Она всегда возвращалась

Я, не сказав ей ни слова, вышел на веранду, закрыл дверь и начал курить.

''Ну охуеть! Теперь я и покурить не могу в собственном доме, в моем доме!!!''

Глава 5.

Это была самая большая херня за все время моих с Джесси отношений. Прошло уже около двух месяцев с моего возвращения. Я нашел себе работу, по правде говоря, она мне была не нужна, у меня было достаточно средств, чтобы прожить еще лет двадцать, каждый день выпивая бутылку виски и скуривая пачку сигарет. Я начал искать ее только для того, чтобы отвлечься от повседневной рутины, и чем-то разбавить ее, помимо алкоголя, плюс, теперь у меня в доме была горничная.

Виктория, девочка лет двадцати, живущая у нас и следившая за порядком в доме, что делало мою Джесси более спокойной и давало ей больше времени уделять себе и мне. Я лежал на кровати, после сорока минутного забега с Джесси, она лежала рядом и уже спала. Я взял пачку сигарет, лежащую на тумбе, рядом с кроватью, и закурил. Мне нравилось курить в кровати, почти каждую ночь я выкуривал по две или три сигареты до того, как попал в больницу. Там я курил мало, а по возвращению домой, я и вовсе перестал курить в постели, из-за нудежа Джесси, но сейчас она спала, и я мог покурить, не боясь, что она докопается до меня. Я выкурил две сигареты и уснул. Мне приснился кошмар. Я был в своем старом городке, где я родился и рос с родителями. У нас был обычный деревянный домик, такой же, как все дома слева по улице, такой же, как и все дома справа. Было раннее утро, где-то около 4, я собрался и, без ведома родителей, ушел с друзьями на рыбалку. Возвращались мы уже затемно, я нес где-то с дюжину окуней, и был крайне доволен своим уловом. Мы уже почти дошли до наших домов, находившихся на окраине, в низине, из-за чего мы видели их лишь, когда преодолевали вершину последнего холма.

– Кто последний, тот несет все снасти оставшуюся часть пути!! – проорал один из парней и бросился вперед. Все побежали за ним, я не отставал. Добежав до вершины, первый парень остановился и, замерев на секунду, повернулся к нам с испуганным лицом. Еще три парня добежали раньше меня, и точно так же, замерев, повернулись в нашу сторону. Я добежал четвертым, радуясь тому, что вещи придется нести тому лошку, который был еще только на середине пути. Все смотрели на меня, с таким выражением лица, будто я сделал нечто ужасное.

–Ладно, – сказал я, – я могу пронести вещи вместо него. Один пацан указал рукой куда-то в сторону, я проследил за его движением, на улице горел дом, мой дом. Я, бросив все вещи, помчался в сторону собственного дома, вокруг которого стояла толпа людей, наблюдая, как пылает мой дом, и не пыталась ничего сделать. Ничего и нельзя было сделать, он горел так, словно весь был пропитан бензином, лишь по бокам дома стояли люди с ведрами, следившие, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома. Я подбежал к своим родителям, с трудом найдя их среди этой толпы.

–Мама… Отец… – запыхавшись, начал я. – что случилось?

Отец молча стоял, даже не посмотрев в мою сторону, ко мне повернулась мать.

–Конченный ты ублюдок! – начала, надрываясь, кричать она, -Я говорила тебе не курить в доме? Говорила?! Ты поджег наш дом!!! -продолжала орать на меня собственная мать, вся толпа смотрела на меня, медленно сужая круг. Моя мать подошла ко мне, схватила за волосы и крича, начала бить меня по лицу. -Ты блять, -удар, -может, -удар, -проснешься уже? -удар, удар

''Стоп!! Что за?!'' Джесси дубасила меня по лицу, одновременно крича.

–Сука, проснись, ты нам дом поджег!! – я подскочил, сбросив с себя Джесси, и закашлялся, половина комнаты горела. Спустя несколько секунд мы уже стояли где-то в пяти метрах от дома, который почти на половину обхватил этот блядский огонь. Джесси позвонила пожарным и теперь ходила перед домом из стороны в сторону, мне надоело на нее смотреть, и я пошел к машине, достал из бардачка коньяк, сел на капот и стал наблюдать, как горит мой дом. Я выпил уже треть бутылки, когда ко мне подбежала Джесси.

