Меч и Роза

Гораздо важнее то, что у неё, Розы, появилось время побыть с собой наедине. Видит Бог, она нуждалась в этом уединении.

«Самое время покаяться в своих грехах. Ведь, может случиться так, что я уже не встречу новый рассвет», – размышляла пленница.

Грехов у нее было не так много.

Роза, порой, резко отвечала всем тем, кто досаждал своим вниманием ей. Мужчинам, разумеется.

Не всегда она умела быть такой.

Первые годы, когда Роза только-только расцветала, как девушка, многочисленное внимание мужчин – а это были взгляды, слова и иногда даже прикосновения, вызывали у неё одну-единственную реакцию.

Замешательство.

Роза не могла понять, как прежде разумные существа – будь то лекарь, страж или торговец – вмиг становились похожими на животных.

Каких только слов не довелось услышать Розе!

А затем, вдруг, девушке надоело терпеть это, и она начала отвечать. Резко, порой – откровенно грубо. Но за всей этой грубостью скрывалась нежная, ранимая душа.

И эта ранимая душа сейчас нуждалась в Боге.

Спрятав лицо в ладонях, Роза зашептала молитву:

– Господь мой! Взываю я к Тебе и прошу о Милости Твоей. Прости мои грехи…

Прерывистое дыхание вырвалось из груди девушки. Она вздохнула – еще и еще, словно набираясь сил, а затем продолжила:

– Если мое время пришло – молю Тебя, Господь мой, забери мою душу прямой сейчас. Я готова.

Роза сглотнула и всхлипнула.

– Если же не наступил мой час, я молю Тебя – защити меня от позора, защити мою честь, мою душу. Защити, ибо нет у меня Покровителя, кроме как Тебя!

Горячие слезы брызнули из глаз девушки. Она, устав с ними бороться, запрокинула голову и устремила взор наверх.

Сколько так просидела Роза – она не знала.

Только подступившие сумерки, сделавшие палатку еще более темной, подсказали ей, что вечер близок.

Свежая прохлада застелилась по полу, и вслед за ней в палатку вошли трое воинов.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Так это – правда? – приглушенно вопросил один из воинов, Гелимер.

– Ты видишь это своими глазами, – подтвердил другой воин и сел, словно верный пес, возле ног своего господина.

Второй встал подле головы Ахлфа.

Гелимер усмехнулся:

– Я не причиню вреда своему соплеменнику и брату по оружию.

Он окинул Ахлфа задумчивым взглядом и, убедившись, что тот еще спит, повернулся в сторону Розы.

Она встретила его взор с молчаливым достоинством.

Не поднялась, но и не сжалась.

– Так, значит, это ты – нанесла удар непобедимому Ахлфу? – вопросил Гелимер.

В его голосе читалась смесь восхищения и интереса.

Роза не отвечала. Она смотрела в мужское лицо и пыталась понять, что этот человек принес с собой – её освобождение или же нечто другое?

Гелимер, желая разглядеть девушку, подошел к ней поближе.

Её красота изумила воина.

Впервые в своей жизни Гелимер видел столь необычайно красивую, не похожую на других, женщину.

– Ты ранила самого гордого из нас, – прошептал воин, – он не простит тебе этой обиды. Будет жаль, если Ахлф лишит тебя жизни.

– А мне – не жаль, – выдохнула Роза, – пусть сделает то, что мне предписано.

В серых глазах Гелимера мелькнуло смятение.

– Ты смелая девушка, но смерть жестока даже к таким, как ты, – еле слышно прошептал воин.

Гелимер опустил взор, а затем снова посмотрел в глаза Розы.

– Я постараюсь выкупить тебя у Ахлфа, – сообщил воин. Он наклонился к ней столь близко, что девушка ощутила его дыхание на своем лице.

– Если я выкуплю тебя, не всадишь ли ты мне нож в спину, о, прекрасная дева?

Она могла бы солгать, и, быть может, обрести в лице Гелимера защитника.

Но все естество Розы противилось этому, и потому она сказала, как есть:

– Будь у меня нож, я сделала бы это и сейчас. Ты подошел слишком близко.

Гелимер скривил лицо.

Отпрянул назад, словно от прокаженной и тихо сказал:

– Зря.

Роза промолчала. Всё, что нужно было сказать – она уже сказала.