Придумано в СССР

Ну ладно… Чего шумите? Всего на сорок минут на работу опоздала! Как, как? У такси дверцы примёрзли! Вылезти не могла.

Ой, Зинулька, привет! Поди, чего на ухо скажу. У нас нового директора назначили. Злющая! Седьмой раз не замужем. Поэтому ты, золотце моё, встань пока в очередь. А я быстренько всех отсюда спроважу и у тебя всё, что ты принесла, приму. Ну прям-таки, долго… Как шарики от пинг-понга у меня все полетят. Вот увидишь!

Кто первый? Вы, гражданочка? Что у вас? О-о, нет! Польта мы временно не принимаем. Как почему? Не сезон! Лето на дворе. И не надо на меня голос повышать. Был бы купальник, приняли! Проходите! Следующий!

Что у вас, мамаша? Купальник?! Не-е, мамаша, купальники временно не берём. Как почему? Не сезон! Вы что, сами не видите – третью неделю дождь идёт! Что они в вашем купальнике – под дождём мыться будут? И не надо, не надо на меня кричать! Был бы зонт – приняли! Проходите… Следующий!

Что у тебя, отец? Зонт?! Не, даже не раскрывай – зонты вообще не берём! Не сезон! Не понял? Хорошо, объясню… Слушай внимательно. Ты его почему сдаёшь? Потому что он тебе не нужен! Так? Так! А если он тебе не нужен, почему он должен быть нужен кому-нибудь другому? Вот вам зонт нужен? Нет? А вам? А тебе, Зинка, зонт нужен? Вот видишь, отец, никому твой зонт не нужен! Даже Зинке. А значит – не сезон! Понял? Вот и молодец! Следующий!

Ба! Вы зачем мне детскую коляску привезли? Для них сейчас не сезон! Как почему? Июль на дворе! Сами, что ли, не понимаете? По гороскопу – знак Рака. А под знаком Рака одни районные врачи родятся! Вы хотите, чтобы ваш ребёнок стал районным врачом? Нет? Нет! Вот и другие не хотят! Так что проезжайте! Следующий!

Ба! Это ещё что такое? Зачем мне рога?! Для рогов сейчас не сезон. Я вижу, что хорошие, ветвистые. Понимаю, от развода остались. Всё равно не сезон! Если мы во время отпусков у всех рога принимать станем, нам специализированный магазин открывать придётся. С фирменными филиалами. В Крыму и на Кавказе! Следующий!

Так, дедуль, это от тебя нафталином пахнет? Нет? А от кого? От макинтоша твоего? Ну давай, показывай свой макинтош…

Ой, Верунчик, привет! Поди, на ухо скажу. Ты ко мне в перерыве загляни, а то у нас гайки закрутили. Старого директора сняли! Строгий выговор ему влепили! И куда-то в другое место перевели. Не знаю куда. Как всегда в таких случаях, куда-то с повышением!

Так, ну что, дедуль? Это и есть твой макинтош? Дедуль, только честно, скажи: ты в нём ещё в Японскую воевал? Нет? А когда? В Русско-турецкую? А шаровар у тебя, дедуль, от татаро-монгольского ига не осталось? Остались! А ты читал, золотце моё, что в нашем объявлении написано? На комиссию принимаются вещи, в которых… Ну, давай вместе произнесём… Не более сорока процентов потрёпанности! А у тебя? Нет, у тебя я и так вижу, что больше! А у макинтоша твоего? Где правый рукав? Моль съела? Надо было в полиэтиленовом пакете хранить. Хранил? Ну и что? Она его вместе с пакетом съела? Ну ты, дед, просто юный мичуринец – какую моль вырастил! Следующий!

