ассистенту.

***

– Ангелина, ну наконец-то! Здравствуй! – ведущий приветствовал Ангелину сквозь зубы, он едва скрывал свое недовольство от ее появления с опозданием, но зато теперь – шоу продолжится. У него как раз есть несколько каверзных вопросов.

Ангелина неуверенно вошла в студию, кивнула головой всем в знак приветствия и села на диванчик возле сестры.

– Мы понимаем, какой шок и ужас тебе пришлось перенести. Знаем, что тебе делали даже операцию на голове, потому что ты при побеге ночью попала под машину, выбежав на трассу, но я все равно должен тебя попросить рассказать, что произошло вечером и ночью тринадцатого ноября прошлого года.

Ангелина едва заметно кивнула. Алена взяла сестру за руку и сжала ее. Как же Алена боялась, что Лина сейчас снова начнет впадать в истерику и говорить то, что не стоило бы. В студии воцарилась оглушающая тишина. Все замерли в ожидании рассказа Лины.

– Я… – Ангелина кашлянула. Голос не слушался ее. Руки дрожали. Ноги тоже. Алена сильнее сжала кисть руки сестры, – я, – Лина снова делала усилие над собой, – почти ничего не помню из того вечера и тем более ночи, – наконец-то выдавила она из себя.

Ведущий недовольно покривил рот. «С Вами сенсации не сваришь! Ладно, сейчас сам узнаю! Не говоришь сама, значит помогу!». Он неспеша подошел к соседнему диванчику, что стоял левее того, на котором сидели сестры, и начал самым вкрадчивым голосом, на который он был способен.

– Вы ругались с Анатолием вечером второго ноября?

– Да, – оператор снимал сестер очень близко, стоя на коленях с камерой у их диванчика.

– Почему?

– Он не хотел разводиться. То есть он забрал заявление о разводе.

– Которое он подал перед тем, как вы выиграли лотерею?

– Ну в тот же день по сути.

– Это как?

– Мы с утра с сыном были на занятиях, на аппаратах, – ведущий смотрел на Лину и кивал, не моргая, – потом мы приехали домой, и я начала готовить обед. И в этот момент мне на госуслугах приходит уведомление о том, что Толя подал на развод… – зал охнул, старая певица и блогеры замотали головой в неприятном удивлении, общественник опустил голову и смотрел на Лину исподлобья.

– То есть ты узнала о разводе через госуслуги?

– Да, – Ангелина облизала пересохшие губы. По залу со зрителями прошла волна возмущенного шепота.

– А до этого он не говорил тебе о разводе?

– Ну так открыто «Давай разведемся!» нет. Наверное, это было вопросом времени. Он… он тяготился всем этим.

– Чем этим?

– Нами…

– Болезнью сына?

– Да, ею. Ограничениями в финансах, мы копили на операцию.

– Он в нее верил? – Ангелина отрицательно покачала головой, – Хорошо, представляю твой шок. Что ты сделала как получила это уведомление о разводе? Ты позвонила ему? Спросила, что это такое?

– Нет, я понимала, что так будет скорее всего и ушла.

– Куда ушла?

– В магазин…

Зал снова оживился и загудел.

– Зачем? – удивился ведущий.

– Поплакать… ну поплакать так, чтобы Тимоша не видел, – студию снова охватил шепот зрителей.

– Ты не хотела ему говорить об этом? – ведущий старательно задавал ей правильные вопросы и на его лице даже проглядывало сочувствие.

– Я не хотела, чтобы он видел истерику мою, слезы. Я не хотела, чтобы он думал, что это из-за него.

– И ты в магазине приобрела лотерейный билет, верно?

– Да. Кассирша предложила, типа покупка вышла больше тысячи рублей и типа вот, положен билетик, подарок, попробуй. Ну я взяла. Я была в таком состоянии. Я бесцельно бродила. Кидала все подряд в корзину, а тут кассирша мне говорит, сделай так-то и я делаю. Стерла ключом защитную пленку и тут мысль: ну удача это не про меня. И вдруг вижу…

– Сто миллионов…? – улыбаясь, произнес ведущий.

– Да, именно столько, – покачала головой Ангелина.

Зал снова охватил громкий гул.

– Студия, тихо! – скомандовал, подняв руку вверх ведущий, – что ад потом?

– Ад… Потом был ад, – обреченно произнесла Ангелина, – я думала, что и так живу в аду. Каждый день наблюдать как тяжело твоему ребенку – разве это не ад? – голос Лины снова задрожал, Алена сильнее сжала руку сестры, ведущий недовольно покривил рот. Он сам был родителем? – но то, что началось после… это было невообразимо.

– Анатолий забрал заявление о разводе после того, как узнал о выигрыше?

– Верно.

– У него были другие планы на эти деньги?

– Да… -ответила Лина на выдохе.

– Но после уплаты налогов там осталось бы не сотня миллионов, но все равно приличная сумма. Вы начали ругаться, потому что он не хотел тратить деньги на операцию сыну?

– Да, операция для Тимоши стоила восемьдесят семь миллионов. И сумма выигрыша, минус налог, но плюс деньги, что были уже на счету у нас собраны, они могли дать возможность сделать ее и сразу оплатить реабилитацию, что примерно бы и вышло около ста.

