Жизнь на вкус. Vol.1

Это была правда. Все до последнего слова. От удивления Лена даже не спросила, откуда человек знает про вторую смену в соседнем ночном клубе. Продавать "текилу с бедра" с двенадцати до трех ночи. Чтоб потом купить на свои бедра еще одни джинсы типа тех, которые ей выдавали в клубе бесплатно, как униформу. Глупость этой мысли почему-то раньше не ощущалась так ясно, так выпукло. А посидеть спокойно минутку и в голову не приходило. Но хотелось. "А фиг ли!" подумала она. И сделала это. Вот так, просто обошла буфетную стойку, вышла на территорию незнакомца, на ходу снимая белый передник, кинула его на витрину с пирожными и села на соседний стул. И почувствовала облегчение, скрестив ноги в серых кроссовках. Облегчение не только в ногах. Она даже засмеялась, как в детстве. И ничего плохого не случилось.

– Хорошо делать то, что хочется, когда это нужно? – спросил сидящий напротив.

– И не говорите, – засмеялась Лена. – Только редко можно себе это позволить. – Она поднесла палец к губам, задумалась мгновение. – Вы знаете, вы – первый человек в кафе, кто предложил мне сесть в конце смены. И это так… так в тему! – И снова засмеялась, но вспомнила о своих служебных обязанностях. – Так я вас таки слушаю, – ее мама была из Одессы.

– Кофе-гляссе, как вы любите. Две порции.

Лене не хотелось вставать, но…

– Я сам сделаю, если позволите.

"Меня уволят", – только и успела она подумать. Но две чашки ароматного напитка с пеной и айсбергами из мороженного уже были здесь. Она не заметила, чтобы он вставал. Ей было просто хорошо, хорошо сидеть рядом с этим странным приятным человеком. Лене было… как она могла определить свои чувства? Наверное, радостно. Большой бумажный стаканчик был у нее в руках. У мужчины на усах белело мороженное.

– Нужно заботиться друг о друге. Хотя бы во имя высшей справедливости, – он поднял стаканчик, предлагая тост.

– И делать то, что хочется! – ответила она, ей правда этого хотелось. Они чокнулись, а она с грустью почему-то подумала: "Надо проверить выручку в кассе".

Как оказалось – Счет 1:1

Спуститься по лестнице из стальных прутьев на зеркально-гладкий танцпол удалось без ущерба для своих ног. Жутко неудобные приспособления. Все сразу: и лестница, и прутья, и каблуки, и ноги. Сейчас самое неприятное – пробираться сквозь толпу, где все норовят тебя задеть и толкнуть потому, что ты им мешаешь. Танцевать, флиртовать, ревновать, существовать – вообще, ты чужак, лишний, свободный радикал. Не из их стаи. Вот если ты не одна, если у тебя своя компания – пусть даже там всего только еще один заморыш, но у вас одинаковое выражение лица – никто уже не тронет. Вы отдельно, у вас – свой мир, а чужие миры мало кого интересуют.

Ладно, лирику в сторону – на сегодня у меня четкая и ясная задача. Ставка – высокая, деньгами не измеришь. И я хочу выиграть! Я зацепила парнишку, нужно чтоб он не соскочил с крючка. Поддержать интерес да заодно понаблюдать, как поведет себя сей милый юноша. Тумба у пульта ди-джея вполне для этого подойдет. Высоковата правда, чтоб просто так взобраться для клубного танца. Зато оттуда отличный обзор – Sash виден как на ладони и просто так не исчезнет. А еще он будет видеть меня и постепенно заводиться. Очень удачно мы клуб выбрали в этот раз – один выход и тот у моих ног. Любитель рок-н-ролла и Тарантино, ты четко дал понять, в каком направлении двигаются твои мысли. Хочешь шоу – будет тебе шоу… ты сейчас калиф на час. Даже стихи получились. Правда, у тебя мозгов, наверное, не хватит, оценить каламбур. Повышенная практичность – болезнь поколения Интернета.

Дорогу преградил мой друг.

–– Я знаю, что ты задумала, – кричит он. Удивил, я тоже знаю. – Это же не в твоих правилах. Ты скатишься до моего уровня, недотрога.

–– Мы не имеем права пользоваться своими способностями, поэтому тебе нельзя читать мои мысли, – парирую я. – Это добавляет десять дней каторги. Чтоб тебе не скучать в одиночестве после проигрыша, я попрошу охрану оставить тебе пленку моим выступлением. И, к тому же, не тебе говорить мне о правилах.

Камеры скрытого наблюдения вмонтированы в потолок. Одна как раз напротив кабинки ди-джея.

Друг чуть не подавился смехом:

–– Это ты называешь каторгой? – он развел руками, словно обнял всю окружающую какофонию.

–– Мы уже сто раз об этом говорили, – я пытаюсь пройти, – к тому же ты и так знаешь мои мысли.

Разговор стал раздражать, но мой приятель крепко держит меня за рукав. До жирафа пока дойдет…

–– Язва, – бурчит сквозь улыбку. – А ты на меня донеси. Расскажи, ты же – мастер рассказов.