Ну а ты, бабуля, чем порадуешь? Случайно, не набедренной повязкой? Александр Семёнович, здравствуйте! Разрешите вам кое-что на ухо сказать! Я сейчас вас принять не могу, вы ко мне всё вечером домой завезите! Здесь никаких дел теперь вести не будем. А за мужа моего вам особое спасибо. Его в загранкомандировку благодаря вам… Я, правда, надеялась, что лет на пять, но на два тоже ничего…

Ну чего, бабуль, над душой висишь? Что у тебя ещё? Джинсы?! Чьи? Твои?! А фирмы, фирмы какой? «Деникин»? Нет такой фирмы, бабусь! А ну, покажи! Эх, бабуся-бабуся! Не «Деникин» фирма называется, а «Вранглер»! Нет, не могу я это, к сожалению, золотце моё, у тебя принять! И всё остальное тоже не могу. Почему? Потому что ничего этого в нашей продаже никогда не было! Ну и что же, что все ходят? У нас все в том ходят, чего никогда в продаже не было. Следующий!

Ну вот, Зинулька, и до тебя добрались. Видишь, как быстро, умеючи-то! Ну давай, показывай, что там у тебя? Ну, отличное пальто, Зинуль, осеннее, кожаное. Купальник тоже чудный! Зонт тоже давай! Товарищи! Товарищи! Ко мне очередь не занимайте! Я до обеда занята буду. Все приходите после обеда. Всё давай, Зинуль, всё! Да что ты, у нас всё продастся! Какой не сезон? У нас три вокзала рядом. А у приезжих всегда и на всё сезон!

Монолог воспитательницы в детском саду

Дорогие мои детишечки, вот мы и пришли с вами на детскую площадку, о которой я вам так много рассказывала. Площадка создана специально для вас лучшими художниками и скульпторами нашего ЖЭКа.

Ой, посмотрите, какой сказочный теремок ждёт вас. А какие машинки, грибки, а герои ваших любимых сказок во главе со Змеем Горынычем. Иванов, перестань выковыривать Змею Горынычу глазки! На него и так страшно смотреть. Вон как культурно играют твои товарищи, ах какие молодцы! Сели все вместе в грузовичок и поехали… Куда ты их, Алёшенька, повёз? За пивом? В теремок за пивом?

Маша! Машенька, ты зачем повесила на теремке объявление «Ушла на базу, вернусь не сразу»? Пойдём лучше с тобой посмотрим, как Алёнушка грустит на камушке из-за того, что злая Баба-яга превратила её братца в козлёночка. Не в шашлык, Махарадзе, а в козлёночка.

Иванов, дорогой, сколько раз тебе говорить: отойди от Змея Горыныча. Зачем ты ему две головы из трёх отпилил? А у Бабы-яги на костяной ноге написал «Адидас»?

Гоша Ватман, я знаю, что у тебя папа физик, но я не знаю, где тебе взять антиматерию. Нет её на Земле. Правильно, Махарадзе, дяде позвони. На Земле нет, в Грузии должно быть.

Новенький, новенький! Сейчас же брось камень! Я имела в виду, на землю брось, а не в камень! Я имела в виду, на землю брось, а не в меня. Что? Откуда ты такое слово услышал? А?! От папы. А кто твой папа? Ладно, хорошее слово.

Ну, а ты, маленький, что плачешь? Обижает он тебя, толкает. Ну а что ж ты ему сдачи не даёшь? С папы пример берёшь? Он у тебя тоже никому сдачи не даёт? Да, у-у-у. А кто он у тебя? Таксист… А сам-то кем быть хочешь? Директором универма-а-га-а. О-о-о! Почему не лётчиком? Это верно, маленький, лётчиком опасно. Ну, и директором универмага в наше время тоже небезопасно. Ладно, беги вон туда. Там в кустах младшая группа в ОБХСС и работников торговли играет. В наше время эта игра «казаки-разбойники» называлась.

Господи! Дети-дети! Вы зачем из теремка собачью конуру сделали? Что это – химчистка? А почему тогда Машенька из окошка на вас лает? Ах, это у приёмщицы рабочий день начался.

