Тайна старинного графского дома

Тима помолчал с минуту, разглядывая особняк.

– Наслышан о нем, но вижу в первый раз. Интересный дом, больше нигде в горах не встретить прекрасный образчик архитектуры девятнадцатого века.

– Хочешь осмотреть внутри?

– Нет, не сегодня. Темнеть уже начинает, да и пока незачем. Лучше начнем сразу с главного. Сегодня спим в твоей комнате, посмотрим, появятся ли сегодня ночью эти таинственные обитатели. А там, по ходу дела, и разберемся, как быть и чего делать. Давай пока мангал поставим, я все привез. Заехал по пути в «Барсову нору». Умираю с голоду, с утра ничего не ел, некогда было.

– Сам такой, только я, по моему, не ел ничего со вчера.

Золотой, теплый закат зажег окружающие вершины гор. Солнце, закатившись за наш особняк, стоявший на вершине большого, покатого холма и возвышавшийся своими крышами, над окружающим лесом, перестало греть. В тени сразу стало прохладно, как всегда и бывает в горах по вечерам. Ужин был съеден, мы варили на мангале кофе, закопав турку до половины в угли. Тима вытащил из бардачка пару больших кубинских сигар, а я принес два раскладных, походных кресла и теплые вязаные пледы.

– Да, очень хорошее место выбрал граф, для постройки своего дома. Это больше похоже на курорт, чем на ссылку. – Сказал Тима, глядя на длинную тень особняка, протянувшуюся на десяток километров и растянувшись на рельефных холмах.

– Да, место великолепное. Дом тоже. Вот и нашлось ему достойное применение, в наши дни.

– В советское время он был тоже какой-то турбазой?

– Да, принимал детские смены и лагеря. Вон видишь ту уродливую пристройку? Там туалеты и душевые. На втором этаже. Там все гнилое и ржавое, все что сохранилось. Уродливые железные перегородки, уродливые напольные унитазы… На первом тоже были какие-то хозяйственные помещения, но я не понял, что именно. Все гнилое и везде сырость. Такое впечатление, что там все скоро развалится. А в комнатах старого дома сухо и все целое. Я имею в виду оригинальную отделку, там, где она сохранилась. Сразу видно, в какие разные эпохи это строилось. Какими разными людьми. Впрочем, это уродство идет под снос. Ремонтироваться будет только оригинальное здание.

– Итак, давай ты расскажешь все как можно подробнее, о том, что здесь творится по ночам.

– Все, как я сказал утром. Каждую ночь кто-то ходит этажом выше. Но в здании никого, кроме меня нет. Вернее, не так. Днем, в здании, никого кроме меня нет. А по ночам я здесь не один. Я просыпался три ночи подряд от шагов наверху. Сначала думал, что мне показалось. Но нет, звуки точно есть. Думал, что их издает сам дом, например остывая ночью. Но нет, это трудно объяснить, если не слышал сам. Но это шаги, кто-то ходит. Утром я обшаривал весь особняк. От подвала до чердака. Никого, да и прятаться тут негде.

– Да и незачем, вроде.

– Да, и совершенно незачем. Здесь нет ничего, зачем бы здесь надо было прятаться.

– То есть, ты уверен, что тебе не показалось?

– Уверен. Три ночи я слушал эти звуки. Третью ночь очень отчетливо, половицы проскрипели наискосок комнаты. А! Вот еще, совсем забыл. На третью ночь, я, когда глаза открыл, аж зажмурился от боли. В них попала труха, которая сыпалась с потолка, под этими шагами.

– Выходит да, кто-то, человек или животное, ходит по второму этажу.

– Ты знаешь, мне ни разу не пришло в голову, что это может быть животное.

– Это бы все объяснило. Например, леопард. Он мог бы попадать в здание с какого-то из деревьев, перепрыгивая в окно второго этажа. Ходят они бесшумно, только от веса тела, могли бы скрипеть половицы. Может быть, у него тут лежка?

– Лежка у зверя бывает скорее днем, чем ночью. Ночью он должен как раз где-то охотиться. – Сказал я, подумав минуту. – Ну и я ее видел, в конце концов. Ту девушку.

– Вот насчет девушки. Ты точно уверен, что ее видел?

– Ты сейчас издеваешься?

– Нет, как раз сейчас я серьезней некуда. Подумай хорошо. Это была бессонная ночь, у тебя были совершенно расстроены нервы. Тебе могло просто привидеться.

– Тим, я ее видел так же хорошо, как сейчас вижу тебя. Она стояла от меня в полутора метрах. Я не могу ошибаться.

– Может быть, это никак не взаимосвязано. Наверху, по ночам, бродит, ну пусть будет рысь. На первом этаже появляется туристка, которая заблудилась в горах. Вчера, например. Бродит, бродит, видит дом стоит, а у входа машина. Идет за помощью. Сталкивается с тобой в дверях. Скажи, ты орал, когда ее увидел?

– Ты бы не так орал, на моем месте!

– Вот же. Она заходит в дом, радуясь, что спасена. При виде ее мужик, который тут живет, начинает орать как ненормальный, высаживает окно, прыгает в машину и сваливает куда-то в ночь.

Я молчал.

– Ладно, чего ты насупился? Вместе во всем разберемся. Там, в твоей комнате одна кровать?

– Одна. Но на этаже есть еще. И пледов у меня несколько, и надувные подушки есть в запасе.

– Ну, пойдем, пока совсем не стемнело, притащим еще одну. И вообще пора немного поспать, у тебя уже недосыпание, а ночью неизвестно, сколько придется спать.

Глава 3

Ночью я проснулся от уже знакомых звуков. Кто-то ходил наверху, прямо над нами. Сев рывком на кровати я посмотрел на Тиму. В полумраке был хорошо виден его силуэт. Он тоже сидел на кровати и смотрел в потолок. Скрипы половиц раздавались прямо над головой. Осторожные, тихие. Кто-то ходил там, в комнате наверху, стараясь не шуметь. Ночь снова выдалась ясной и лунный свет, проникающий в окна, хорошо освещал нашу комнату. Шаги проследовали наискосок по потолку и замерли. Я сидел, продолжая прислушиваться, но теперь в доме стояла полнейшая тишина. Снова посмотрел на Тиму, он не шевелился, продолжал сидеть неподвижный как статуя, с поднятой вверх головой. Я не знал, что мы будем делать, когда подкараулим ночного обитателя особняка, поэтому тоже продолжал сидеть и прислушиваться, хотя слышал только отзвуки собственного пульса в ушах. Сегодня я был почти спокоен и не испытывал страха. Во-первых, я уже был готов услышать эти шаги и знал, что услышу, во-вторых, теперь я здесь не один. Тихо подняв руку, нажал на часах кнопку подсветки – была половина четвертого. И в этот момент раздался, едва слышный, странный звук, как будто по камню чиркнули другим камнем. Звук донесся сверху, но прозвучал так нечетко, что понять, откуда именно он донесся, было нельзя.