Новые приключения с горланами и оралами. Детская фантастическая дилогия
– Как бы нам не побеспокоить будущую маму, – сказал Пух.
– Давай, осторожно откроем вторую половину ворот и тихонечко войдем в шахту, – предложил Степа. Ребята так и поступили. Птичка даже не шелохнулась при этом.
– Надо же, сидит, словно мертвая, – удивилась Алиса.
– Она притаилась и думает, что мы ее не заметили, – объяснила Тичка.
Наши путешественники зажгли фонари и вошли, прихватив с собой инструменты, в просторный тоннель. В самом его начале стояли маленькие платформочки о восьми лапках каждая.
– Это ручной шахтерский транспорт, – объяснил на бумажке дедушка Хосенька, как горлана стали называть земляне с легкой руки Алисы. Степа попробовал потянуть за ручку, прикрепленную к платформе, платформа легко побежала, перебирая лапками.
– Давай сложим сюда все наши вещи и будем тянуть по очереди, – предложил Степан. Все с удовольствием сложили, что было в руках, оставив только фонари, и продолжили путь дальше. Первым стал тянуть платформочку Гоша, как самый старший из землян.
Очень внимательный Кирюша заметил, что высоко прицепившись коготками прямо к неровностям потолка, вниз головой висели какие-то существа размером больше земной кошки и плавно покачивали крыльями. От этого воздух в тоннеле двигался.
– Интересно, что это? – спросил он.
– Это летающие белки приспособлены шахтерами для вентиляции шахты. Они гонят свежий воздух, забирая его снаружи, чтобы самим дышать и дать возможность дышать белкам, висящим глубже в шахте и так до самых отдаленных уголков, – объяснил дедушка Хосенька, написав записочку.
Тем временем все спустились по тоннелю довольно далеко от входа и оказались в просторной круглой зале. Отсюда в шесть сторон отходили новые тоннели. Дедушка Хосенька достал и посмотрел план шахты, пометил один из тоннелей, и все отправились по нему. Теперь тоннель был почти горизонтальным, и в его стенках появились вкрапления крошечных синевато-зеленоватых камушков.
– Это и есть лазурит, но его пока очень мало и он прочно держится в скальной породе. Дальше его будет больше и его будет легче отбить от стены, объяснил старый шахтер. Вся команда стала продвигаться дальше. Теперь свод тоннеля поддерживали деревянные балки, подпертые толстыми деревянными столбами. Порода на стенах стала мягкая, похожая на смесь камней, песка и земной глины. Стали очень часто попадаться крупные камни из лазурита. Дети вырубали их кирками из стен и складывали на платформу. В одном месте синевато-зеленоватых камней оказалось особенно много. Гоша и Степа вгрызались в стену с большим энтузиазмом, а остальные дети собирали лазуритовые камни и складывали их. Пух и Тичка даже немного отстали и ковыряли противоположную стену, где было также много лазурита
Вдруг прямо позади места, где работали земные дети, затрещал и сломался столб, поддерживающий потолочную балку. Балка упала одним концом на пол. Вслед за ней повалилась с потолка порода и почти полностью завалила проход. Осталась только узкая щель под самым потолком, сквозь которую проходил воздух
– Спокойно! – написал Хос. Но прочесть надпись было некому. Пух и Тичка остались по ту сторону завала. Тогда дедушка Хосенька взял с платформы лопату и стал копать осыпавшийся грунт, отбрасывая его как можно дальше назад. Новоиспеченным шахтерам было слышно, что копают и с другой стороны. Это помогали землянам выбраться из завала Пух и Тичка. Гоша и Степан стали помогать Хосу, а Кирюша и Алиса продолжали выбирать лазурит из обвалившегося и отброшенного назад грунта.
«Не пропадать же добру», – ворчал себе при этом под нос Кирилл.
Все работали без перерыва больше трех часов, но труд не пропал даром: проход был расчищен, и платформа была до верха нагружена лазуритом. Усталые и довольные собой путешественники дружно впряглись в платформочку, и спустя полчаса вся команда оказалась на поверхности.
Удивительно, птица за это время успела вывести птенцов и теперь таскала им зернышки. Птенцы, что было мочи, открывали желтые клювы и гортанно кричали: «пи, пи, пи».
