Проект «Калевала»

– Меня зовут Скотт.

– Меня Энн! – обида вмиг улетучилась.

– Куда ты едешь, Энн?

– В Фолкерк, к бабушке!

Скотт не знал, что ещё можно спросить, но вдруг девочка ошарашила его необычным вопросом:

– А ты веришь в единорогов?

– Э-э-э… – Скотт задумался. Ему очень хотелось сказать да. Действительно, ведь он постоянно только и мечтал, что о таинственном замке с драконом и единорогом. И почему сейчас запнулся, сам не знал. Видимо, решил быть честным с девочкой до конца. А если быть честным до конца, то получалось, что не верил. Мечтал, но не верил, – Наверное… Они есть! Просто прячутся… – в итоге Скотт просто глуповато пожал плечами.

– А я один раз видела единорога! – бодро заявил Энн.

– М-да? – Скотт попытался наиграть заинтересованность, – И где же?

– Как раз у бабушки дома! В Фолкерке! У бабушки есть большой сад! Не маленький внутренний двор, а большой настоящий сад! Там много деревьев и кустарников. И даже есть фонтан. Один раз, ночью, все в доме спали. А было полнолуние. А я одна не могла уснуть. И вдруг мне очень сильно захотелось выйти в сад… Я вышла, а у фонтана стоит он. Такой белый-белый… И грива прям светится. А в глазах, больших таких, луна отражается!

– Может, тебе всё это приснилось? – небрежно предположил Скотт. Он пытался говорить ненавязчиво, но девочке его позиция удовольствия явно не доставляла.

– Понятно… – Энн опять насупилась, – Ты мне не веришь!

– Ну почему же! – мужчина понял, что опять сказал глупость, – Верю. Просто мне кажется, что единороги просто так не придут к людям. Они существуют, но не здесь, где-то в другом мире. Ведь если бы они просто так разгуливали по нашим садам, то люди бы стали ловить их, охотиться на них. И единороги перевелись бы… – в это время объявили, что поезд прибывает к станции Камелон, Скотт лишь улыбнулся девочке, – Прости, Энн! Мне пора выходить!

– Всё-таки ты мне не веришь… – продолжала бурчать она. А Скотт ласково потрепал её по белой голове и выскочил в тамбур.

Остался небольшой осадок, что невольно обидел ребёнка.

Но сердце уже радостно заколотилось. Поезд затормозил около аккуратного ухоженного перрона. Скотт не мог дождаться момента, когда двери наконец-то откроются и он сделает первый шаг в своё забытое детство.

Он сошел на ухоженной станции, окружённой клумбами с летними цветами, маленький городок распахнулся перед ним. В груди точно укололо. Нежное и тёплое ностальгическое чувство стало разливаться по телу. А на глазах проступили крупные слёзы. Скотт их не стыдился.

«Почему же я раньше не испытывал подобного чувства?» – задал он вопрос сам себе. И тут же вспомнил, как давно не был в Камелоне. Шесть лет! Сколько всего поменялось за это время! Он смотрел на родные улочки, дома, деревья и узнавал их. Казалось, что даже узнавал человеческие лица. «Да-да, я же видел их почти каждый день, когда жил здесь», – восклицал про себя он. Одни постарели, другие повзрослели, так же, как повзрослел и постарел сам Скотт. Но оставался один нюанс. Вернувшийся скиталец узнавал почти всё и всех, но никто и ничто не узнавало его. Как на гостя смотрели на него не только люди, но и сам город. Камелон был для Скотта родным, но Скотт стал для Камелона чужим.

В этот день, проходя мимо зеркала на вокзале Бирмингема, он в очередной раз отметил, сколько в его внешности истинно шотландского: высокий рост, светло-рыжие волосы, такого же цвета щетина, грубая светлая кожа. А сейчас этот эпичный шотландец вспомнил себя мальчишкой, уезжавшим из родного города, конопатым, худым, неуверенным в себе. И вот мальчик вернулся мужчиной… «Но не поздно ли?»

Неспешными шагами где-то за полчаса Скотт дошёл до своего дома. Его родители иногда приезжали сюда. Не так часто, но порядок внутри и снаружи поддерживался. Траве и кустам в саду не давали разрастись, а в комнатах на мебели никогда не находилось места для пыли. Скотт некоторое время постоял у калитки дома, небрежно пролистав в голове очередную книгу воспоминаний. Но, не зайдя в дом даже для того, чтобы умыться и оставить вещи, он повернул в сторону Эндрю.