Новенький, новенький, ты зачем всех вокруг себя собрал? Что? В летучку-пятиминутку играете? А почему тогда всех грязью облил? Ах, ты – начальник, а они – подчинённые!

Жорик, Жорик! Ты зачем назвал Леночку корягой? А ты, Леночка, зачем назвала Жорика хмырём? Ах, это вы в родителей играете.

Иванов, дорогой, ты посмотри, на что стал похож твой Змей Горыныч без хвоста и без голов. На что? На колбасу? Ух. На какую колбасу? На сервелат? Откуда ты знаешь, что такое сервелат? Бабушка рассказывала. Ну и память у твоей бабушки!

Господи, а куда химчистка делась? Её Махарадзе купил?! Ему приёмщица понравилась? Она у него теперь огород сторожить будет.

Девочки, девочки, куда же вы? Давайте поиграем с вами в «дочки-матери». Что? Пелёнки стирать неохота. Ну тогда, может быть, все вместе, дети, сейчас сыграем в прятки? Нет, дети, не на деньги. Куда же вы, дети? Почему вы от меня разбегаетесь? Я же и куличики из песочка печь умею, и кораблики строить, и сказки рассказывать.

Ну а ты, Андрюшенька, что же ты со всеми не играешь, не умеешь? А кто твой папа? Учитель в школе. А мама? Врач районный. Ну ничего. Не плачь, Андрюшенька. Вырастешь, прокормишь как-нибудь своих родителей.

Не плачь, Федя!

Ну что тебе сказать, Федя? Побывал я в ихнем ФРГ. Честно скажу – жить там можно. Даже можно жить и не пить. Более того, можно жить и не воровать.

Не веришь? Наливай! Ух, хороша самогонка! Такой у них там нет, Федя. Пожалуй, это единственное, чего у них там нет. Ну вот, опять не веришь! Ты, Федя, скажи честно, ты представлял себе когда-нибудь коммунизм? Только в детстве? Правильно. Сейчас мы уже глупостями не занимаемся. Так вот, Федя, заходишь в ихний универмаг, а там на каждой полке – по коммунизму! Клянусь! Хоть век мне сахар по талонам получать. Ну что ты глаза выпучил? Точно тебе говорю. Хочешь туфли зелёные с жабо и подошвой в дырочку, как дуршлаг, – пожалуйста! Хочешь шорты варёные с капюшоном – будь любезен! Ну что ты, Федя, на меня, как краб, смотришь? А в продуктовый к ним вообще лучше не заходить. У них там эти сыры, как эти… как книги в библиотеке. Видал когда-нибудь книги в библиотеке? Не видал? И я не видал. Да что там сыры, Федя! Там бананы, ананасы на прилавках лежат. Представляешь? Ананасы! Не представляешь? И я впервые увидал. Ничего так, вкусный на вид. На нашу большую лимонку похож. У них, Федя, вообще такие фрукты есть, глядя на которые Мичурин бы глаза, как ты, выпучил и повесился на своей черешне.

Ну не стони, не стони, Федя! Лучше давай выпьем за воспоминания. И при этом, Федя, никаких очередей. Ну что ты опять застонал? Клянусь! Чтоб я снова со своей тёщей съехался! И нигде никаких баб с кошёлками, набитыми зубной пастой до двухтысячного года. И нигде никаких баб с туалетной бумагой на шее. Её бы, Федя, ежели бы она с этим мотком на шее пошла, за хиппи приняли… Потому что там туалетная бумага… Дай на ухо скажу. Там туалетная бумага, Федя, есть для всех, а не только для членов правительства, потому что только они хорошо едят. Ну что ты задрожал весь? Ну что ты дверь закрываешь? Боишься, что подслушивают? Кому мы нужны, Федя? Давай лучше выпьем за наших баб. Они там, бедные, носятся по этим магазинам, как… как вон та твоя муха по стеклу. Ничего не понимают. В продуктовых то и дело на собачьи консервы нарываются. Потому что на них сосиски нарисованы и цена низкая. А чё нашему человеку для счастья надо? Чтобы сосиски были и цена не очень. И съедают. И говорят: «У-у, вкусно!» И точно, вкусно – я ел. Дай ещё на ухо скажу. Раньше я такие только однажды пробовал, когда деверь консервы приносил – кремлёвские. Так вот… Не убирай ухо… Их собачьи – точь-в-точь наши кремлёвские. Понял? Ну что ты опять затрясся? Допивай давай! И я тебе такое теперь расскажу, что сядь, Федя!