–Виктория в доме!! – со слезами на глазах произнесла она, не добежав до меня пару шагов. Бутылка выпала у меня из рук, Виктория была молодой, умной девушкой с красивой фигурой, семьи у нее не было, и училась она в недорогом колледже в паре кварталов отсюда, иногда мне казалось, что Виктория заигрывает со мной, но я не обращал на ее выходки внимания, мне хватало моей Джесси, тем не менее, я любил Викторию и испытывал к ней скорее отцовские чувства, нежели какие-либо другие. Я побежал в дом, по пути застегивая на себе кожаную куртку. В доме было жарко, пиздец как жарко. Я, задыхаясь, взбежал вверх по лестнице, Виктория жила на втором этаже, в небольшой, но уютной гостевой комнате. Из-под ее двери тоненькой струйкой шел черный дым, я попытался открыть дверь, но обжег руку об металлическую ручку. Отойдя на полшага назад, я выбил дверь ногой, в лицо мне ударил густой черный дым, я закашлявшись ввалился внутрь, ничего не видя, я пошел в ту сторону, где должна была стоять кровать, не дойдя до кровати пару шагов, я споткнулся и с грохотом рухнув на пол, ударился головой обо что-то. На полу валялась Виктория, все вокруг кружилось, из-за ебаного дыма было ни черта не видно, не хватало воздуха, задыхаясь, я поволок Викторию к выходу. Я с трудом шел сам, не говоря уже о том, что бы нести на себе кого-то, пускай и очень легкого, поэтому я полз, пытаясь тащить Викторию вместе с собой. Теперь дым был не только в комнате Виктории, весь дом был наполнен этим густым, черным дымом. Я почти дополз до лестницы, когда услышал крики Джесси.

****..****..– казалось, что она кричит в сотне шагов отсюда, но я знал, что Джесси стоит внизу, моя Джесси, в горящем доме, боясь подняться наверх, но еще больше боясь за меня. Я, сделав еще пару рывков, столкнул Викторию вниз по лестнице, вокруг было шумно, горело дерево, дом трещал по швам, но, несмотря на все это, я услышал, как грохнулась Виктория, и как вскрикнула Джесси. Позади меня что-то упало, огромный кусок дерева лежал на том месте, где пару минут назад был я с девчонкой.

"Надо валить отсюда, я не хочу, блять, сдохнуть тут" – подумал я и, как червяк, начал ползти вниз по лестнице, ступенька за ступенькой, и еще, и еще, и… лестница внизу начала гореть, и еще ступенька, и моя рука оказалась в огне, я закричал, и пополз обратно, вверх, ступенька за ступенькой , и еще ,и еще ,и я снова на том же месте, откуда столкнул Викторию пять минут назад. С улицы раздавались крики моей Джесси

–****…****…– я был рад, что она в безопасности, на улице, вместе с Викторией, я надеялся. Весь первый этаж горел этим блядским огнем, который теперь медленно, полз ко мне по лестнице, весь второй этаж тоже, либо горел, либо был заполнен дымом. Я лежал и ждал, пока либо задохнусь, либо сгорю заживо. На стене горели наши с Джесси фотографии, я чувствовал, как у меня под кожей плавится жир, я плакал, но слез не было, оно и понятно, я сидел в центре полыхающего дома. Огонь поднялся еще на несколько ступенек вверх, странно, что я все еще не задохнулся и не умер. Или я уже умер… и это мое наказание, вечно гореть, плавится, задыхаться в этом чертовом месте, первый раз в жизни я ненавидел свой собственный дом. В полуметре от меня упал еще один кусок дерева, огонь поднялся на последнюю ступень лестницы, и теперь облизывал мою руку, я кричал, кричал громко, настолько громко, что мои крики слышали все, кто смотрел, как полыхает мой, долбанный дом. Жалко, что этот кусок дерева не упал на меня… С потолка прямо на меня, как по заказу, начала падать огромная, горящая, деревянная балка, она промахнулась всего на пару сантиметров, упала на лестницу и, обвалив ее, зацепила меня и утянула вниз. Я грохнулся на огромный костер, из горящих обломков дерева, мебели, вещей, когда-то бывших частью моего дома, сверху продолжали падать горящие куски дерева, один, больше похожий на обломок копья, упал мне на ногу и проткнул ее насквозь. Я умер!

