УМА

– Я же шучу, Светик. Да и как он узнает, в первую смену ведь трудится, неужели ябедничать будешь?

– Ты бы лучше, Трошкин, шел ребятам помогать. Нечего тебе тут в бабском коллективе делать, –

возмутилась Соколова, опередив с ответом свою подругу.

– Эх вы, а еще товарищи, женщины, комсомолки, – почесывая затылок, Трошкин направился к входным дверям квартиры, возле которой уже собралось несколько мужчин в ожидании команды Льва Степановича Шульгина.

– Степаныч, долго там еще? – выкрикнул с коридора один из мужчин.

– Девчатам осталось пару пузырей разгладить. Можете начинать таскать, – скомандовал Шульгин.

Абаз направился вслед за остальными мужчинами, оставив Шульгина и Сергея тет-а-тет.

– А ты чего не с ними?

– Генерал живот не позволяет, – поглаживая себя по животу, в шутливой форме отвечал Шульгин.

– Понятно…

Закончив со столом, Сергей попросил Шульгина помочь ему его перевернуть. Кряхтя и охая, Шульгин все же помог Сергею поставить стол на ножки. Чуть отдышавшись, Шульгин спросил Сергея, познакомился ли он уже с кем-нибудь из своих сверстников.

– Времени нет совсем. Еще нужно успеть прочесть внеклассную литературу. Я ведь к тому же родителям с переездом помогаю. А что до ребят, успею еще, да и учебный год на носу – в школе со всеми и познакомлюсь.

– Вот что, Серега, если тебе вдруг станет скучно, обращайся, я тебе тут местные достопримечательности покажу.

– Да ведь город еще совсем молодой, все только строится. Чего тут кроме стройки-то показывать?

– Город-то, может, и молодой, только вот место это старое. Здесь деревня раньше была, в которой твои предки жили.

– Отец рассказывал как-то, но, честно говоря, я не слишком внимательно его тогда слушал. Мне все эти истории не слишком интересны, в них, как по мне, слишком много отсебятины.

– В общем, смотри сам, наше дело – предложить.

– Это почему же Лев Степаныч о себе во множественном числе заговорил?

– Так ведь я о себе и о своем «запорожце» говорю.

– С каких это пор машина стала считаться одушевленным предметом?

– Любая вещь, если с душой сделана, сродни человеку.

– Сентиментальность все это. Поставь десять станков перед тобой и спроси, какой из них с душой, а какой без души, – ответить не сможешь.

– Пока они стоят не работая, то, конечно, ответить не смогу, а ты их включи, заставь стальное сердце застучать – вот тогда и посмотрим, отвечу ли я на твой вопрос или же промолчу!

– Значит, по твоей логике все, что хорошо работает, то с душой, а то, что плохо, то без души?

– Именно. Если человек душу в свое дело вкладывает, не спит ночами, читая техническую документацию, думает постоянно, как улучшить технические характеристики, с чего ради вещи этой плохо работать?

– Ладно, пусть будет по-твоему. Значит, и у «запорожца» твоего, и у стола этого, к которому я ножки прикручивал, и даже вон у люстры той, которую вчера Валера вешал, душа имеется, ведь ни один из нас не схалтурил, – улыбнулся Сергей Степанычу.

Глава VI

Дверь была чуть приоткрыта; в дверном проеме можно было разглядеть силуэты двух мужчин, сидевших в кожаных креслах напротив камина. Небритый человек, стоящий за дверью, не решался зайти. Гость перебирал в руках зеленые бумажки; их слабый шорох услышали мужчины, находившиеся в кабинете.

– Серега, все же решился наконец? – произнес, встав с кресла, мужчина в солидном черном костюме, догадавшись, кто стоит за дверью.

Бородатый осмелился неспешно зайти в кабинет, оставив двери за собой открытыми.

– Жена запилила, извините, что так долго раздумывал над вашим предложением, – попросил прощения бородатый.

Человек, сидевший в кресле в спортивном костюме «монтана», постоянно почесывался: он чесал свои ноги, шею, лицо и даже почесывал себя за ушами, но в те секунды, когда зуд прекращался, он начинал поддергивать косичку на голове, которая почему-то находилась сбоку. Безусловно, этот человек вызывал чувство омерзения, и какая-та невероятная сила отторжения исходила от него.