Еще спустя два часа строминго примчали путешественников в лагерь на развилке дорог. Там они оставили большую часть лазурита, а около ста килограммов минерала, как и просил Пуз, хорошо упаковав, взяли с собой.
Опять побежали, посвистывая строминго. Опять помчалась, слегка вздрагивая, платформа. Строминго запели: «фьють, фьють, фьють»
А наши путешественники, устроившись удобнее в креслах, вскоре погрузились в сон…
6
Сны земных детей
Кирюша свернулся в кресле калачиком, кулачек подложил под щечку, весь съежился и казался меньше, чем был на самом деле. Он спал, и во сне шевелил губами так, словно разговаривал.
Совершенно седой горный дух сидел в самом дальнем и темном углу своей пещеры и предавался воспоминаниям. В очень далекие времена, когда на планете не было ни горланов, ни оралов, ни цикадо, да вообще еще никого не было, духи были полновластными хозяевами планеты. Они летали повсюду, резвились, пугая друг друга грозными криками и вели безмятежную жизнь. Они были бестелесны и вообще не были представителями материального мира. Им было прекрасно в своей бестелесности. Никого не удручала чрезмерная полнота фигуры или неестественная худоба. На свой внешний облик они меньше всего обращали внимание. Тем более, что духи могли выбирать вид по своему желанию. Наш нынешний знакомец выбрал себе образ из книги английского писателя Толкиена «хоббит». Он был толстеньким и невысоким духом с розовыми щеками, пухленькими коротенькими ручками и покрытыми шерстью ногами. Просто совершенный хоббит, если не знать, что он дух.
Когда на планете появились разумные существа, горный дух придумал эхо. Так просто, для собственного развлечения придумал. Но вот однажды горланский ученый, имя которого не сохранилось, открыл явление природы, которое назвал реверберация.
«Как он посмел посягнуть на мое эхо», – возмутился горный дух и в отместку стал всячески притеснять реверберацию. Он мучил ее неделями, непрерывно воя жутким голосом в отрогах гор, он искажал до неузнаваемости слова и целые фразы и, наконец, превратил реверберацию в огромную гусеницу и спрятал ее в такой тесной пещере, что она могла только потягиваться, а выбраться никак не могла.
Степа спал, уронив голову на плечо, и вот что ему снилось:
«Длинная и покрытая рыжими колючими волосинками гусеница-реверберация величиной с электропоезд, на котором Степа с мамой однажды ездили в Тверь, лежала в своей норе и иногда пошевеливалась. От этого по ее длиннющему телу пробегали волны. Когда волна добегала до хвоста, то роговые пластинки на нем издавали неприятный треск».
– Вот я тебя сейчас, непослушного мальчишку, – низким заунывным голосом пропела она. А что сейчас – было не понятно, но все равно страшно.
– Вот возьму палку и как поддам, – мысленно храбрился Степан. А Алиса, его младшая любимая сестренка, обняла реверберацию за шею и приговаривала ей на ухо: «Длиннющая ты моя, ворчащая ты моя, не боюсь я тебя, ну, ничуточки».
– Отойди от нее сейчас же! Она может причинить тебе какой-нибудь вред, – сердился на сестру Степа.
– Да что ты, трусишка, реверберация – это же явление природы, Как оно нам может навредить?
– Откуда я знаю как? Только чувствую, что здесь какая-то опасность, – ответил мальчик.
– Степка, да ты просто трусишка, – рассмеялась сестра.
– Я совсем не трус, я осторожный, – оправдывался брат. А реверберация открыла широченную пасть, и оттуда послышались фразы, давным-давно выкрикнутые неизвестно кем в Желтых Экваториальных Горах. Эти фразы катились, перекатывались, сталкивались друг с другом, и получалась совершенная чепуха, в которой ничего разобрать невозможно.
– Вот, Степочка, видишь, совсем и не страшно! – может быть, это сказала Алиса, а быть может, сотворила реверберация. Непонятно!
Вышло, что в этом споре победил горный дух, но реверберация украдкой высовывала голову из своей темницы. Она кричала на все голоса, и казалось, что победа была за ней.
Ученые же на Планете Двух Солнц приняли идею реверберации, а о горном духе и вспоминать не пожелали. Похоже, духу пришел конец.
Его спасли маленькие дети. Они продолжали верить в существование духов, приведений, домовых, водяных и леших. Наш знакомый мальчик Степан верил еще и в поночных.
