Удивительные приключения с горланами и оралами. Детская фантастическая трилогия

Первый день пути почти не принес новых впечатлений. Дети большую часть времени приспосабливались к езде на поминутно вздрагивающих платформах и лишь иногда посматривали по сторонам. Ландшафт почти не изменялся. Медленно проплывали мимо очень похожие друг на друга лужайки, их сменяли заросли плодовых растений, чередуясь с полянами злаков. Их колосья казались золотыми. По- прежнему в небе сияло два солнца да воздух звенел гомоном птиц. Иногда, подпевая им, кричали строминго, тащившие платформы: «Тьфьюуу – тьфьюуу». Им наперекор стрекотали кузнечики, которых здесь было бесчисленное множество, нарядные бабочки иногда садились на хвосты запряженных птиц. Бабочки были самых разных расцветок и форм, и все сказочно красивы

Ради разнообразия Ваня стал подсвистывать строминго: «Тифью – тифью». В это время его о чем-то спросил Слава. Отвечая, Ваня продолжал насвистывать, и свист соединился с речью. Получилось очень смешно. Тогда Ваня в разговоре стал нарочно свистеть в тех местах, где встречались шипящие звуки.

«Шинки, вы куда шобрались», – высвистывал он. Ребята дружно смеялись.

Между тем, караван пробежал довольно большое расстояние. По сторонам промелькнул добрый десяток поселков, похожих на Поселок Цветущих Клумб, но все-таки других. Строминго стали уставать и сбавили свой бег. Прямо на пути каравана показался большой поселок, напоминающий новые районы земных городов. Дома стояли, словно сложенные из спичечных коробков.

– Смотрите, прямо наши крупнопанельные пятиэтажки, – воскликнула Соня.

– Точно, совсем как наши дома, и все одинаковые, – добавила Маша.

– Это прошто наш родной городок, – проговоросвистел Ваня.

– Джон, перестань кривляться, вдруг здесь из-за волшебства разучишься нормально говорить, – попросил Слава.

– Брошь ты, не разучушь.

– Ты слышал, что сказал? – спросила Соня.

– Шлышал, Нормально шкажал, – ответил брат.

– Какой ужас! Он уже не может говорить иначе, – закричала Маша.

– Да успокойтесь же, я просто пошутил, – засмеялся Ваня.

Тем временем караван остановился у самого поселка.

Идем, поможем распрягать строминго, – позвал детей Хан. Все соскочили с платформы и принялись расстегивать пряжки и развязывать узелки на упряжах. Усталые птицы усаживались в двух-трех шагах от платформ. Им принесли корм – крупные круглые зерна, похожие на горох.

– Это фоя, – объяснила Шара.

– Из нее делают всяческие сладости и пекут лепешки, – добавила Кура.

Накормив строминго, все отправились в поселок. Только двое взрослых остались охранять караван. Воров на Планете Двух Солнц нет, но существует традиция: никогда не оставлять караван без присмотра. Вдруг что-нибудь случится.

– Почему здесь такие одинаковые дома? – спросил Слава у Шары.

– Это не жилые дома, это – пуховая ферма. На ферме живут пуховые птицы гаро. Из их тончайшего пуха делают всевозможные ткани для одежды, – ответила Шара.

– А нам удастся там побывать? – загорелись любопытством глаза Сони.

– Конечно, на ферме есть постоялый двор, где мы будем ночевать. Здесь всегда останавливаются путешественники. У нас будет время посмотреть птиц, – сказал Хан.

Вдруг дети услышали нежную трель, похожую на пение соловья. К ней добавилась вторая, третья, и вот уже огромный птичий хор наполнил воздух величественной музыкой. Мощный звук волнами накатывался на слушателей, подобно бушующему морю. Пение звучало торжественно, как победный марш Пение прекратилось также неожиданно, как и началось.

– Что это? – спросил Ваня.

– Вечерняя песня гаро, – объяснил Хан. – Они поют два раза в сутки: утром и вечером в одно и тоже время.

– А на нашей планете в одно и тоже время поют петухи. Они кричат «ку-ка-ре-ку», – вспомнила Маша.

– Это русские петухи кричат «ку-ка-ре-ку», а вот немецкие – «ки-ри-ки-ки», а испанские – «ки-ки-ри-ки», – с улыбкой дополнил Ваня.

– А что значит: русские, немецкие, испанские? Это такие породы птиц? – спросил Пуз.

