Чтоб в беспамятстве врываться
В души открытое окно.
Она собою опьяняет.
Её прекрасен аромат.
И взгляд её струну терзает.
На ней двенадцать лет женат.
Кофе на луне
Я напишу, что не сказал вам,
Увижу счастье вдалеке.
Приму я душ холодный утром
И сяду с кофе на луне.
Я мог сто раз отдать всё разом,
Но мне и нечего отдать.
Могу лишь я сказать, ребята,
Что должен был давно сказать:
– Пусть слово будет апогеем
Моих стихов в безумстве дня.
Я жить с любовью обещаю,
Писать сонеты для тебя.
Согреет грудью молодой
Безумие, но что же делать?
Слова слетают с губ моих.
В любви, увы, не стать Гомером,
Лишь для неё пишу стихи.
Души моей игривой муки
И слов стеною пелена.
А что? Сейчас пойду от скуки
И выпью с горестью вина.
Она поймёт меня и примет,
Согреет грудью молодой,
Ведь я поэт и в море жизни
Ныряю смело, с головой.
Небесная чайка
О, как красиво! Три гиганта.
Три отвесные гряды.
И чайка в белом чистом небе,
И скалы – дом её души.
И хорошо на этих скалах,
И возвышаются холмы,
И жизнь толкает к пикам рьяно,
Даря нектар святой любви –
Любви к свободе безграничной,
Безумной, страстной и живой.
И так бывает, что в нирване
Ты вдруг теряешь разум свой.
А бархат скал, увы, обманчив,
И моря шум сулит беду.
И чайка, разум потерявши,
Упала с неба на гряду.
Крыло подбив, лежит на солнце,