– Анатолий забрал заявление о разводе, чтобы развестись после получения денег и разделить их как совместно нажитое?

Ангелина кивнула.

– Как интересно. Это не самый достойный поступок…

– Конечно, я считала… я и сейчас считаю, что все нужно было направить на лечение Тимофея. Если бы мы поделили деньги, то операция бы снова отложилась. А мальчик растет и потом уже врачи не давали гарантий успеха, потому что атрофия бы стала неисправимой.

– Скажи, пожалуйста, выиграла ты деньги в августе, и у вас начались проблемы в отношениях?

– Они были и до. Мы ругались часто.

– Он поднимал руку?

Ангелина кивнула, сглотнув комок в горле.

– Он стал давить на тебя и требовать половину денег?

– Да, – студию охватил осуждающий шепот.

– Студия тихо! – снова скомандовал ведущий, – он не хотел потратить все на лечение сына?

– Нет, не хотел.

– Можно я добавлю? – робко вступила Алена.

– Да, конечно, – поддержал ведущий.

– Он снял деньги с их общего счета на лечение Тимоши и куда-то их дел.

– Куда?

– Мы не знаем, – ответила Лина.

– Он и до этого снимал оттуда деньги, когда летал в отпуск.

– Один?

– Не один, – едва слышно сказала Ангелина.

– С женщиной?

Ангелина кивнула. Зал снова охватил гул недовольства.

Ведущий встал и поправил волосы. «Сейчас будет жара!»

– Тринадцатого ноября вы снова поругались. Он бил тебя?

– По голове. Ну по щекам отхлестал, и всё такое…

– А что было потом?

– Я почти не помню событий того вечера и тем более ночи. Очнулась я уже в том доме, в наручниках у батареи.

– Там же был еще и приятель его. Константин Холмов, верно? Кто-нибудь навещал тебя в том доме? Привозил еду?

– Да, они приехали вместе в тот вечер, а до этого Костя приезжал один и присматривал за тем, чтобы я не сбежала, ставил уколы.

– Транквилизатор да?

– Ну мне так в больнице уже сказали, что это был собачий транквилизатор.

– Чтобы не сбежала.

– У меня все дни там были как в тумане. Я слышала голоса, я видела то, чего не было. Я думала, что схожу с ума. Может они и не хотели меня убить, просто свести с ума, лишить дееспособности и потом уже распоряжаться моей жизнью, жизнью сына, деньгами – в общем всем, – ведущий покачал головой в знак согласия с этими словами Лины.

– Наши редакторы узнали, что до того, как выйти замуж за Анатолия, ты была девушкой Константина, это верно? – зал снова загудел.

– Это давняя история, – Ангелину снова затрясло. Она подняла глаза на зрителей, что сидели в зале, будто искала в них поддержку, будто они могли дать ей сил, чтобы ответить на этот вопрос. Вдруг в одном из гостей студии она увидела знакомое лицо. Это был ее муж! Ее Анатолий! Дыхание Лины участилось, глаза защурились в попытке разглядеть точно ли это он. Алена заметила перемену в лице сестры и сильнее сжала руку той. Почти до боли. Ангелина взглянула на сестру, поморщилась, вернула взгляд в толпу… всё. Видение исчезло. Лина выдохнула.

– Ангелина? – произнес ведущий в ожидании ответа.

– Что? – Ангелина подняла испуганные глаза на ведущего.

– Мы ждем ответа на вопрос.

– Какой?

– Ты слышала мой вопрос? Ты встречалась с Костей до того, как вышла за Анатолия?

– Да, слышала, да… встречалась.

– Как думаешь, то, что с тобой делал в этом доме Константин, это была его месть? – протянул ведущий каждое слово с томной театральностью.

– Да, Господи! Дело молодое! – встряла старая певица.

Лина вжалась в кресло и глубоко и вздохнула, ей почему-то сейчас вспомнилось, что именно песня этой певицы играла по радио в ту ночь, когда она ехала в машине Кости к домику в лесу. Алена пристально смотрела на сестру, мысленно моля ее не терять самообладания. Вся студия замерла в ожидании ответа женщины, что сумела бежать из плена двух сильных мужчин.

– Я не знаю, я не могу знать, – еле слышно сказала Лина. Не такого ответа от нее ждал ведущий.

– Мы прервемся на короткую рекламу, ну а сразу после: детальный рассказ как Ангелина бежала из плена в домике в лесу. Лотерея не на деньги, а на жизнь! Не переключайтесь!

За три месяца до…

– Ты представляешь? – Ангелина была крайне возбуждена и ходила по комнате размахивая руками, громко говоря и иногда смеясь, – я так молилась! Так мечтала, что фонд наконец-то сможет набрать денег! И тут такое! Это шанс! Это благословение! Мы можем записываться на операцию! Встанем в очередь и начну уже собирать анализы для госпитализации…

– Я не хочу тратить все деньги на операцию, – угрюмо отрезал ее муж. Он сидел на диване, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Его слова заставили Ангелину резко повернуться к нему.

