Два мага

– Я не ожидал, – проговорил Феникс, рассмеявшись, – что вы выкажете такую наивность. Сломать замок! Да сию же минуту станет тогда известно, что посторонний хозяйничал в этих бумагах, и тогда придется начинать опять все сначала. Тогда все планы будут изменены, и прежние никуда не будут годиться. Нужно снять копии, не возбудив ни малейшего подозрения; тогда можно рассчитывать на успех.

– Как же вы надеетесь достигнуть успеха?

– Я вам не могу открывать заранее свои действия. Могу сказать только, что первая попытка…

– Не удалась?

– Не совсем.

– А вы уже делали ее?

– Да, пожар в Таврическом дворце был устроен мною.

– Вы надеялись воспользоваться суматохой пожара?

– Отчасти. Если бы пожар принял большие размеры, пожалуй, можно бы было воспользоваться им, но его потушили сравнительно скоро.

– Можете вы назвать мне хоть одного из ваших агентов в Таврическом дворце?

– Одного могу, надеясь, однако, на вашу скромность. Это обрусевший итальянец Тубини, музыкант; он мой человек.

– Вы можете доказать мне это? Согласитесь, граф, что кто платит деньги, тот желает убедиться, что делает это не напрасно, тем более что вы просите нового кредита.

– Очень хорошо. Я дам вам доказательство, что Тубини – мой агент. Довольно вам будет этого?

– Довольно.

– И тогда я получу просимый кредит? Да? Тогда я вам обещаю, что дело будет кончено скоро.

– Очень буду рад. Я приехал сюда, чтобы получить планы, и без них не уеду, но помните, что мне надо спешить со своим отъездом.

– Вы уедете скорее, чем можете ожидать этого.

– Очень буду рад. А пока до свидания. Когда увижу вас с итальянцем?

– Завтра у меня. Приезжайте ко мне завтракать…

Они простились, и слышно было, как отворилась дверь соседней комнаты, где происходил разговор, и из нее вышли.

Цветинский обернулся к Кутра-Рари. Тот сидел с закрытыми глазами, как будто не то спал, не то дремал.

– Благодарю вас, – сказал Цветинский, – действительно, вы мне предоставили случай услышать очень интересные вещи.

– Теперь идите ужинать, – усмехнулся индус, – вы можете сделать это с легким сердцем. Сегодняшний день не пропал у вас даром.

Цветинский последовал этому совету.

Важное сообщение

Случай на маскараде с Надей стал известен. Ее видели с открытым лицом и узнали некоторые из гостей, бывшие на обеде у Елагина, когда она появилась в первый раз в обществе. Любопытство праздного, сплетничавшего народа было уже задето таинственным и быстрым отъездом ее из дома Елагина на другой же день после первого своего появления. Досужие светские кумушки не могли угадать, куда и почему вдруг исчезла только что показавшаяся Надя, но, когда об этом спрашивали Елагина, он отмалчивался или давал неопределенные ответы. Само собой разумеется, что, когда стало известным, что его воспитанница была на маскараде у Шереметева, интерес к ней возрос еще более и вопрос «где она?» стал еще занимательнее. Пересуды увеличились, делались различные предположения и сочинялись целые легенды, но ни одна из них не подходила даже отдаленно к истине. Таврический дворец никому не пришел пока в голову. Однако слухи достигли этого дворца, и Потемкин узнал о них.

Первым делом он велел призвать к себе «Тубинова» – так на русский лад звали итальянца Тубини, служившего в штате светлейшего.

Итальянец, благообразный старик, появился перед Потемкиным, склонив голову и спину; эта поза как-то сама собой выходила у него при разговоре со светлейшим, но своего благообразия он не терял и в этом положении.

– Мне не были доложены подробности случая на маскараде, – заговорил Потемкин, возвышая голос.

– Никаких особенных подробностей не было, ваша светлость, – согнулся еще ниже Тубини.

– Как не было? Ты только сказал, что вам пришлось уехать, потому что вы попали под шкалики и запачкали костюмы.

– Костюм синьорины был запачкан, но мое оранжевое домино не пострадало нисколько.

– Я не о твоем глупом домино говорю. Ты мне не сказал главного, что с нее упала маска и ее видели и узнали.

– Я не придавал этому большого значения…

– Как не придавал? Ты знаешь, что я не хочу, чтобы знали, что она у меня!

– Но я не предполагал, что черты синьорины известны кому-нибудь…

– Предполагал! До сих пор я держал тебя именно за то, что ты не рассуждал, а исполнял в точности мои приказания… Тебе не велено было ничего предполагать, надо было сохранить строжайшую тайну.

– Я хранил ее, но лицо синьорины открылось вследствие неожиданной случайности.

– Где же у тебя глаза были в это время? Что же ты смотрел?

– Я берег свою маску.

– Ты рехнулся, должно быть! Берег свою маску, берег свое оранжевое домино и не обращал ни на что больше внимания! – воскликнул Потемкин, не только разгневанный, но и удивленный.

– Я берег свою маску потому, что упавшая маска синьорины, хотя открыла ее лицо, но не открыла еще всего секрета, – ответил Тубини. – Между тем, если бы увидели меня без маски и узнали меня, состоящего на службе вашей светлости, всем стало бы ясно, у кого теперь находится синьорина, если я с нею. Вот почему я берег свою маску более тщательно, чем маску синьорины.

Итальянец был не так глуп, как это показалось. Потемкин смягчился.

– Ну хорошо, – сказал он, – что же дальше было? Как же вы уехали?

– С синьориной сделался маленький обморок, потому что она испугалась… и синьорину сейчас же взял на руки очутившийся тут капуцин.

– Какой капуцин?

– Он предложил свою маску синьорине; я видел его лицо – молодой человек.

– Молодой человек?

– Да, один из офицеров. Я узнал его, потому что видел однажды здесь его на дежурстве.

– Дальше, дальше…