Глава 6.

Тонкий луч света едва-едва пробивался на горизонте, было раннее утро, я стоял на своем небольшом балкончике и, как обычно, наблюдал за восходом солнца. Уже на протяжении нескольких месяцев я встречал его на этом балкончике, с бутылкой недорогого, но довольно вкусного вина. Я встречал его с бутылкой вина и сидел с ней до обеда, ближе к вечеру я брал бутылку скотча, смотрел на закат, и сидел с ней до поздней ночи, утром я брал новую бутылку вина, и так повторялось день за днем, каждый месяц. Помимо этого, несмотря на то, что в течении всей жизни я не выкуривал в день больше 5 сигарет, теперь я курил минимум одну пачку в сутки. Врачи доставали меня с тем, что такой образ жизни скоро убьет меня… ''Скорее то, что от меня осталось.''– думал я, и посылал их к чертям. От меня не осталось ничего. Внутри у меня всегда было пусто, там было лишь крошечное пространство для Джесси, органы у меня перестали работать, наверно, лет в двадцать, а после того ебанного пожара и от внешней оболочки, практически ничего не осталось. Луше бы я сдох в том чертовом доме…

''Я очнулся снова в больнице, здесь жутко воняло, врачи сказали, что намазали меня каким-то бальзамом или кремом, чтобы заживить ожоги поскорее. Как бы там не было, воняло от меня жутко, я, весь в бинтах, лежал на больничной койке. У моей головы стояла капельница, которую ставили мне около 3 раз в сутки. Мне было херово, крайне херово. Не считая бинтов на голове, я не мог шевелить левой рукой, но я хотя бы чувствовал ее, в отличии от ноги, которую, как мне сказал врач, придется еще раз прооперировать, когда я спросил о причине повторной операции, он промямлил что-то о загнивание и небольшом кусочке дерева, застрявшем в тканях моей ноги, я заглянул под одеяло, и проблевался прямо на койку, она была в бинтах, противного, желтоватого цвета, сквозь бинты сочилась какая-то херня вместе с кровью, жуткое зрелище. Первые две недели я не мог шевелиться совсем, любое движение отдавалось по всему телу, как будто скальпелем с меня снимали кожу, слой за слоем. Постепенно я стал немного дергать пальцами обожжённой руки, что уже радовало и меня и врачей. С ногой было хуже, она болела сильно, врачи объясняли это повреждением нервов. Но, через некоторое время, и ноге стало лучше. Через полтора месяца, мне разрешили сесть на инвалидную коляску, это уже было чем-то новым для меня. Джесси, как и в мой прошлый раз в больнице, навещала меня постоянно. В первый раз когда она пришла я спал, а проснулся я от того что она плакала, сидела, наклонившись надо мной, держала за руку, которой я не мог шевелить и плакала.

–Джесси…– начал я, голосом, совсем не похожим на мой, – я жив, Джесси, я все еще с тобой… -попытался успокоить ее. Мои слова не помогали, она продолжала плакать, еще сильнее сжав мою руку, что причиняло мне адскую боль. Спустя довольно продолжительный период времени, Джесси немного успокоилась, время от времени всхлипывая.

– Как Виктория? – спросил я

– С ней все… – Джесси снова всхлипнула, – …все хорошо, у нее был шок и отравление, она сейчас в соседней палате, скоро ее выпишут… – ответила Джесси и снова заплакала.

Перед уходом она наклонилась и поцеловала меня в забинтованный лоб. В следующие ее приходы ко мне, она была уже более радостной, она приносила мне цветы, и прочие подарки. Когда я смог хоть немного шевелиться, она начала приносить мне книги, особенно мне понравились книги про Средние века, и Джесси стала приносить мне только их. Джесси была рядом, когда меня посадили на инвалидную коляску, она прокатила меня по саду, который я видел из окна своего номера, мы с ней много разговаривали, она много смеялась, я тоже время от времени улыбался. Через несколько часов она отвезла меня обратно в мою палату, я сказал, что хочу еще немного посидеть в кресле и попросил ее почитать мне. Джесси улеглась на мою койку и начала читать, через несколько глав, в дверь постучали. Вошла медсестра следившая за мной и сказал что через полчаса придут менять бинты, их меняли мне каждые два дня, но я еще ни разу не видел свое лицо, ни разу за полтора месяца, прошедшего после того пожара. Медсестра вышла, Джесси продолжила читать, я слушал и смотрел в окно, солнце было высоко в небе, но там были тучи, и одна из них через несколько минут заслонила его. В окне стало видно мое тусклое отражение, белое пятно с двумя темными пятнами вместо глаз. Я должен был увидеть свое лицо! Со всей своей возможной скоростью, я закрутил колеса инвалидного кресла и покатился в ванну, где было зеркало. Я начал аккуратно снимать с себя бинты слой за слоем, пока, наконец, не остался последний слой. Джесси стояла в проходе и наблюдала за мной. Я, повернувшись к ней, стянул с себя последний слой бинтов, и дернулся от боли. Джесси выронила книгу и заплакала, ее лицо показало мне все лучшего любого зеркала, тем не менее, я все же повернулся к нему.