–– Бог не фраер, Он все и так видит. И пропусти меня, а то я позову охрану,– Я высвободила наконец руку. Манжет на платье почти не растянулся. – Следи лучше за мальчиком, а то и этот сбежит через туалет, как предыдущий. Я, кстати, уже знаю как его зовут и что ему нравится. Преимущество на моей стороне. А время идет… Слышишь? Тик-так, тик-так…

Из динамиков зазвучала новая тема. Где-то когда-то какой-то музыкант, чтоб скрыть свою бездарность, взял тиканье часов и сделал его ритмом своего опуса. Но сейчас это было "в тему" и мой друг внял разумным аргументам! Он подмигнул мне и двинулся к нашему столику. Умею я, все же, уговаривать. Ди-джей поставил откровенное техно. Смесь нот и скрежетов – воплощение современной городской культуры.

Я уже у тумбы. Она на самом деле оказалась еще выше, чем я думала. Можно взойти на нее только с площадки самого "короля вертушки". Без посторонней помощи не обойтись. Я раздумываю, обаять ли охрану и администрацию, чтоб законно пустили или идти на нарушение. Вдруг холодом пронизывает затылок и в голове звучит: "Подсадить?"

Не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто стоит у меня за спиной. Я могу описать его по памяти. Он высокий и бледный. Такой высокий, что двухметровая тумба ему не ровня. Такой бледный, что его кожа отдает голубым в лучах дискотечного света. Ему приписывают свойство появляться неожиданно, но он-то как никто другой всегда приходит по графику. Просто те, к кому он приходит, не в курсе его расписания.

–– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Но на самом деле знаю ответ: "То же, что и всегда. Работаю".

–– То же что и всегда. Работаю. А ты?

–– Кто бы мне объяснил, что я здесь делаю, – я много раз видела его, но до сих пор не могу оставаться спокойной, когда он стоит рядом. Холодная жесткая шершавая тумба, в которую я уперлась спиной, оцарапала кожу. Неприятное доказательство того, что все происходит в реальном мире.

–– Все еще хочешь наверх? – вечно он не во время со своими вопросами.

–– Ты же знаешь ответ. Ничего нет хорошего здесь внизу. Я очень хочу домой.

Он задумчив сегодня. Белые глаза словно ввалились глубже в гладкое лицо, похожее на череп. Он отвел их в сторону. Его взгляд задержался на железной лестнице. По ней взбиралась наверх уже нетрезвая компания: две почти одинаковые девицы и их кавалеры. Мода делает современных людей почти одинаковыми, различать личности порой можно только по цвету одежды. В 16 лет все стаями одеваются в юнисекс-стиле. В двадцать все делают стрижку с рваными прядями и носят ее до тридцати. В сорок – решают быть элегантными, обрезают волосы и предпочитают трикотаж. В пятьдесят – опускают руки. Скучно. Эти четверо – ожившие картинки из журналов, – отдрожав свое на танцполе, смеясь, поднимаются выпить. Модно, но скучно. Я видела это не раз и не два.

В следующую секунду одна из двух веселенькая девица споткнулась, ударилась головой о поручень и рассекла бровь. Думаю, для нее самой это было неожиданно. Ее крик потонул в технотиканье из динамиков. Что будет дальше? Пара швов, шрам на всю жизнь, старческое слабоумие в будущем. И никогда она не узнает, что ей изменил жизнь и лицо чей-то застывший взгляд. Бледный спутник просто так не приходит – стоило ожидать чего-то подобного. Члены ее стайки – друзья, ее проводят мимо нас. Ее лицо напоминает треснувший гранат.

Тяжелые черные капли крови мгновенно затираются вышколенным персоналом. Спорю на два пера из крыльев ангела – у дальнего бара никто и не заметил происшествия. Кто-то пьет, кто-то танцует, кто-то теряет, кто-то находит. Моя царапина саднит. Она – реальнее, чем только что увиденное.

–– Мгновение назад девица порхала и веселилась, может, был повод, а может быть и просто так. Мечтала, строила планы на вечер, ночь, на завтра, на ближайшее время. "Ближайшее время" – у большинства людей другого и нет. И знаешь, они сами это выбирают. Знают о существовании перемен, им знакомы слова "вечность", "судьба", "предназначение", но это пустой звук. Смыслом они не наполнены. Странные существа люди. Даже с ближайшим временем не могут совладать. Не видят того, что есть вокруг, рядом, здесь, но хотят куда-то отсюда. Мне постоянно приходится выносить отработанный материал, в последнее время работы все больше… – он заглянул гладкими как речная галька, одноцветными как яичная скорлупа, ровными ледяными глазами в воронки моих зрачков. – Тебе их не бывает жалко?

Я никогда раньше не видела Смерть за решением философских вопросов жизни. По правилам это не его дело. Нет, почему мне должно быть жалко людей? Они на своем месте, в своем мире. А вот меня здесь ему не жалко? Внутри холодно от взгляда белых глаз.

