Криминальная любовь

– Калаш! – обратилась я к нему, благо тот еще не успел уйти.

– Мм? – он глянул на меня исподлобья.

– У меня там мама… Там люди какие-то возле её палаты, – я заставила себя встать. – Едем!

Я решительно подошла к нему.

– Куда собралась-то? – усмехнулся Калаш.

Волна злости обдала меня с головы до ног. Стало так душно, аж ладони вспотели!

– В больницу! К маме!

– Не вижу смысла делать это прямо сейчас, – Калаш стоял, не сдвинувшись с места. – Успокойся.

Ох, зря он это сказал! Правду говорят, слово «успокойся» для девушки – это как ментос и кола.

– Да как ты не понимаешь?! – вскрикнула я. – Там мама! Одна! И там какие-то левые мужики! Вдруг они убьют её?

– Не убьют, а защитят. Это не левые мужики, а охрана, которую я поставил.

Сердце в груди подпрыгнуло от облегчения, и следом странная слабость окатила меня теплой волной.

– Охрана? Правда? – я покачнулась, но устояла на месте.

– Правда. Охрана. Звони матери и идем есть, – Калаш, давая мне поговорить с ней наедине, вышел.

Я тотчас позвонила маме и успокоила её. Стараясь не вдаваться в подробности как так получилось, что возле палаты была охрана, я взяла с неё слово о том, что она не будет переживать, и пообещала позвонить ей перед сном.

Прежде чем выйти из комнаты, я заглянула в туалет. Слава Богу, что он был тут! Быстро сделав свои дела, я осмелилась посмотреть на себя в зеркало.

Лучше бы я этого не делала.

Я выглядела ужасно.

Ужас ужасный.

Опухшая щека, заплывший глаз. Мой вид напоминал махровую алкоголичку, которая бомжевала последние недели на улице.

Самое печальное, что ничего не могло сейчас исправить ситуацию. Даже самый лучший тональник был бы не в состоянии снять отек и убрать синеву-красноту с лица.

А уж глаз… Как говорится, без слез не взглянешь. Разглядывая красный, изрезанный капиллярами глаз, я испытывала еще большую боль в нем.

Представляю, сколько «удовольствия» вызывал мой вид всех тех, кто смотрел на меня.

– Василек, ты там не долбанулась случайно? – голос Калаша напомнил мне, что я задержалась больше положенного.

– Нет, я иду, – я бросила прощальный взгляд на свое отражение и поморщилась.

Пытаясь не показывать, как огорчена собственным видом, я вернулась в комнату. На пороге стоял Калаш. Всунув руки в карманы олимпийки, он смотрел на дверной косяк с видом человека, которого что-то заботило.

Заметив мое появление, Калаш окинул меня долгим, задумчивым взглядом.

Я особенно робела, когда он так смотрел на меня. Будто что-то особенное пытался разглядеть.

Но не было во мне ничего особенного. Ни яркой внешности, ни точеной фигурки, ни женской обворожительности, которой в совершенстве владела Майя.

Я была, что называется, девчонкой с соседнего дома.

– У тебя есть солнцезащитные очки?

– Есть.

Он отвернулся и вышел из комнаты. Я пошла следом за ним.

Стоило мне только оказаться в той просторной комнате, как мой нос уловил аромат чего-то вкусного…

Желудок болезненно заныл, а рот наполнился слюной.

Когда я последний раз ела?

Я не помнила. Даже тот сэндвич, с работы, наверное, все еще валялся в коридоре дома.

Наконец я увидела источник этого восхитительного аромата. На деревянном столе стояла сковорода, в которой скворчали жаренные сосиски и яичница.

Рядом – вилки, нарезанный хлеб и помидорки черри в пиале.

– Садись, – Калаш кивнул на кожаный диван.

– Это ты приготовил? – усаживаясь на диван, произнесла я.

– Башка у нас за повара, – Калаш сел сбоку от меня.

– А где Майя? И остальные? – я несмело взяла вилку, которую подвинул ко мне Калаш.

– Подруга твоя еще час назад уехала. Башка на кухне, Макс где-то в доме.

Стоило Калашу сказать про Макса, как тот появился в комнате.

– О, еда, – оживился он и довольно заулыбался.

– Башку позови, пусть тоже поест, – то ли попросил, то ли скомандовал Калаш.

Макс, послав сковородке с едой тоскливый взгляд, скрылся в коридоре.

– А почему вы называете его Башка? – тихо спросила я.

– Захар, он же Башка, головастый парень. Умный очень. Бухгалтерия, компьютерные программы и прочее – всё на нем. Ты что не ешь? Сейчас эти двое придут и сметут все.