Рядом с уютной отреставрированной церковью Святого Джона было тихо и таинственно. Особых изменений за шесть прошедших лет Скотт не увидел, но в глаза бросалась новая черепица и невероятно большое количество цветов вдоль ограды и рядом с самой церковью. «Ну вот», – грустно ухмыльнулся он, невольно вспомнив садик Меган, – «Теперь ещё и садоводом стал. Только таким и делать невероятные открытия». Скотт нажал кнопку звонка на калитке, которая была заперта.

Отец Эндрю, в свои пятьдесят с лишним выглядевший невероятно хорошо, с радушной, но сдержанной улыбкой заковылял ко входу из церковной пристройки, являвшейся для него уютным домом. Скотт, ожидавший увидеть у друга вчерашние эмоции, заметил в его движениях напряжённость.

– Я очень рад… – сказал Эндрю тихо и как-то натянуто, но тут же обнял Скотта действительно искренне, так, как можно обнимать старого друга, которого давно не видел, – Проходи!

Сняв обувь и верхнюю одежду, затем умывшись, Скотт растянулся на старом диване напротив небольшого деревянного стола, который отец Эндрю смастерил сам.

– Заметь, сегодня я пунктуален, – улыбаясь, проговорил Скотт, – Ровно к обеду. А с радушным хозяином что-то случилось? Не знаю, куда пропало твоё вчерашнее безумное настроение, но, честно, сейчас меня занимает не это. Не помню, когда последний раз был таким голодным, а ты встречаешь меня пустым столом!

Священник усмехнулся. Тут же на столе появились свиная нарезка, копчёная утка, свежие ягоды, перемешанный с овощами жареный сыр. Стало ясно, что отец Эндрю всё же ждал Скотта и ждал именно к этому времени. Он не жаловал продукты из магазинов, покупал их только при необходимости, зато имел небольшой, но кормивший его с достатком, огород, получал съедобные подарки от соседей, а иногда рыбачил и даже охотился.

Поставив на стол последнюю тарелку, священник поймал взгляд гостя и скрылся на несколько минут. Скотт, конечно же, знал, где он пропадает в это время. Вернулся Эндрю с грязной запечатанной бутылкой в одной руке и небольшим бочонком в другой. Взгляды мужчин опять встретились, и Скотт своими глазами постарался передать похвалу и восхищение. Старый друг с годами не менялся. Несмотря на затворнический образ жизни, вкусно поесть и выпить отец Эндрю очень любил! В подвале его церкви хранились бочонки с элем и виски. После длительной выдержки виски разливался по бутылкам, а те запечатывались до наступления какого-либо важного события или дарились близким людям. Скотт разделял гастрономические слабости священника и буквально был влюблён в его волшебный подвал.

Пенный эль хлынул из бочонка в две массивные деревянные кружки. Друзья чокнулись и осушили их до дна. Скотт почувствовал приятную расслабленность в теле и принялся за еду. Священник медленно и аккуратно большим ножом срезал с бутылки пробку. Затем поднёс горлышко к своему носу и, закрыв глаза, медленно стал вбирать в себя запах. Завершив глубокий вдох, он одобрительно кивнул.

– Не удивлюсь, если этот виски старше тебя, – сказал Скотт.

– Не-е-ет, – потянул Эндрю, – Ты же знаешь, у меня только своё. Но это как раз самый первый розлив. Восемьдесят седьмой год!

– Мне не хватало своего хмельного подвала!

– Представь себе, что именно он стал косвенной причиной того, что мы сейчас встретились, – со странными нотками в голосе сказал священник, разливая виски в небольшие стеклянные стаканы.

– Ты нашёл одну из бутылок старого запаса и решил распить её со мной? – небрежно бросил Скотт.

– А почему нет? – уже с явным раздражением вставил Эндрю, – Скотт, ты хоть помнишь, когда был здесь в последний раз? Это же нелепо… Ты сегодня добрался сюда всего за два-три часа, а готовился к этому шесть лет. Так разве бутылка старого виски не тот повод, чтобы двое друзей наконец-то могли пообщаться? Если других поводов, как оказалось, нет!

– Повод… – согласился Скотт, пригубив виски и смакуя вкус на губах. При этом он был на сто процентов уверен, что причиной их сегодняшней встречи всё же стала не бутылка двадцативосьмилетнего виски, – Я знаю, что звучит глупо; но всё же, извини, мы могли бы действительно встречаться чаще.