– Феликс Николаевич, ваше предложение остается в силе? – Сергей протянул трясущимися руками бумажки, несколько из них упало на пол.

– Тебе не пристало обращаться на «вы». А помнишь, как в школе ты тыкал учителям, считая себя самым умным?

Феликс от косички перешел к почесыванию ноги, он ухмылялся, видя, как его бывший одноклассник подбирал с пола упавшие ваучеры, которые снова и снова вываливались из рук. Не вытерпев рассеянности Сергея, подпрыгнув от злости в кресле, Феликс скомандовал:

– Эрик, подбери ты эти чертовые бумажки и выкинь их в камин!

Эрик подобрал все ваучеры, лежавшие на полу, и, забрав из рук Сергея остальные, направился прямиком к камину, как вдруг голос Феликса вновь остановил его:

– Пересчитай для начала.

Сложив все ваучеры в стопку, Эрик довольно быстро пересчитал их.

– Здесь все.

– Хорошо, можешь сжигать.

Зеленые бумажки, оказавшись в камине, окрасились ярким голубым пламенем. В комнате появился резкий запах серы. Феликс глубоко вдохнул в себя дым, доносившийся от сожженной ценной бумаги. Сергей, прикрывая рукой нос, сильно закашлял, Эрик же побежал открывать единственное находившееся в кабинете окно.

– Глупцы, так пахнет величие, так пахнет труд рабов!

Открытое окно и открытая дверь создали сквозняк; спустя непродолжительное время неприятный запах покинул помещение, и Сергей откашлявшись, смог прийти в себя.

– Так что там насчет опиума? – спросил Сергей, вытаскивая из кармана брюк деньги.

Феликс кивнул головой, Эрик уловил жест и, подойдя к комоду, над которым висела одна из репродукций триптиха Босха, открыл верхний ящик, из которого взял небольшой пакет.

– Теперь ты во власти демонов. Смотри, чтобы они не съели тебя изнутри! – предостерег Эрик, передавая пакет Сергею.

– Не торопись идти домой, знаю, мымра уже заждалась, но эта партия за счет заведения, – протараторил Феликс, передавая Сергею завернутую в платок забитую наркотиком трубку.

– Дадите огонька? – беря трубку в рот, спрашивал Сергей.

– Конечно, друг. – Феликс подпалил трубку своей фирменной зажигалкой «Зиппо». – Да не стой ты, в ногах правды нет, присаживайся.

Пребывая в блаженстве от опиумного угара, Сергей упал в кресло, которое разверзлось под ним, словно океан, принимая в себя очередную жертву кораблекрушения. Мир вокруг него был лишь иллюзией, его настоящим теперь стало наслаждение. Рыскающий во тьме Марианской впадины, среди ужасных чудищ, стремящихся похитить его клад, он надеялся на то, что его гедонизм продлится чуть дольше, чем в прошлый раз, когда хищники похитили у него самое ценное.

– Убирайтесь, не смейте прикасаться ко мне! Вы, я знаю, хотите отобрать у меня мой лучший мир, но в этот раз я не позволю, слышите, я не позволю вам этого сделать!

Ужасное, обезображенное лицо, лишенное век, смотрело на него исподлобья; все тело монстра покрывала чешуя; тонкие мерзкие пальцы, между которыми находились перепонки, прикоснулись к его шее.

– Скажи нам, что за человек был с твоим сыном и чего он хотел от него, тогда мы оставим тебя!

Словно разряд тока прошел по всему его телу, он почувствовал сильные колики в области живота и хотел блевать, но в последний момент смог сдержать рвотную массу, подкатившуюся к горлу. Возможно, это единственная еда за сегодня, которую приготовила мымра, он не мог так просто от нее избавиться.

Второе, не менее ужасное существо подошло к нему со спины. Он чувствовал зловоние, исходящее от него, и слышал скрежет острых клыков, прикоснувшихся к его затылку, он хотел отвлечься от того кошмара, в котором сейчас пребывал, вдохнув опиума, но демоны не давали ему этого сделать.

