Матери

Главный врач ЦРБ Колчин

Председатель медкомиссии Шамарин

16 февраля, 1977 года

Почётная грамота: Коротковой Варваре Михайловне за активное участие в проведении санитарно-оздоровительных мероприятий в городе.

Город Ростов Ярославский, июль 1966 года

Исполком городского совета

Работа мамы была видна не только на районном, но и на областном уровне. Помимо поощрений, приведенных выше, в семейном архиве имеется фотография областного мероприятия медицинских работников, которое состоялось в Ярославле 01.12.1990 года.

Мама действительно очень много и с душой работала с детьми, являясь школьным фельдшером. И память о ней (настоящую, а не показную) хранят обычные люди, ее ученики и ученицы, которым она привила любовь к профессии медика. Например, когда приходится обращаться в поликлинику по болезни, часто встречаю там женщину-врача, которая до сих пор помнит мою маму. В школьные годы этой девочки, мама работала в ее школе (СШ № 2) фельдшером, и все девочки ее очень любили. Мама была доброй и отзывчивой, такой же, какой она была в семье. Может быть, ее пример и помог этой девочке стать врачом. Косвенными свидетельствами высокого авторитета нашей мамы являются еще два факта, которые случились нечаянно, и мы в свое время не придали им должного значения, но я приведу их здесь:

1.Когда маме (в последние годы ее жизни) потребовалось сделать протез зубов, я обратился за помощью к главе района (Пойкалайнену В.И.). Он когда- то был директором школы и работал с мамой. Все было сделано быстро и бесплатно.

2.Когда мама умерла, мы провожали ее своей семьей, и похоронили на сельском кладбище в селе Вощажниково, где она провела самые светлые годы своей жизни. Мама долгие годы была на пенсии и не работала, и мы полагали, что едва ли стоит привлекать к похоронам широкую общественность. Каково же было наше удивление, когда впоследствии звонили ее коллеги по работе и выражали горечь и негодование по поводу того, что не были оповещены.

Вот так, порой, о человеке узнаешь больше не при жизни, а после смерти. Прости нас мама за это. Не ведаем, что творим!

Но вернемся снова к жизни. К жизни в Ростове.

Письмо мамы сестре Елене 18.02.1961:

«Здравствуй Леночка!

Спасибо за поздравление! Было очень приятно получить от вас с Николаем весточку в этот день. Наконец-то мы дождались 2-х комнатной квартиры и переехали из коммуналки, и надо бы радоваться, но радости нет – Саша опять запил. Уже вторую неделю он каждый день пьяный. Не представляю, как он ходит на работу после такого. Я, конечно, держусь, стараюсь его не провоцировать, но он сам начинает приставать и доводит, все равно, до скандала. Жалко детей, они страдают, глядя на это. Приходят разные мысли. Вот трезвый он хороший человек: и заботливый и внимательный и за домом смотрит. А как выпьет – делается дураком: тупым и упрямым. Говорила с ним, чтобы как-то полечиться. Но он ни в какую – говорит: «Все под контролем». Под каким-таким контролем, если человек спивается на глазах? Вот, все тебе рассказываю о грустном. А поверь, радоваться тут нечему.

Мишу решила в школу в этом году не отдавать, пусть еще годик посидит дома, пойдет на следующий год – все будет постарше. Понемногу откладываю деньги на пианино. Саша как-то, по трезвости, предложил, чтобы после второго класса отдать Мишу в музыкальную школу. Только надо еще до этого второго класса дожить, а с таким папой – это проблема.

С Наташей все в порядке, простуда прошла, и со вчерашнего дня ходит в садик.

На это писать заканчиваю. Вам с Колей, Ниночке и Милечке – огромный привет и пожелания добра! А Володе – легкой службы!

Ваша Варя.

П.С. От Саши большой привет. На Пасху он собирается к матери, зайдет и к вам».

Запись в дневнике Елены 25.02.1961:

«Подменить Нину на дежурстве 27-го (Борисоглеб);

Как приедет, поговорить с Сашей (сказать, что думаю про него);

Отнести творога Анне Александровне;

Собрать посылку Володе;

Родительское собрание в пятницу (Миля), погладить ей фартук».

Настоящие трудности в отношениях с папой у мамы начались тогда, когда мы, наконец, получили свою квартиру на улице Спартаковской (1961). Папа лишился «тормозов», которые его сдерживали в «музыкальной» коммуналке, и стал почти ежедневно появляться дома пьяным, или сильно выпивши. Мириться с этим было бы возможно, если бы при этом не раскрывались его дурные привычки, которые, будучи трезвым, он прятал глубоко в себе. Одна из них наносила прямой ущерб семье и детям – он съедал все, что было на кухне. После него в семье становилось нечего есть. Мама терпела все, но, когда он добирался до продуктов на кухне, она взрывалась. Описывать сцены домашних скандалов у меня нет никакого желания, скажу лишь, что мы с сестрой плакали и прятались под столом. Когда отец уходил или засыпал, мы спрашивали маму, почему она не разведется с ним, она же ничего не отвечала, лишь плакала. В редкие периоды трезвости, отец просил прощения и даже несколько раз пытался избавиться от алкоголизма. Помню, они с мамой летали на самолете в Омск, к какому-то экстрасенсу, но это не помогло. Пробовал он и кодироваться – тоже безуспешно. Справедливости ради, я должен сказать, что в те годы многие отцы (если не сказать все) сильно выпивали. У моего друга Валентина С., который жил в нашем подъезде (этажом выше), тоже сильно пил отец. Как-то зайдя к нему, я чуть не поймал головой тарелку, которую бросил его отец. У моего одноклассника Саши Р. отец повесился на почве пьянства. И наш папа скатывался по наклонной все сильнее и сильнее. Скоро на наши скандалы стала приезжать милиция. Однажды папу забрали за хулиганство в семье на 15 суток. Не стали его выходки секретом и на работе. Сначала он ушел из муз.пед.училища, а затем и из музыкальной школы. Нашу семью поставили на учет, как неблагополучную. Об этом я узнал совсем недавно, случайно от сестры. Она написала отзыв на первую, изданную мной книгу, про моего деда («18 страниц судьбы»).