– Да нет, на нашей планете живут различные народы. Они говорят на разных языках. А петухи везде одинаковые. Вернее сказать, не в породах дело, а в том, как слышат петушиный крик в разных странах, – объяснил, как смог, Ваня.

– Это понять трудно, но я подумаю, – окончательно запутался Пуз.

Устроившись на постоялом дворе и перекусив, ребята отправились посмотреть ферму. Во множестве комнат, расположенных в несколько этажей, жили белоснежные птицы, размером чуть больше голубя. У них были крючковатые клювы и красные глаза. Птицы сидели на жердочках под потолком и постоянно охорашивались. Они перебирали свои перышки клювами, и при этом из них сыпались мелкие пушинки. Пух покрывал толстым слоем полы и летал в воздухе, словно в помещении шел тихий и густой снег.

– Сейчас у них самое время линьки. Поэтому так много пуха. Когда линька закончится, пух соберут и отправят на ткацкую фабрику, – объяснила Шара.

– А как же им доставляют корм? – спросила Маша.

– Корм они добывают себе сами. Они свободно вылетают с фермы через верхние незакрытые части окон и летают, где вздумается, а спать возвращаются обратно. Вылинявшие пушинки они обирают только здесь. Так их приучили с давних пор, – рассказал Хан.

– В древности, когда гаро были дикими, они искали для линьки тихие пещеры. Горланы обратили на это внимание и построили такие фермы с комнатами, напоминающими пещеры. Птицам понравились эти помещения. Теперь гаро стало гораздо больше, чем прежде, и на всех хватает пуховых тканей, – дополнил рассказ Хана Пуз.

Тут Соне в нос попала крошечная пушинка. «Ап-чхии», – чихнула она. Перепуганные птицы разом влетели со своих жердочек. Поток воздуха, возмущенный птичьими крыльями достиг пола, покрытого пухом. Поднялся настоящий пуховой буран.

– Ап-чхии, – вновь чихнула Соня.

– Ап-чхии, ап-чхии, – зачихали все остальные. От этого птицы шарахнулись еще раз, и, не успевший еще сесть, пух взметнулся с новой силой. Дети едва дышали забитыми пухом носами и ртами. Они с трудом выскочили из помещения фермы, сопровождаемые клубами пуха. Ребята бежали, а пух еще некоторое время следовал за ними, словно рой разъяренных пчел.

– Никогда не знаешь, где тебя подстерегает опасность, – отплевываясь от набившегося в нос и рот пуха, проворчал Ваня.

– Мы не ожидали такой неприятности. Мы не знали, что вы можете так громко чихать, – сказал Хан.

– Теперь гаро долго не успокоятся, – добавил Пуз.

Наконец дети избавились от многочисленных пушинок, набившихся в рукава, за воротники – всюду, куда только возможно, и вернулись на постоялый двор. Там они надули свои матрасики и вскоре заснули.

– Пришельцы, вставайте, иначе не доберемся до Тромринга, – будил детей Хан.

Открывая глаза, ребята сообразили, что еще рано, так как оба солнца висели очень низко над горизонтом и походили на две огромные сковородки разного цвета. Сборы длились не долго. Дети выпили по бокальчику напитка из ярко-желтых ягод и закусили лепешкой из фои.

Первые часы путешествия проходили очень однообразно, не считая того, что кое-где попадались небольшие стада строминго, да, проезжая мимо поля синих цветов, дети были удивлены очень красивой музыкой, которую, как объяснила Шара, исполняли кузнечики.

Тут Ваня обратил внимание на то, что сидевшей позади всех на платформе Маши нет. Ваня и Хан попросили ездового повернуть назад, но тот объяснил запиской в блокноте, что тогда строминго может не хватить сил на переход и, что их можно подождать здесь, пока ребята не отыщут Машу.

– Хорошо, мы постараемся быстро вернуться. Маша не должна быть очень далеко, – написал Хан и отдал блокнот ездовому. Ваня и Хан соскочили с платформы и побежали назад. Действительно, через пятнадцать минут бега они увидели Машу, лежащую среди синих цветов и крепко спящую. Они едва разбудили ее.

– Я наверное, задремала и свалилась с платформы, – оправдывалась Маша.

– Это из-за синих цветов, – объяснил Хан. – По утрам цветы испускают сонный запах, и многие не могут удержаться, чтобы не заснуть.