– Скажи нам, ведь он дал тебе деньги! – ревел от злобы монстр, склонившийся над ним.

– Сын ничего не рассказывал, он просто замкнулся в себе и писал, постоянно писал в тетрадях формулы, но они ничего не значили, абсолютно ничего! А тот, кто за ним пришел, показал фальшивое удостоверение, сказал, что нужно всего лишь нырнуть. Ни имени его, ни фамилии не запомнил. Прошу вас: дайте мне еще немножечко покурить, прежде чем заберете меня в свою преисподнюю.

– Все, завязывай, Эрик, он, должно быть, принял нас за демонов. – Махнув рукой, Феликс отошел к окну, закурив сигарету.

Сергей же, выкурив трубку и пребывая в наркотическом опьянении, закатил глаза.

– Слишком сильные опиаты. В следующий раз скажешь Чунге, чтобы лучше разбавлял.

– Хорошо, Феликс, может быть, мымру расспросим?

– Конченая наркоманка, чего с нее взять? Такая же, как и этот. – Феликс непристойным жестом указал на распластавшегося в кресле Сергея. – Мы пойдем по другому пути. У меня среди пацанов есть лазутчик, он-то нам и поведает, что там с ним приключилось.

Глава VII

Желтые волны, приговоренные дыханием ветра, бежали к горизонту, где первые лучи красного рассвета пробивались сквозь густой туман, опустившийся над злаковым морем. Словно шлейфом от быстроходного судна, через все поле проходила тропинка, по который бежал в школу светловолосый мальчуган. За ним поспевала старшая сестра. Мальчишка остановился перед пересекавшим тропинку междурядьем.

– Чего встал как вкопанный, в школу не успеем! – нагнав своего брата, ругалась сестра.

– Тося, а кто это там?

Иннокентий указал пальцем на высокую серебристую фигуру, стоявшую внутри круга, образованного из павших колосьев пшеницы. Сестра сделала несколько шагов по направлению к незнакомцу, Иннокентий последовал за ней. Иннокентий вспомнил, как Полина Леопольдовна рассказывала им о Средневековье, о временах, когда рыцари, облаченные в доспехи, вели захватнические войны с другими государствами. Вот и сейчас ему казалось, что это один из тех рыцарей стоит перед ними.

– Здравствуйте, мы вам можем чем-нибудь помочь? – обратилась с вопросом к незнакомцу Тося.

Зазвучал механический скрежет, квадратная голова рыцаря развернулась на сто восемьдесят градусов, вслед за ней развернулось и туловище, ноги же незнакомца остались в прежнем положении. Ноги рыцаря не имели ступней; заканчиваясь коническим основанием, они впивались в землю. Оторвавшись от земли, железный человек взлетел в воздух. Пролетев несколько метров, он вновь опустился на пшеничное поле, оказавшись рядом с Тосей. Девушка испугалась и, развернувшись, уже хотела спастись бегством, но рыцарь успел схватить ее за длинную косу. Тося обмякла, потеряв сознание. Рыцарь аккуратно положил девушку на свое стальное плечо.

– Товарищ рыцарь, прошу вас, отпустите мою сестренку. – Иннокентий заплакал, вытирая слезы, катившиеся по щекам.

– Не плачь, мальчик, мы не причиним вам зла, –

зазвучал искусственный голос, доносившийся из железной груди пришельца.

Вблизи рыцарь совсем не походил на человека, его железный шлем не имел отверстий ни для глаз, ни для рта, а вместо рук существо имело механические клешни, которыми умело пользовалось.

– Обмен.

Рыцарь достал из открывшегося в шлеме отверстия круглый предмет. Клешня с предметом протянулась к Иннокентию, мальчишка отступил на шаг.

– Хороший обмен, – вновь вырвалось из груди рыцаря.

– Плохой обмен. Верни мне мою сестру!

Иннокентий в отчаянье застучал своими кулачками по стальным латам рыцаря, но это не возымело никакого действия, напротив, пришелец оторвался от земли и взмыл вместе с похищенной в воздух.