– И правда, глупо, – согласился отец Эндрю. Он тоже отпил, – Знаешь, очень мягкий вкус, не ожидал…

– Не думай, что моё отношение к тебе как-то изменилось, – сказал Скотт, и это уже прозвучало как оправдание, – Ты для меня по-прежнему близкий друг, который мне очень много дал, который… воспитывал меня… – он сделал небольшую паузу, – Жизнь… Я сам не понимаю, чего хочу от неё. Семья, работа, быт – всё, как у всех. Это душит! И я рад, что ты вчера позвонил и дал мне повод для… ну, пусть будет, побега!

– Заметь, ты окончательно согласился с тем, что бутылка доброго виски – это повод для встречи, только сейчас!

Скотт только развёл руками.

– А если душит, то почему не бежал раньше? – продолжил отец Эндрю.

– Я насовсем! – Скотт резко изменил голос. Теперь он был дерзким и уверенным. – Я не вернусь к прошлой жизни. К дому, семье, работе. Понимаешь, я в пустоту падал! А твой голос мне вчера надежду подарил! Надежду, что можно жить по своим правилам: искать, стремиться, а не поддаваться событиям извне! Мне, конечно, крайне интересно, на пороге какого именно великого открытия стоим мы, – мы он особенно выделил, – Но даже если ты позвал меня выпить виски, я всё равно тебе благодарен! Друг! Ты опять повлиял на мою жизнь. Если ты не расскажешь о великом сегодня, я пойду искать великое завтра сам! Только потому, что ты мне внезапно открыл глаза.

– Брось, я не открывал глаза, это ты сам захотел, чтобы они открылись… Ты же знаешь, что мог ко мне в любое время… и без приглашения…

Священник замолк. Повисла тишина. Наконец он выдохнул:

– Но дело, и правда, далеко не в одной этой бутылке… – он держал её в руках и пристально разглядывал жидкость внутри, нарочно отводя взгляд от Скотта, – На самом деле у меня дилемма… Я уже обещал тебе, и после твоей реакции отказать не могу. Но и… Есть ещё кое-какие обстоятельства… Появились недавно… Я немного растерян…

Скотт весь день замечал в своём друге нервозность, но теперь отец Эндрю начал просто забываться и путаться в словах.

– Чёрт возьми! – выкрикнул Скотт, но тут же встретил упрекающий взгляд, – А, прости… – он вспомнил, что находится рядом с церковью и беседует со священником; немного помолчав, продолжил, – Так вот! Я тебя вижу таким впервые. Таким озабоченным, как вчера, и столь озадаченным, как сегодня. Честно, я не могу предположить, что случилось! Но если ты будешь что-то бубнить про себя, я думаю, что так ничего и не узнаю. Абсолютно ничего! А потому, расскажи мне всё и… мы… вместе… решим, как поступить лучше.

– Да, действительно! Прости! – священник встрепенулся, – Тогда слушай! – он опять выдержал паузу, – Я возился в погребе. Хотел его немного расширить, – он улыбнулся при этих словах, и Скотт улыбнулся тоже. – Разобрал кладку стены, стал копать и колоть землю и тут же наткнулся на ещё одну кладку! Я аккуратно очистил от земли всю стену. Сравнил камни кладок… Знаешь, вторая была положена совершенно в другое время, нежели фундамент: либо раньше, либо… позже. И это очень странно. Я восстанавливал церковь по кусочку, но не встречал предпосылок того, что здесь могут быть помещения, построенные в другие эпохи. Я острожно выбил несколько камней из новой кладки, и за ними оказалась пустота. Я стал всё больше укрепляться в мысли, что этот новый подвал – место тайное! И я не ошибся! Представь, там был небольшой полый короб, предполагаю, что изначально он закладывался как гробница, буквально метра полтора величиной во всех направлениях, а посредине небольшой сундук… Явно из далёких веков! Честно, хотел дождаться тебя и вскрыть замки вместе. Но не утерпел! Всё же взломал! Замки заржавели, но дерево вокруг подгнило. Просто сковырнул их ломом…

Опять воцарилось молчание.

– Не томи! – попросил Скотт.

– Внутри я нашёл кое-что… – отец Эндрю резко встал и вышел в соседнюю комнату. Хлопнула дверца шкафа. Меньше чем через минуту Эндрю вернулся с небольшим подносом. На нём лежал свиток, которого священник боялся даже слегка коснуться.