– Дерьмо! – выдохнув, сказал я. – ну что за дерьмо… Вся левая часть лица была оплавлена, ожог начинался с конца брови, проходил по всей щеке, почти до самого носа, и заканчивался внизу шеи, там, где начиналась моя куртка. Волос на голове почти не было, не считая не большой щетины, на макушке и правой стороне головы. Правая часть лица осталась практически не сожжённой, но на правом виске, был шрам, длинною около 5 см, слегка заезжавший за ухо. Я осматривал свое лицо несколько минут, когда же выносить этого больше не было сил, я отъехал назад и проблевался. Когда я закончил Джесси уже ушла.. и не приходила в течении недели.

Врачи, пытаясь приободрить меня, сказали, что со временем, мое лицо приобретет более привычный для меня вид, но по их голосу было понятно, что это просто слова.

Через неделю ко мне снова зашла Джесси, на этот раз она была не одна, вместе с ней пришла Виктория. Она долго благодарила меня, мы все говорили и смеялись. Позже Виктория ушла, и Джесси повезла меня в сад, так продолжалось еще несколько недель, пока меня не выписали из больницы. Я все еще должен был ходить забинтованным, вернее ездить, ходить я не мог, хотя врачи уверяли меня, что в ближайшем будущем я снова встану на ноги.

Джесси вывозила меня из больницы, на новеньком, купленным ею специально на заказ, инвалидном кресле, оно было куда мягче и удобнее больничного. Не успев вывезти меня из больницы, нас встретили несколько десятков репортеров, засыпавших меня вопросами, на некоторые я отвечал, некоторые игнорировал. Оказалось, что мой ''героический поступок'' по спасению молодой особы, не остался незамеченным, и тысячи людей ожидали моего скорейшего выздоровления.

К нам подошли двое мужчин в классических костюмах и пригласили к ним в просторный джип. Нас отвезли на главную площадь города, где мне вручили какую-то медальку и грамоту, с которыми меня сфотографировали, мэр и какой-то мужик в пожарной форме, высказали мне свою благодарность за заслуги перед городом и по очереди пожали мне руку. В конце этой церемонии мне дали билеты на двоих в какой-то реабилитационный центр, в котором я и прожил несколько месяцев. Джесси навещала меня периодически, она не могла постоянно быть со мной, да я и не хотел, чтобы она каждый день видела, как я своей изуродованной рожей выхлебываю бутылку за бутылку каждый день.

'' Я – чудовище, лучше бы я сдох там…'' – думал я, просыпаясь и засыпая каждый день. – '' Лучше бы я сдох…''

Глава 7.

Сегодняшнее утро ничем не отличалось от прошлого, они все были одинаковыми. Я проснулся, накинул халат и пошел умываться. Поначалу я не любил смотреть на свое лицо, меня тянуло блевать, но постепенно я к нему привык, ожоги стали более телесного цвета, более гладкими. Я уже не выглядел так, словно раскаленной теркой повозили по моему лицу. По крайней мере, теперь, люди, которых я встречал на улице, не пялились на меня слишком долго, теперь они ограничивались лишь короткими взглядами, брошенными исподлобья.

После того как я вдоволь насмотрелся на свое обезображенное лицо, я быстро умывался, открывал новую бутылку вина и шел на балкон.

Сегодняшний день отличался, пожалуй, лишь тем, что сегодня вечером ко мне должна была приехать Джесси и остаться со мной на все выходные.