– Пошли скорее, нас ждет весь караван, – поторопил Ваня. Дети поспешили вдогонку.

– А что это там впереди? – спросила Маша, указывая на розовое огромное пятно, лежащее на их пути.

– Это табун диких строминго, нужно его обойти стороной. Дикие строминго довольно опасны, они могут ударить своей твердой лапой, – с явным неудовольствием объяснил Хан. Путешественникам пришлось повернуть налево и огибать табун, не подходя к нему близко.

На пути им попался широкий ручей, который нужно перейти вброд. Хан без труда преодолел водную преграду.

– Ха-ха-ха, ха-ха-ха, – разом засмеялись Маша и Ваня, войдя в воду. Они хохотали, не переставая, хватаясь за животики. Хохот становился все сильнее и сильнее. На глазах детей выступили слезы, но они продолжали хохотать. В первую минуту Хан растерялся, но, сообразив, быстро шагнул в воду и, схватив Машу за руку, вытащил ее на берег. Ваню тащить оказалось труднее, он был тяжелее Маши и бился в припадке хохота.

– Что с вами? – испуганно спросил Хан, когда дети немного успокоились.

– Очень было щекотно, – ответила Маша.

– Кто-то ужасно щекотал мои ноги, да так, что невозможно было удержаться от смеха, – рассказал Ваня.

– Понятно. Это крошечные рачки-лангоусы, они мне тоже щекочут ноги, но мне от этого не смешно, – сообразил Хан.

Придя в себя, ребята бросились догонять караван и прибежали вовремя. Пора было отправляться в путь.

Оставшуюся часть пути караван очень торопился, чтобы успеть в Тромринг до наступления вечера. Наконец, на горизонте показались блестящие купола и шпили большого города. По мере приближения они казались все выше и больше. Теперь их стало возможно хорошо разглядеть. Блестящие купола на близком расстоянии оказались прозрачными, и сквозь них были видны внутренние помещения.

– Тромринг – это главный город верхнего полушария, – сказал детям Хан.

– Здесь много мест, где можно весело провести время. Здесь есть всякие аттракционы, соревнования, театр и еще много интересного, – добавила Шара.

– Я в последний приезд в Тромринг ходил со своими родителями в театр на «Горланскую песню». Это очень веселая постановка, – поделился своими впечатлениями Пуз.

За разговорами время прошло незаметно, и караван остановился под навесом караванной станции. Как всегда, распрягли строминго, накормили их и, перекусив, решили побродить по городу.

То, что первым бросилось в глаза, были парки с многочисленными качелями, каруселями, головокружительными горками и колесами обозрения. Все качалось, крутилось, кувыркалось, светилось разноцветными огнями, сверкало разными красками. Повсюду было много маленьких смешных человечков в нарядных одеждах. Все веселились, и улыбки не сходили с лиц.

Наши путешественники прокатились на самом высоком колесе обозрения, чтобы с высоты полюбоваться вечерним Тромрингом. Зрелище было незабываемое. Сквозь прозрачные крыши были видны просторные залы: то огромной библиотеки, то стадиона для игры в кросс, то уютные и маленькие комнатки манили своим комфортом приехавших повеселиться со всей планеты горланов и оралов. Слева от колеса обозрения был виден зоологический сад, где собраны все виды птиц, насекомых и прочих существ, обитающих на Планете Двух Солнц. Впереди самым нарядным зданием выглядел театр.

– Смотрите вон туда, – это и есть знаменитый театр пантомима.

– Какой он красивый! – восторженно кричала Маша.

– Только крыша у него не прозрачная, не увидишь, как там внутри, – пожалел Слава.

– Мы постараемся попасть в него. Кажется, до спектакля есть еще время, – заверил Пуз.

Покатавшись немного, ребята отправились к театру. Их путь шел прямо через зоологический сад, где за прозрачными стенками, словно в аквариумах, пестрели самые разнообразные птицы. Их можно было рассматривать часами, но у ребят не было времени: они боялись опоздать на представление.

В театре сегодня давали пантомима-балет «Путешествие Синдбада». Свободных мест не было, но, когда Хан объяснил администратору, кто такие пришельцы, а Ваня показал записку, выданную ему главой совета Поселка Цветущих Клумб, их пустили и усадили в ложу для почетных гостей. Зрительный зал был так велик, что ребята, сидевшие довольно далеко от сцены, боялись, что не разглядят актеров. На этот случай им дали бинокли. Стены зала были затянуты тонкой голубой материей, на потолке красовались фантастические цветы и птицы. Огромная, сверкающая голубыми искрами люстра, наполняла зал очень приятным светом. Обитые бордовой пушистой тканью кресла были так удобны, что из них не хотелось вставать.