– Ты не хочешь дать ему шанс? Ты не веришь в него…

– Ты же слышала, что тогда сказали хирурги: может поможет, может нет.

– Поможет, обязательно поможет! – Ангелина будто в рывке двинулась со своего места, – как ты вообще можешь в этом сомневаться.

– А если он умрет во время операции…

– Не смей такого говорить! – резко отрезала Ангелина, подняв указательный палец вверх и блеснув на мужа глазами.

– Ты схватилась за эту мысль как ненормальная, – Анатолий встал с дивана и подошел к жене ближе, будто это могло помочь ему убедить ее, – надо использовать эти деньги иначе.

– Как?

– Что-то приобрести для себя, то что порадует.

– Ничто меня не может порадовать так как здоровье Тимоши, – Лина подошла к окну и оперлась руками на подоконник.

Анатолий замотал молча головой. Почесал большим пальцем левую бровь. Ангелина спиной прочувствовала это его движение и понимала, что оно значит. Она выдохнула, прислонилась лбом к холодному стеклу окна и хотела сдержаться от слов, что терзали ее душу и горло, но это было уже невозможно:

– Ты бросил нас еще до выигрыша, ты предал нас. Предал Тимошу.

– Я никого не предавал, – заорал Константин, – я устал, понимаешь? Я устал спотыкаться об этот инвентарь по дому, я устал толкать коляску в подъезде, устал ловить взгляды на улице, устал жить по расписанию массажей, лфк, реабилитаций и приема таблеток!

Ангелина резко развернулась к нему, подошла к нему ближе и заорала тонким пищащим голосом, который так в себе не любила.

– Ты? Ты устал? А что из этого ты делал? Все делаю я! Это все на мне! – Ангелина кричала, показывая правой рукой на свою грудь, – и знаешь, что самое сложное? Это на его вопрос: «Мама, буду ли я когда-нибудь ходить как мальчики во дворе?» отвечать ему «Да! Конечно да!» Если мы не воспользуемся этим шансом, получится, что я врала ему каждый раз, когда говорила, что он будет, что он сможет!

– Ну и зря ты это делала! Он должен знать о себе всё! Так ему будет легче принять!

– Ты знал все со дня его рождения, десять лет прошло, разве ты принял?

– Тебе все это проще!

– Почему?

– Потому что ты его родила!

– Родила таким? Это ты хочешь сказать? Я виновата? – Лина снова сорвалась на крик, – я не специально упала с лестницы. То, что я видела было омерзительно! И ты был там!

– Ничего никогда не было! – Анатолий схватил жену за запястья и начал трясти и через пару секунд оттолкнул ее от себя. Лина в бессилии осела на диван. Запястья были красными и кожу пекло от грубого сжатия.

– Я никогда тебя не винил.

– О! – Лина всплеснула руками, ее лицо перекосила гримаса отвращения, – тебе и не надо! Тебе не надо этого говорить! – Лина встала с дивана, – вся наша жизнь, все твое поведение, все твое отношение показывает, как изо дня в день ты винишь меня! – она процедила сквозь зубы каждое слово, – но я не виновата! Не виновата… я точно знаю – пугающе спокойным голосом закончила она, вставая в дверном проеме. Анатолий бросил на жену взгляд полный укора, молча встал, чуть оттолкнул ее от проема двери, возле которого она оказалась и вышел. Лина снова села на диване, убрала растрепанные в порыве эмоций волосы с лица за уши и закрыла рот руками, чтобы муж с кухни не слышал ее плача. Она знала, что ее слезы вызывают у него не жалость, а гнев и отвращение.

За девять месяцев до…

Лина помогла сыну одеться после осмотра нейрохирургом. Врач, мужчина средних лет, отошел в дальнюю часть своего рабочего кабинета сверить результаты прошлых исследований и анализов. Лина на руках вынесла сына из помещения и усадила его в коридоре на его инвалидное кресло. Мальчику было неловко, что его такого большого и, как ему казалось, невероятно тяжелого на руках носит его мама, что размерами и ростом не сильно превышала его.

– Ты посиди здесь, поиграй на телефоне, я сейчас поговорю с Семеном Павловичем и вернусь к тебе. Поедем есть картошку фри и мороженое, – обещала Лина, поправив сыну его волосы цвета пшеницы. Мальчик кивнул. Она вернулась в кабинет и плотно закрыла за собой дверь, ей не хотелось, чтобы Тимофей слышал ее беседу с врачом.

Она прошла в светлую дальнюю часть кабинета к столу врача. Села на стул напротив стола врача. Мужчина в белом халате молча кивнул на ее возращение, не отрываясь от двух листов бумаги в своих руках. Также перед ним лежал последний снимок позвоночника Тимофея.

– Мне, к сожалению, нечем Вас порадовать, – сказал Семен Павлович, -по результатам последних исследований, состояние проводимости нервов вашего сына всё тоже. Шансов нет, а если и есть, он мизерный и не стоит операции, не стоит рисков. Вы попросту можете потерять его в ходе вмешательства… его сердце не выдержит или произойдет системный сбой органов, и он превратится в … -доктор не успел договорит, за него это сделала Лина.