Вот вам и объяснение природы эха над входом в тоннель в Желтых Экваториальных Горах.
Гоша спал, по-взрослому откинув голову на спинку кресла. Ему снились картины, целая галерея картин. Они все были ему знакомы, словно он нарисовал их сам. Но с ними что-то было не так. Кони скакали по- настоящему, мужчины и женщины улыбались или хмурились по-настоящему, лошади ржали, люди говорили, кошки мяукали, собаки лаяли. Картины были живыми!
Вот по взлетной полосе аэродрома разгоняется и взлетает большой современный самолет. Не понимая, как это случилось, Гоша оказывается в нем. Он сидит в пилотской кабине. Перед ним огромное количество приборов, ручечек, рычажков, тумблеров, полубаранка и педали. Гоша знает, что для чего нужно, прекрасно представляет, какой рычажок и при помощи чего соединен с элементом управления. Таких элементов много: элероны, рули высоты, руль поворота, интерцепторы, воздушные тормоза и закрылки. Это все нужно самолету, чтобы им было легче управлять. Откуда Гоша знает все эти технические подробности не понятно, но знает!
– Я тоже умею управлять самолетом, и реактивным, и пассажирским, и военным. Мне обидно, что ты, Гоша рулишь, а я нет, – вдруг говорит его брат Степа, неизвестно откуда возникший в его сне.
– Тут есть место для второго пилота. Давай, будем управлять вместе. Я правым крылом, а ты левым, и не будем ссориться, – предложил брату Гоша.
– Интересно, куда долетит этот самолет? – спросила реверберация.
А Алисе снится Кафтинское озеро. Она с дедушкой и бабушкой катается под парусом на швертботе1. Сама лодочка белая, на парусе яркое красное солнце, на девчонке капитанская фуражка с белым верхом, золотым позументом на черном лакированном козырьке и оранжевый спасательный жилет. Алиса сама управляет и лодкой, и парусом. Она понимает, как нужно ставить швертбот к ветру, чтобы придти, куда хотелось. Прежде она никогда не сидела за рулем, а сейчас она у руля, и у нее все отлично получается! Небо синее-синее, солнце яркое-яркое, ветер гонит по воде волну, на волне пенный гребень, он разбивается о нос лодки, брызги озерной воды летят в лицо. Так здорово, что петь хочется. А в голове стучится назойливая мысль: «помни про шверт».
Проспав некоторое время, дети проснулись от шума, который был всякий раз, когда меняли строминго.
– Мне приснился удивительный сон, такой яркий, будто это все на самом деле происходит, – сказал Степа.
– И мне, и мне, и мне, – загалдели наперебой остальные дети.
– Это все ваши матрасики вытворяют. Они трудятся ради своих хозяев даже тогда, когда аккуратно свернуты и уложены в рюкзаки, – объяснила Тичка.
– Пока вы спали, мы почти приехали к Экваториальным Горам. Следующая упряжка строминго проведет быстрый транспорт через перевал, – сказал Пух.
7
Дорожная пробка
Но Пух не мог даже и предположить, что его ждет впереди. Как только быстрый транспорт подбежал к началу подъема, путь преградила нескончаемая вереница караванов строминго, идущих на перевал.
– Отчего случился затор? – запиской спросил возница нашего быстрого транспорта возницу впереди стоящего каравана.
– Точно не знаю, но пишут, что затор случился из-за какого-то происшествия у входа в тоннель, – ответил тот.
Пух прочитал ответ земным детям.
– Нужно сходить и все разузнать, – предложил Степа.
– Вот я и сбегаю, я на ноги скорая, – заявила Алиса.
– Нет, я тебя одну не отпущу, вместе пойдем, – строгим голосом сказал старший брат. Долго не раздумывая, ребята соскочили с платформы и побежали по обочине дороги вдоль стоящего впереди каравана. За ними увязался Кирюша, а следом, чтобы не отстать от остальных, пошел Гоша.
С каждым шагом дорога становилась все круче и круче. Дети поднимались все выше и выше, а вереница стоящих караванов с самыми разными грузами все не кончалась. Толком никто не мог объяснить, почему они стоят, тем более, что земные дети не умели читать на языке Планеты Двух Солнц.
Рыжий Цитр нещадно палил, разогревая все, что попадалось на его пути, и детям было жарко. Идти в гору пешком, да еще по жаре, совсем не великое удовольствие, и мальчики начали ворчать.