До начала представления дети не придали значения названию пьесы. Но, не прошло и десяти минут, как они поняли, что сказку они прекрасно знают. Балет-пантомима был настолько выразителен, костюмы так походили на древневосточные, что сомнений быть не могло. Это именно знакомый им Синдбад-мореход. Пришельцы, словно завороженные, смотрели спектакль и не нашли ни малейшего отличия от сказки, известной им. После спектакля ребята поделились своими впечатлениями с оральскими и горланскими детьми.

– Откуда у вас взялась эта сказка? – спросил Ваня у Пуза.

– Я не знаю, – ответил тот.

– Я думаю, это древняя оральская легенда. Ее автор неизвестен, – выразил свою догадку Хан.

– Дело в том, что у нас на Земле эта сказка известна очень давно. Но как ее узнали на вашей планете? – удивился Ваня.

– Об этом мы не знаем, – хором ответили Пуз и Шара. Хан и Кура только плечами пожали.

На обратном пути ребята задержались в зоосаде возле «аквариума» с яркими птицами, похожими на попугаев, но гораздо крупнее самого большого земного какаду. Похоже, попугаи затеяли между собой ссору, и один забияка все наскакивал и толкал грудкой другого.

– Прямо как петухи дерутся, – рассмеялась Маша.

От попугаев наши путешественники отправились к аквариумам с насекомыми. Здесь стенки были выпуклыми и сильно увеличивали все, что находилось внутри. Дети остановились возле аквариума с кузнечиком, ростом, как им казалось сквозь увеличивающую стенку, с зайца.

– Эй, кузнец-молодец, крикнул Ваня.

– Что Вам угодно? – послышался скрипучий голос изнутри.

– Вот это да! Он, кажется, умеет говорить, – удивился Ваня.

– Это он подражает звукам. Он может запеть, как какая-нибудь птица, или, как сейчас, воспроизвести целую фразу, – объяснила Кура. Возле аквариума была табличка: «Цикадо натуралис говорящий».

– Слушайте вы ее, она не знает, что болтает, – послышалось из аквариума. – Я самый настоящий говорящий цикадо, а не звукоподражатель. Запомните это!

Дети растерялись. В особенное замешательство пришли Хан и Кура. Они не знали, что и сказать. Из школьных знаний они помнили, что на их планете нет больше говорящих существ. Кроме горланов и оралов.

– Пойдем, посмотрим, что дальше, – вывела из замешательства ребят Соня. Дальше были бабочки самых разнообразных размеров и расцветок. На их крыльях были такие узоры, что не передать самому маститому художнику. Одна бабочка умела моргать нарисованными на крыльях ложными глазами, и это придавало ей угрожающий вид. Еще были пчелы и муравьи. Здесь же, возле аквариумов с ними, было подробно написано о жизни пчелиного роя и муравейника. Ребята еще долго бродили среди аквариумов со всевозможными существами, но зоосад закрывался, и пришлось отправиться на постоялый двор.

Из дневника Славы:

«… день пятый. Мне сегодня приснился удивительный сон (и Ване тоже). Будто бы молодая чета прошла через наш кубок и оказалась на Планете Двух Солнц. Потом у них появились дети. Они стали подрастать, и вот их мама рассказывает им сказку про Синдбада-морехода. К чему бы этот сон? Может быть под впечатлением спектакля, а, возможно виноват волшебный матрац?»

Утром, как ни жаль было покидать замечательный город, но караван отправлялся дальше, и наши герои последовали вместе с ним. До свидания, Тромринг.

Целую неделю караван бежал от поселка к поселку. Целую неделю над головами путешественников светили два солнца, и с каждым днем в полдень они были все ближе к зениту.

– Скоро экватор, – все чаще говорили Хан, Пуз, Кура и Шара.

Однажды, не успел караван с утра и двух часов пробежать, на горизонте, прямо впереди путешественников возникла желтая зубчатая полоса.

– Наконец-то, это Экваториальные Желтые Горы, – указывая вперед, сказал Хан.

– Они очень высокие? – спросила никогда не видевшая гор Соня.

– Я не знаю, они очень или не очень высокие. Эти горы единственные на нашей планете, – ответил Хан.