У них в гостиницах… сел? Так вот… У них в гостиницах наволочки совпадают размерами с подушками! Ты чего встал? Садись! Это ещё не все! У них, Федя, пододеяльники без дыр! Нога никуда не пропадает. Сиди, Федя, не дёргайся. Сейчас я тебе самое страшное скажу. У них, Федя. Даже не знаю, говорить тебе или нет? Ну ладно, ты парень крепкий… Так вот, слушай. У них, Федя, в гостиницах нет тараканов!!! Понял? Тебе что, не в то горло попало? Повторяю. В ФРГ вообще нет тараканов! В Европе, Федя, уже давно нет тараканов!!! Может, они все к нам ушли? Может, им там есть нечего? Видимо, только наша еда годится для тараканов. Одному нашему, Федя, сказали, что у них там средство от этих тараканов есть. Разыграли. Он пошёл в магазин. Продавщица его не понимает. Он ей на руке таракана нарисовал. Она говорит: «Я даже в зоопарке таких чудовищ не видела!»

Смешно, да? Давай наливай, а то заплачу, как смешно. И при этом в ихнем поганом ФРГ нигде нет Доски героев капиталистического труда. И нигде нет этих… взятых на себя капобязательств! Понял? Им это всё внедрить надо, чтобы они тоже развалились.

Вот видишь фотографию? Да ты не отворачивайся, не отворачивайся. Все фотографировались на фоне памятника какому-то Гёте. А я – на фоне мясной лавки. Ну скажи честно, кому этот Гёте нужен? А тут смотри: у меня за спиной сорок восемь сортов колбасы. Я хочу, чтобы люди видели, что я это видел! И я прав оказался. Был бы я с этим Гёте, никто бы даже не посмотрел на эту фотографию, даже если бы этот Гёте сам меня обнял. А эту фотографию все просят показать. И ещё спрашивают: а что это за колбаса? А это? У людей живой интерес, Федя.

Ну что ты, Федя, голову повесил? Ну не грусти, не грусти! У нас тоже когда-нибудь всё будет. Да знаю я, баба твоя не может детям питание детское достать. Но будет, всё будет и у нас, Федя. Давай выпьем, чтобы перестройка победила. Они там, Федя, между прочим, в нашу перестройку, знаешь как верят? Как узнают, что ты «советико», целуют тебя, обнимают. Не знаю, может, им жалко нас, когда видят, как мы одеты… Может, ежели к нам в колхоз папуас приедет, мы его тоже будем к себе набедренной повязкой прижимать? Но они всё время у меня спрашивали: «Есть хочешь, Питер?» А я: «Хочу! Очень хочу!» Ну должен ведь «советико» поесть на халяву, да ещё под перестройку!

Ну давай, поднимем за перестройку нашу! Они, знаешь, из газет наших себе всякие слова даже на майки переписывают – так за нас болеют. Идёт человек, а у него на груди написано: «Засеем вовремя!» Видать, не понимает, чего надел. Знал бы, точно не надел. Эх, Федя, Федя! Ну давай, Федя, за наше будущее: весь мир сейчас смотрит на нас. И надеется, что мы когда-нибудь вовремя засеем. Они там, на Западе, когда в тебе русского узнают, объятия раскрывают, говорят: «О, русиш, гласность, демократия, Горбачёв, Раиса Максимовна!»