Добив бутылку до конца, я улегся на кровать и продолжил читать очередную книгу. За последние полгода я прочитал уже несколько дюжин, и сейчас заканчивал еще одну. Где-то часа через два я дочитал свою книгу и решил позвонить Джесси. Я попросил ее привезти мне еще пару книг, но она сказала, что я прочитал уже все книги, которые были у нее в доме. Я немного расстроился, не представляя, чем я буду заниматься еще целый месяц в этом центре. Я был полностью здоров, здоров как бык, но не хотел уезжать отсюда, мне нравилось здесь. Я вылечился здесь физически, и планировал за последний месяц вылечиться духовно и морально, основным моим лекарством без сомнений была выпивка. Каждый день я наблюдал за солнцем, читал книги, гулял в саду, ходил на различные процедуры и занимался прочей фигней, которая начинала нравиться мне все больше и больше пропорционально тому насколько я был близок к окончанию моего пребывания здесь.

Джесси должна была приехать около 6 часов вечера. Я начал наводить в комнате порядок, выкинул весь мусор, убрал ненужные вещи в шкаф, грязные вещи отнес в стирку, располагавшуюся на цокольном этаже, заправил кровать и начал сервировать стол. К приезду Джесси в моей комнате был идеальный порядок, и стол с морем еды, закусок, фруктов, несколькими бутылками вина и скотчем.

Я встречал Джесси у дверей на первом этаже. На мне мой любимый темный бархатный пиджак, широкие темные джинсы, и белая футболка с эмблемой местной футбольной команды. Из-за ноги, проткнутой обломком, я был вынужден ходить с тростью, это казалось мне глупым, я долго сопротивлялся и отказывался ходить с тростью, из-за чего не мог ходить дольше нескольких минут, но Джесси в доме моих родителей нашла трость, с которой еще ходил мой дед, получивший пулю в ногу на войне. Его трость мне очень нравилась, она была из прочного черного дерева с набалдашником в форме волка, вырезанного из кости.

Джесси приехала на такси, у нее было несколько сумок и увесистый чемодан, который я с трудом, но поднял к себе на этаж.

– Что в нем? -поинтересовался я, обтирая пропотевшее лицо полотенцем.

– Это подарок для тебя! – радостно хихикнула Джесси и открыла чемодан. В нем была старая печатная машинка.

– Я знаю, как тебе последнее время нравится читать книги, и я подумала, может ты захочешь написать что-нибудь сам, раз ты все равно большую часть времени проводишь тут, – говорила Джесси, а я уже думал о том, как буду сидеть на своем балконе и писать… – но если она тебе не нужна, я могу увезти ее обратно

–Нет, что ты, я очень хочу написать что-нибудь. – попытался убедить ее я, -Я люблю тебя, спасибо!

–Джесси улыбнулась и поцеловала меня.

Глава 8 .

Я отлично провел выходные с Джесси. Каждый ее приезд был для меня чем-то особенным, чем-то удивительным. Солнце светило ярче, воздух был чище, все вокруг было лучше, несмотря на то, то большую часть времени мы проводили с ней в номере. Джесси уехала пару часов назад, и я, посадив ее в такси, лежал в пустом номере. У меня оставалась еще половина бутылки, и я наслаждался ею в течение следующих двух часов, после чего отрубился и проснулся уже около часа дня. Ночь была полной противоположностью выходных, она была ужасной. Отвратительной. Мерзкой. Грязной. Такой же какой была моя жизнь примерно год назад, собственно говоря она мне и снилась, моя жизнь с Джесси до того, как я в первый раз попал в больницу…

Сон первый.

'' – Джееесси!! -орал я на весь дом, – Где, блять, моя бутылка? – с криками вбежал я в комнату, где сидела Джесси.

– Я ее выкинула. – без тени страха ответила Джесси, переключая телевизионные программы.

– Ты совсем с катушек слетела? – накинулся на нее я. – Куда ты ее выкинула?

– В мусорное ведро за домом. Я надеюсь ты не полезешь за ней в мусорку. – усмехнулась Джесси, – это уже третья за сегодня, а ведь еще нету и шести часов вечера.

– Тупая сука! – бросил я и пошел за дом искать бутылку. Я несколько минут шарился в грязном и вонючем бачке, разгребая руками двухдневные отходы. Бутылку я не нашел…