Караван бежал к горам целый день, но они будто отодвигались по мере того, как к ним приближались путешественники. Чтобы добраться до подножья гор, им понадобилось два дня. Последний привал перед горами им пришлось устраивать в необитаемом месте, расстелив матрасики прямо на траве. Устроились путешественники в тени растений, похожих на огромную морковь, у корней которых журчал ручей.

– Ау нас на Земле гор много, – вдруг вспомнил Ваня. – Я раз получил двойку по географии за то, что самыми высокими назвал Уральские.

– Скажи, а на самом деле, какие горы на вашей планете самые высокие? – спросил Хан.

– Теперь я знаю, выучил. Самые высокие горы – это Гималаи, а самая высокая вершина этих гор – Эверест, или, как ее называют местные жители, Джомолунгма, – рассказал Ваня.

– На этих горах никогда не тает снег, – вспомнила Маша.

– Ребята, а что такое снег? – спросила Шара.

– Снег – это замерзшая вода, чтобы вода замерзла, нужен сильный холод. У нас, его называют мороз, – объяснил Слава.

– Значит, у вас никогда не бывает снега? – с некоторой грустью в голосе сказал Ваня.

– И на лыжах не покатаешься, и на санках, – добавила Соня.

– А какой он, снег? – спросил Пуз.

– Снег белый-белый, пушистый-пушистый, скользкий и очень холодный. Иногда он рассыпчатый, иногда – липкий, такой, что можно катать большие комки и лепить снеговиков. Вот он какой, наш снег! – с восторгом в глазах выпалила Соня.

– Очень хотелось бы хоть на минуточку попасть на вашу планету, чтобы посмотреть на снег, – мечтательно сказала Кура.

– Нам бы тоже очень хотелось туда попасть, – не сговариваясь, дружно ответили пришельцы.

Так беседуя, ребята съели свой холодный ужин, состоявший из коричневых фоевых лепешек, плодов почвенного яблока и родниковой воды.

Хотя оба солнца были еще высоко, ребятам хотелось спать, и они растянулись на своих матрасиках.

Проснувшись утром, Хан страшно переполошился. Ни пришельцев, ни их матрасиков нигде не было. Хан знал, что ребята любят поспать и не должны были проснуться раньше него. Хан разбудил Пуза и от возбуждения стал так громко кричать, что Шара и Кура сразу проснулись. Без всякой надежды на успех все четверо отправились искать пришельцев.

– Уйти совсем они не могли, остались их заплечные мешки с земной одеждой и смешными шапками, – рассуждал Пуз.

– Пропали только матрацы, – добавила Кура.

– Значит, с пришельцами что-то случилось, пока они спали, – заключил Хан.

Дети походили вокруг каравана и, не найдя никого, вернулись ни с чем. Они не могли даже предположить, что случилось.

А случилось вот что: огромное насекомое, значительно крупнее строминго, спустилось с неба и подхватило спящего Славу вместе с матрасиком. Оно отнесло мальчика высоко в горы, где на зеленой пушистой лужайке сидели его маленькие детеныши и плакали горючими слезами. Как всякие дети, они из-за чего-то поссорились, а потом разревелись, и сердобольная мать, решив, что их нужно успокоить, полетела вниз, в луга, надеясь найти что-нибудь интересное. Ей попались очень странные человечки, каких она прежде не видела. Детенышам спящий Слава показался любопытным. Мамаша, решив, что дети могут не поделить игрушку, перетаскала на лужайку всех остальных ребят.

Проснувшись первой, Соня заорала нечеловеческим голосом. Над ней, скрестив верхнюю пару лап, сидел и пялил на нее глаза то ли кузнечик, то ли паук ростом с доброго теленка. Глаз было много, они располагались в несколько ярусов. Некоторые сидели глубоко в глазных впадинах, некоторые висели на тоненьких ножках, словно черные вишни. Мощные челюсти были покрыты острыми пластинками, заменяющими зубы. Еще бы, было чему испугаться.

Возможно, вы когда-либо рассматривали голову мухи или паука через сильное увеличительное стекло. Тогда вам легче будет представить себе, что увидела Соня.

От ее крика проснулись остальные ребята. Над каждым из них склонилось по насекомому. Хоть в чем-то им повезло: огромная мамаша в это время улетела в поисках корма, и наши несчастные путешественники не видели ее. Правда они не представляли всей опасности, которая подстерегала их.