Ну, давай еще по одной? Ух, хорошо пошла! С надеждой!

Представляешь, Федя, у них сок на улице покупаешь – к пакетику соломинка приклеена, лезвие, чтобы уголок отрезать. Мы этого ничего не видим. Мы сразу зубами, Федя. Мы все, Федя, воспитанники Миклухи-Маклая…

Федя, ты зачем доску взял? Ударить меня хочешь? Положи на место. У них из любого телефона-автомата прямо с улицы можно позвонить в любой город мира… Положи доску, говорю! И что интересно, ежели звонишь в Техас, тебя соединяют с Техасом! А не с Кзыл-Ордой! Ты зачем меня, Федя, доской по голове ударил? Ну вот, получай за это стулом обратно! А теперь я тебе руки, извини, свяжу, кляп в рот засуну. И за то, что ты меня доской по голове ударил, рассказом об ихнем загнивающем ФРГ пытать буду!

У них, Федя, стоянка такси – это стоянка такси, а не стоянка людей. У нас ведь надо правильно писать: «Стоянка людей. Для такси». Терпи, Федя.

У них, ежели в гости на своей машине приехал, не надо щётки снимать, в гости нести. Аккумулятор на себе переть.

Терпи, Федя, терпи.

К ним в машину садишься, какой-то компьютер на твоём родном языке говорит: «Пристегните ремни». Ты ему говоришь: «Пошёл вон!» Он тебе отвечает: «До встречи на кладбище, мистер!» Ну что у тебя слеза потекла? Погоди, сейчас развяжу. Представляешь, я в гостинице два дня пробку из раковины вынуть не мог… Я её и так, и этак – не вынимается. А у неё, оказывается, пульт управления есть справа. Ну скажи, Федя, как советскому человеку на ум прийти может, что у пробки в раковине есть пульт управления? Не плачь, Федя, не плачь. Я её всё-таки на третий день ножом выковырял. А эти два дня мы в ихнем биде умывались. Знаешь, что такое биде? О! Этого и я раньше не знал. Это они специальное устройство установили для умывания голов советских туристов, которые не умеют пробку поднять. Вишь, какая забота о человеке.

Ну вот, Федя, я тебе весёлую историю рассказал, а у тебя слёзы на глазах. Ну не надо, не надо, Федя! Достанем мы тебе детское питание. Давай развяжу, выпьем. Мне все говорят, что я ихнее общество приукрашиваю. Что на самом деле оно – загнивающее. Может, конечно, оно и загнивающее. Но знаешь, хочется уже немного и погнить, Федя! Надоело процветать, правда? Ну, давай на посошок! И пойдём в наш сельмаг, разнесём его вдребезги, ежели Клавка твоей Валюхе детское питание не выдаст. Бери доску, а я стул… Пошли, Федя!

Благодарность

Уважаемый товарищ Генеральный секретарь!

Пишут Вам благодарные жители города, в котором Вы побывали с деловым визитом. Правда, Вы только за три дня сообщили нашим городским властям о своём приезде, но даже за эти три дня они успели сделать для нашего города больше, чем за все годы Советской власти.

Во-первых, были покрашены все дома со стороны улиц, по которым предполагался Ваш проезд. Но потом кто-то сказал, что Вы любите отклоняться от намеченного маршрута. И наши власти были вынуждены покрасить и остальные дома. Причём так старались, что некоторые дома закрасили вместе с окнами.

Во-вторых, все улицы к Вашему приезду были освещены, заасфальтированы, озеленены. В ночь перед Вашим приездом в городе было вырыто 365 подземных переходов. В магазинах появились продукты, которые мы в последний раз видели лет двадцать назад, когда неподалёку от нашего города, в нейтральных водах, затонул английский рефрижератор, вёзший эти продукты голодающим Африки.