– Вечно ты, неугомонная, Алисочка, куда-нибудь, да впутаешься. Сидели бы спокойно, как все, в тенечке и ждали, когда колонна двинется, – разворчался Степа.
– И, правда, зачем мы идем? – посетовал Гоша.
– Я за девочкой иду, за Алисочкой моей, громко песенку кричу, с песней веселей, – задорно прокричал Кирюша, ободряя мальчиков.
– Я никого с собой не приглашала. Могли бы сидеть и ждать у моря погоды. Понятно? – съязвила Алиса.
Тем временем ветер, изредка долетающий с гор, приносил какие-то непонятные звуки, похожие на обрывки фраз: «Ох, как я всех не пущу, щу-щу-щу-у-у». Или: «Затопаю ногами-и-и» «… рогами-и-и-и». Это все звучало так заунывно, так страшно, что у Степы и у Гоши мороз побежал по коже.
– Любопытно, очень любопытно? – весело, можно сказать с озорнинкой в интонации голоса, сама себе сказала Алиса и побежала вперед еще быстрее. За ней еле поспевал Кирилл, а Гоша и Степа немного поотстали.
И вот нашим путешественникам открылась знакомая вам по книге «Алавер», читатели мои, картина: огромные каменные уши и черный зияющий рот лица, без носа, глаз и лба. Откуда-то сверху раздался громкий, очень громкий – нет, ужасно громкий крик: «Засыплю прошлыми песками, забью упавшими камнями. О, нет, я вовсе не шучу, я вас ногами растопчу». И, помолчав немного, закричала вновь: «Ой, не смей, не смей, не смей нынче заходить в тоннель».
Возницы и другие горлны и оралы растерялись, не зная, что делать, остановили движение, отчего получилась громадная пробка на дороге.
– Кончай скандалить, сказала я, ты просто больная реверберация. Нечего здесь глумиться. Тебя никто не боится, – во весь дух закричала Алиса.
– Нужно было случиться чуду, я больше над вами глумиться не буду. Ты смелостью своей лечишь лучше любых лекарей, – довольно тихо разнеслось над горами.
Алиса и Кирюша вприпрыжку вбежали в тоннель и ничего не случилось. За ними тронулся первый караван, потом следующий, и вот вся колонна, постепенно набирая скорость, пошла через перевал. Пробежав сквозь тоннель, дети остановились перевести дух и дождаться быстрого транспорта, где были Пух и Тичка. Вскоре их нагнали наши знакомые.
«Я думаю, что вирус, сразивший цикадо, вызвал болезнь и у реверберации. Только вылечить ее оказалось возможным простым смелым поступком, который совершила Алиса, да и Кирюша ей тоже помог», – рассудила Тичка.
– А я очень волновался за сестру, когда она от меня убежала, – заворчал Степа.
– Да ладно, это мы с тобой на жаре раскисли и не очень старались торопиться, – сказал Гоша.
8
Немного о музыке и музыкальных инструментах
После преодоления перевала в Желтых Экваториальных Горах, строминго нуждались в замене и уже не бежали, а еле переставляли ноги. Хорошо, что поселок Загорье был совсем близко от выхода из тоннеля.
В Загорье на станции вышла заминка с заменой птиц. Свежая группа строминго из-за пробки, образовавшейся на дороге, не смогла вовремя прийти с пастбища, и нашим путешественникам пришлось ее дожидаться.
На тумбе рядом со зданием станции висела яркая афиша:
Концертный залЛекция о создании гармонеанаНачало в 16 часовЛектор – народный деятель искусства Миха– Мы могли бы сходить. Это должно быть познавательно, – сказала Тичка. И написала фразу вознице, распрягающему птиц.
– Конечно, сходите, если строминго запрягут раньше окончания лекции, я вас позову, – написал он.
Пух, Тичка и пришельцы отправились в концертный зал, где когда-то давным-давно слушали музыку в исполнении совсем еще юной музыкантши Михи пришельцы с Земли: Ваня, Соня, Слава и Маша. С тех пор здесь многое изменилось: выстроили огромный концертный зал и гостиницу. Сюда послушать и посмотреть игру гармонеанистов с мировым именем собираются любители музыки со всего света, поскольку здесь находится самый древний и самый лучший гармонеан. Теперь здесь исполняют музыку, сочиненную не только композиторами Планеты Двух Солнц, но и композиторами с других планет, известных горланам и оралам. Теперь Загорье стал музыкальным центром всей планеты. Великолепный инструмент и прекрасные акустические свойства зала привлекали сюда самых лучших музыкантов. Здесь выступал даже великий Ван-пуз и гармонеанистка с планеты Лимон Розида.