Осторожно сев на матрасике, Ваня увидел, что находится высоко в горах на лужайке. Караван виднелся далеко-далеко внизу и казался отсюда совсем крошечным. Их платформы лежали словно рассыпанные спички, а строминго выглядели розовыми горошинами на зеленом сукне стола.

– Нужно что-то делать, – шепотом заговорил он, стараясь не шевелиться. – Эти пауки мне совсем не нравятся.

– Нужно попробовать набросить на них наши волшебные матрацы, может быть, они уснут, – тихонько сказал Слава.

– Внимание, постарайтесь одновременно сесть и слезть с матрацев, – скомандовал Ваня. Ребятам это удалось.

– Раз, два, три… Бросаем, – ребята дружно швырнули в детенышей матрасики. Поднялся неописуемый рев. Малыши завыли на разные голоса. Слезы текли ручьями.

– Бежим, – крикнул Ваня. Ребята опрометью побежали вниз, оставив ревущих пауков и чудесные матрасики. Они перепрыгивали через камни и не чуяли под собой ног. Вдруг ужасные твари опомнятся. Так они бежали минут пятнадцать, спускаясь, все ниже и ниже.

– Давайте передохнем, – взмолилась Маша.

– Давайте, – задыхаясь от быстрого бега, согласился Ваня. Ребята присели на большой плоский камень и поглядели вверх. Остался позади очень крутой и неприступный подъем

– Как мы только не сломали себе шеи, – воскликнул Слава.

В это время над ними появилась огромная крылатая тварь и со всей яростью швырнула в них что-то. Соня не удержалась на ногах и упала, накрытая матрасиком. Пушистый матрац только испугал ее и не причинил никакого вреда. Рядом упали еще три матраца. Огромное насекомое, описав в воздухе крутую дугу, скрылось за выступом скалы.

– Ох, кажется, пронесло, – прошептал Слава.

– Нам нельзя быть такими беспечными. Если приведется еще ночевать на открытом воздухе, будем оставлять дежурных, – решил Ваня. Дети свернули свои матрасики и продолжили путь вниз. Это путешествие заняло у них целый день. Голодные и усталые, только к вечеру они добрались до каравана, к неописуемой радости своих друзей. Еще утром Хан уговорил ездовых сделать дневной привал. Он не терял надежды, что ребята вернутся. Его ожидания оправдались.

По случаю счастливого возвращения пришельцев, был устроен праздничный ужин. Ездовые решили достать из неприкосновенного запаса всяческие сладости и напитки. Во время ужина пожилой горлан, который руководил караваном, рассказал (конечно же, написав в блокноте), что во времена его детства. Огромные насекомые-пуаго водились на равнине. Их детеныши отличались очень капризным характером. Взрослые же пуаго никому не причиняли вреда, но из-за ночных истерик детенышей, мешавших спать ребятишкам, насекомых пришлось отогнать в малонаселенные районы к Экваториальным Горам. С тех пор пуаго встречаются очень редко.

– Хорошо то, что хорошо кончается, – написал старый горлан. – Давайте укладываться спать. Завтра трудный день. Караван идет на перевал.

С самого утра дорога пошла в гору Теперь строминго не бежали, а,

тяжело переставляя ноги, упрямо цеплялись когтями за каменистую почву, Им было трудно тянуть тяжелую поклажу. Дети шли рядом и помогали птицам в самых трудных местах, толкая вперед платформы. Местность по сторонам изменилась. Кругом высились неприступные скалы из желтого камня, которые теснились все ближе к дороге. Теперь путь следования каравана превратился в узкий проход, змеей извивающийся между устремленными ввысь громадами. Все круче и круче, все вверх и вверх двигался караван.

Вдруг, за очередным поворотом открылось интересное место. Вершины двух скал, стоящих напротив друг друга на противоположных сторонах пути, выглядели точь-в-точь, как два огромных человеческих уха. Внизу скалы соединялись между собой, и прямо в том месте, где у головы должен быть рот, зиял чернотой вход в естественный тоннель.

Воображение легко дорисовывало недостающие глаза, нос и лоб. Всякий, кто видел эти скалы, представлял себе совершенно свою, не виденную никем другим, физиономию.

– Ой, смотрите, домовой! – воскликнула Соня.

– Что ты, что ты, друг ты мой? – отозвалось могучим голосом эхо.

– Джон, ты это слышал? – спросил Слава Ваню.