– Об этом он ничего не сказал. Сказал только, что ты узнаешь его.
Сэмпл все это очень не нравилось.
– То есть он вам сказал, чтобы вы мне не рассказывали, кто он?
– Мы лишь повторяем его слова.
Сэмпл решила, что ей не хочется идти в этот купол. Её настораживало, что этот таинственный «он» не желает себя раскрывать до их личной встречи. Это давало все основания предположить, что они с ним уже где-то встречались и эта встреча была не из самых приятных.
– Нет, пожалуй, что нет.
Крошки растерянно переглянулись:
– Прости, пожалуйста, что ты сказала?
– Я сказала, что не пойду в этот ваш купол.
Крошечные гейши уставились на неё, словно не понимая, как можно сморозить такую глупость.
– Но тебе нужно туда пойти. Он тебя ждёт. Тем более что здесь больше некуда идти.
Как Сэмпл и боялась с самого начала, выбора у неё не было.
– То есть, как я понимаю, тут либо – либо: либо купол, либо вообще ничего?
Крошки очаровательно заулыбались:
– Мы бы в жизни не стали давить на тебя, ибо каждый свободен в своём выборе, но…
– Но ответ будет «да»?
Крошечным гейшам хватило такта опустить глаза.
– Да.
– Мне недавно пришлось пережить много неприятного.
– Нам очень жаль.
– Так что если окажется, что это – какая-то очередная пакость, я вас найду, всех троих, и буду долго бить ногами.
Крошки вдруг просияли:
– Мы все понимаем.
Сэмпл мрачно кивнула:
– Ладно, показывайте дорогу.
– Мы не просто покажем дорогу. Мы тебя проводим. Пойдём.
Сэмпл подумала: интересно, а когда эти трое идут, они даже движутся в унисон? И когда оказалось, что да, Сэмпл даже получила некое странное удовлетворение.
* * *
– О чём задумался? Опять об этой Сэмпл Макферсон?
Джим покачал головой:
– Нет, на самом деле я думал, куда мы идём. Куда мы идём. Док?
Док указал вперёд, и только теперь Джим заметил синие с красным вспышки неона на дальнем конце широкой каменной галереи, по которой они сейчас шли.
– Наш поэт ведёт нас туда, где нам будут рады и где я найду игроков в покер, достойных моих талантов.
Джим слегка удивился, что Док так пристрастен к таким, в сущности, незамысловатым развлечениям, как карточные игры. Он почему-то решил, раз уж человек явился в Ад, он будет искать забав более экзотичных и странных. Но похоже, покер для Дока был верхом блаженства.
– Мы в Аду, мальчик мой, где можно найти место лучше, чтобы засесть за игру с достойными соперниками? Или ты думал, раз мы с тобой путешествуем вместе, я ради тебя откажусь от любимого развлечения? Ты прямо как сварливая жёнушка.
Джиму совсем не хотелось препираться с Доком, и особенно по вопросу, столь очевидно милому его сердцу.
– Я просто подумал: а мне что делать? Я не играю в азартные игры, мне не хватает упрямства и сосредоточенности, чтобы выигрывать. Да и как-то меня оно не прикалывает.
Док кивнул, как бы давая понять, что он всё понимает и совсем не в обиде на Джима, что тот не разделяет его страсть.
– Не волнуйся, мой мальчик. Там, куда мы идём, много чудес и соблазнов. Я даже не сомневаюсь, ты найдёшь чем себя занять.
– Опять та же песня? Подожди и увидишь?
– По крайней мере на этот раз можешь не сомневаться: ждать придётся недолго.
– Но есть одно «но».
Док, шедший чуть впереди, оглянулся на Джима:
– Какое «но»?
– А ты не подумал, что казино – это первое место, где Доктор Укол будет нас искать?
Взгляд Дока вмиг посуровел.
– Если он ищет нас или кого-нибудь одного из нас, то уже знает, где мы и куда направляемся. По-моему, Вергилий все очень доходчиво тебе объяснил, ещё на эскалаторе.
После голубого зала у эскалаторов Вергилий повёл их по каким-то тёмным и мрачным средневековым лестницам и тоннелям – видимо, в самую древнюю часть Ада. Некоторые из этих проходов были такими древними, что на потолках наросли сталактиты. Толстый слой известняка покрывал стены, стирая древние барельефы, но поскольку они представляли собой в основном человеческие лица, искажённые в нечеловеческой муке, Джим даже порадовался про себя, что время так хорошо потрудилось и теперь их как следует не разглядеть. Он обратился к Вергилию:
– А что здесь было, когда Ад был Адом, поэт?
– Это был сектор самоубийц.