Обо всем этом прочитала Тичка вслух нашим героям на большом плакате у входа в концертный зал.
«Это было давно, около трехсот лет назад», – начала свой рассказ Миха.
Тогда в поселке Загорье жил горланский мальчик Чиж. Он любил стрелять из лука в мишень. В те времена среди детей была популярна эта игра. А еще он любил петь и, нужно сказать, у него это хорошо получалось. Его друзья и приятели с удовольствием слушали, как поет Чиж. Однажды Чиж заметил, что пуская стрелы, разные луки поют на разные голоса. Это и послужило причиной для создания музыкального инструмента. Сделав этот инструмент, мальчик стал играть на нем, когда пел. Получалось красиво. Шло время. Взрослые горланы и оралы заметили, как мелодично двигаются пальцы по клавишам во время игры. В их движении скрывалась какая-то гармония, от которой на душе становилось то весело, то грустно, то еще как-нибудь особенно, не обычно, но всегда хорошо. Как-то орал по имени Ор пристроил к музыкальному инструменту зеркало, линзы и экран, чтобы было издали видно, как движутся пальцы по клавишам. Получившийся инструмент назвали гармонеаном в честь гармонии, царившей между звуками и движениями пальцев во время игры на этом инструменте. Гармонеан – очень большой музыкальный инструмент, сложный в настройке и совсем не пригодный для перевозки. Кроме того, следует отметить, что гармонеаны, изготовленные в других городах и другими мастерами, отличаются по звучанию от своего родоначальника. Вот почему Загорье стало знаменитым музыкальным центром планеты.
В заключение своего рассказа Миха исполнила очень популярную на планете «Ночную рапсодию» Ван-пуза и «Детскую фантазию» собственного сочинения.
Музыка очень понравилась ребятам, особенно заключительная часть рапсодии. Гоша даже стал напевать полюбившийся мотив, когда дети возвращались на станцию.
– А какие музыкальные инструменты, помимо гармонеана, есть еще на вашей планете? – вдруг спросил Степа и добавил, – у меня, например, дома есть дудочка и барабан. Правда, мама мне не разрешает на них играть в доме, жалуясь на больную голову.
– У нас только один музыкальный инструмент – гармониан, – удивилась Тичка.
– На земле очень много разнообразных инструментов. Есть духовые, из которых извлекают звук при помощи выдыхаемого воздуха. Есть струнные, в них поет колеблющаяся струна. Есть гармони, баяны и аккордеоны. В этих инструментах звучат вибрирующие металлические пластины в потоке воздуха, выдуваемого мехами. Есть великое множество ударных инструментов, фортепьяно и органы. Ой, чуть не забыл про смычковые: скрипки, виолончели, альты. На них струна звучит под действием движущегося смычка. Из этих инструментов составляют оркестры. Они бывают духовые, струнные, народных инструментов, эстрадные и симфонические. Самые большие – это симфонические оркестры. Руководят оркестрами дирижеры. Все музыканты внимательно следят за движением рук и дирижерской палочки и играют в такт с ней, – рассказал Гоша. Его папа был музыкантом и играл на фортепьяно, а мама – певица. Поэтому родители рассказывали мальчику все, что сами знали о музыке.
– А кто же изготавливает у вас все эти инструменты? – спросил Пух.
– Теперь у нас много фабрик для производства музыкальных инструментов, а в старые времена музыкальные инструменты делали ремесленники. Среди них встречались выдающиеся мастера, которые создавали подлинные шедевры, обладающие удивительными голосами и поражающие своей красотой. Хотите, я расскажу вам про скрипичного мастера Антонио Страдивари? – спросил в конце своего рассказа Гоша.
– Расскажи, расскажи, – наперебой, запросили не только Пух и Тичка, но и земные ребята.
9Рассказ ГошиАнтонио Страдивари родился в 1644 году, хотя точная дата его рождения не известна. Его отцом был Алессандро Страдивари, а мама Анна Морони. Он родился в итальянском городе Кремоне.