–– Ты – за ней? – я киваю на светлый проем двери, куда только что увели девицу.

–– Я в уборную. Там у больного гепатитом парнишки передоз. Единственный сын у матери. В школе написал отличное сочинение на тему "Образ Катерины в трагедии Островского "Гроза". Основная мысль: человек сам палач своего счастья. Завтра планировал приступить к манифесту новых хиппи. Пойдешь со мной?

Нет уж, каждому – своя работа. Милая, конечно, история о времени, о крахе больших надежд. Я бы задумалась, если бы было время. Может быть, человечество и вправду что-то потеряло, но это не мое дело. Да и не бывает так, чтоб что-то ценное потерялось случайно и навсегда. Все на верху просчитано и расписано. Тысячи запасных вариантов. А за моим столиком двое уже пьют на брудершафт. Sash с интересом смотрит на моего друга. Вот это касается меня напрямую. Не до чужих историй сейчас. Пора взглянуть юноше за столиком в глаза и сделать ход:

–– Извини, думаю, тебя там уже ждет, кому положено. Может, даже его муза еще не ушла. Эти штучки такие прилипчивые. Иди, а то будет неэстетично: пена, экскременты на кафеле. Брр!

Счет 1:1. "Ничего особенного"

Шторы вспухли от утреннего света, как вздуваются мозоли от новых туфель.

Леночка проснулась. Ей было светло спать, ныли мышцы, и не оставляло ощущение, что она в комнате не одна. Рыжие волосы спутались и прикрыли ей лицо, оттого свет не слишком больно резал глаза, но сон все равно не шел – попробуйте спать, если на вас кто-то пристально смотрит. Лена кожей спины чувствовала чей-то чужой взгляд.

«Это глупо», – в отчаянии подумала девушка. Быть глупой для нее всегда казалось отвратительным. Даже хуже, чем трусихой. Правда, просто открыть глаза и встать она так и не решилась. Было страшно. Рассуждения не помогали.

Тогда Лена решила пойти на хитрость. Замерла. Прислушалась. Дыхание – только свое. Посторонних звуков, шагов – никаких. Она чуть приоткрыла глаза и сквозь ресницы и свои рыжие кудри взглянула на суровый утренний мир комнаты. Никого. Но страх не проходил. Нужно было еще оглянуться назад, да так, чтоб этот неизвестный источник страха, чужой, не заподозрил, что она проснулась. Лена выждала несколько секунд, закрыла глаза для правдоподобия и перевернулась на другой бок. Снова застыла. Никакой реакции извне. Полежала еще несколько секунд для маскировки. Тишина. Снова чуть приподняла ресницы. И увидела! …

Но тут же захлопнула веки от досады. Зеркало на тумбочке! А в нем ее собственная рыжесть. И фотография, где они с Сашкой в Сочи. Очень удачный снимок: и море, и солнце, и зелень, и белые колонны санатория – все, даже ее больничная пижама выглядели жизнерадостно. Юноша и девушка в разгар курортного романа. Глянули тогда прямо в объектив фотоаппарата – вот и получился взгляд в упор. Ни монстров, ни чужаков!

Фыркнув сама на себя, она решила еще поспать, почти успокоившись. Но вместо сладкой глубокой пучины сна ее сознание болталось поплавком на зыбкой поверхности между сном и явью. Это мучило не меньше, чем бессонница. Это изматывало, хотя должно было расслаблять. Из бултыханий в липкой жиже полусна Леночку вырвал звук.

Требовательно звонил мобильник.

Она вынырнула из сна, жадно схватила ртом воздух, но тут же пожалела, что проснулась – это всего лишь сработал таймер-будильник на телефоне. Она села на кровати, дотянулась до тумбочки и, отключив сигнал, бездумно уставилась в никуда. Никуда начиналось сразу за ее кожей. Горло сдавил знакомый с детства кашель, но она уже давно не придавала ему серьезного значения, просто откашливалась и все.

«Тело как чужое, словно меня грузовик вчера переехал. Не болят только волосы», – медленно просыпались ощущения в ее рыжей голове. «Вот так незаметно подкрадывается старость», – следующей проснулась самоирония. А третьим опять обнаружилось чувство беспокойства, словно кто-то за ней наблюдает. «Бред какой-то, – сама уже подумала девушка. – «Здравствуй, паранойя!» И на всякий случай резко обернулась назад. Конечно, там никого не было.

Рассердившись на себя, она резко дернула ящик прикроватной тумбочки. Разбуженные пузырьки в нем звякнули и заворчали. Но Ленка была сурова – с шумом разгребла их и безжалостно ухватила нужный. В пенициллиновой склянке насмешливо лежала одна маленькая желтая таблетка. «Да, утро началось удачно!» – отметила девушка и, проглотив последнюю таблетку валерьянки, отправилась в душ в чем была – в одних зеленых шелковых трусиках. По дороге она зарулила на кухню с намереньем поставить чайник. Глянула в окно и улыбнулась: за окном белыми пушинками летел снег.