Двадцати трех лет от роду Страдивари, попробовав себя на поприще музыканта, художника, столяра, резчика по дереву поступил в ученики к музыкальному мастеру Николо Амати. Там он почти три года выполнял самую черновую работу, пока мастер не доверил ему изготовление своей первой скрипки. Эта скрипка получилась не только не хуже скрипок мастера, но звучала нежнее и походила на голос молоденькой девушки. Страдивари удалось улучшить звучание некоторых инструментов, изготовленных Амати, добившись певучести и гибкости голосов у этих инструментов. Он изменил форму своих скрипок, делая их более изогнутыми, и украшал их. На обучение у Амати Антонио Страдивари потратил двенадцать лет.
В 1680 году Страдивари поселился на Площади святого Доминика в Клермоне. Здесь он и приобрел славу великого мастера. Огромное внимание уделялось выбору древесины, пригодной для изготовления музыкальных инструментов. Часто использовалось дерево, которое приносило в Италию море. Мастер много лет пользовался услугами одного и того же поставщика материалов, пригодных для изготовления музыкальных инструментов. Его работа с деревом, клеями и лаками была настоящим таинством и сохранялась в строжайшем секрете от посторонних глаз.
Общепризнано, что самые прекрасные инструменты были изготовлены с 1698 по 1725 год, а самые лучшие в 1715 году.
Кроме скрипок, Страдивари изготовил гитары, альты, виолончели и одну арфу. Всего более 1100 инструментов. Жаль, конечно, что никто из его учеников, даже два сына, не сумели перенять его мастерства. Все свои секреты великий мастер унес с собой в могилу.
Но скрипки и другие инструменты дожили до наших дней. Лучшая из скрипок, которая когда-то принадлежала великому скрипачу всех времен – Николо Паганини, хранится в Италии, и победителю международного конкурса молодых исполнителей имени Паганини дают на этой скрипке поиграть. Еще одна замечательная скрипка находится в собрании Мадридского королевского дворца в Испании.
Времена, когда жил и работал великий мастер, были тяжелыми. В западной Европе часто свирепствовала чума, унося тысячи жизней. В одной из эпидемий Антонио Страдивари потерял жену и двоих детей. Умер Страдивари в почете, уважении и богатстве, дожив до старости.
– Это я все узнал от папы. Он у меня знает много того, что касается музыки, – окончил свой рассказ Гоша.
10
Прежний путь, но в новое время
Участок пути вскоре после поселка Загорье герои книги «Алавер» проезжали ночью, а нашим путешественникам выпала удача пройти этот путь в самый разгар летнего дня.
Пейзаж, открывавшийся по сторонам дороги, был великолепен. Бескрайняя равнина, поросшая мягкой зеленой травой и целыми полянами всевозможных цветов, чередовалась с посадками тутупузы и светлыми зарослями деревьев, не дающими тени. На равнине паслись стада диких строминго. В траве верещали всевозможные насекомые. С цветка на цветок перелетали бабочки. Едва заметные на траве тропы убегали от главной дороги и вели к множеству маленьких поселков, каждый из которых мог гордиться уникальностью своей архитектуры. В поселках были видны, занятые своими делами, горланы и оралы. Они не торопясь работали или просто отдыхали после трудов.
В одном месте над полями кружило огромное насекомое пуаго, выискивая сочные стебли дикого лука – любимого лакомства своих детей. Шестеро детенышей поменьше, чем их мать, играли на лужайке. Они прыгали друг через друга.
– Детеныши пуаго не умеют летать, пока не вырастут, – подметил Пух.
– Это те самые зверюги, которые утащили и чуть не съели мою маму, – забеспокоился Степа.
– Да что ты, Степа, пуаго – травоядные насекомые и никого не могут съесть, – рассмеялась Тичка.
– Да они совсем близко от нас, – подметил Гоша.
– Правда, они очень симпатичные и похожи на игрушечных роботов, а совсем не на настоящих зверей, – заявил Кирюша.
– А я бы с удовольствием попрыгала бы вместе с ними. Подумаешь, какой страх – восемь лап и восемь глаз. Вместо рта хитиновые пластинки, а зубов нет, – засмеялась Алиса.
– Ты не вздумай к ним бежать. Быстрый транспорт тебя ждать не будет, – предупредил девочку брат.
