Дембельский аккорд

– Ну как вам наше шоу, господа товарищи бойцы? – довольно оскалился Чирков. – Как вам наш пляжик и прогулки к нему?

– Охудительно. Сразу такая легкость во всем теле образуется, только внизу что-то жмет, – выразил общее мнение очнувшийся первым Мудрецкий. – Нет, ну предупреждать же надо!

– А знаки на что? – возразил старлей. – Ну надписей не осталось, но флажки-то саперные можно было узнать?! Что, и в самом деле на курорт приехали? Мирный район – так можно расслабиться и под ноги не смотреть? Тут еще в первую войну наши накидали, чтобы за дамбой никто не лазил. Потом чичики – чтобы наши с той стороны не перешли. Во-он там, чуть ниже, видишь, место узкое и лесок на том берегу? Там еще и перекатец небольшой, по пояс глубиной, и дно – галечник. А если еще вода упадет – вообще ниже колена, в ваших бахилах пройти и не промокнуть. Только не советую. Говорят, наши уже в эту войну там растяжки поставили, так не все еще сработали. А проржавели от воды или нет – это не выяснишь, пока не дернешь. Вот такая тут рыбалка… Кстати, омуточек, куда вы повадились, – это нынешним летом «грач» перелетный полутонку нечаянно уронил. Ну, бомбу, «фаб-пятьсот». Так что если еще раз пойдете – ноги берегите, об осколки порезаться можно.

– Нет, спасибо, как-нибудь потом. Если кто-то захочет, – пробормотал Юрий. – Ты лучше скажи, почему мы их раньше-то не видели? Они тут что, и в самом деле после дождика растут? Грибочки, блин, бляхо-мухоморы…

– Да нет, не растут, просто как сильный дождь – откос чуть подмывает, какая-нибудь да вылезет. Иной раз вообще вымоет, водой вывернет, покатится мина вниз, ну и кувырнется… Или камешек сдвинется. Его потоком с размаху на крышку бросит – тот же эффект. Капитан вообще рассказывал, что поначалу каждый раз ездили смотреть, не подорвался ли кто. Потом привыкли. Осенью, говорил, каждую ночь по взрыву, даже начали байку рассказывать про Черного Сапера… Пойдем, по дороге расскажу, а то там моя гвардия заждалась уже, да и Воха давно очнуться должен.

Воха и в самом деле очнулся очень давно, попробовал, как потом выяснилось, самовольно уйти с объекта и при этом сказать что-то нехорошее Простакову, который его не хотел выпускать и предлагал посидеть в караулке до возвращения начальства. Разумеется, глава местной администрации очень бурно отреагировал на подобное предложение. Он произнес очень много слов, касающихся морального и физического облика часового, который, как гласит устав, вообще-то лицо неприкосновенное, а также сексуальных наклонностей и предпочтений родителей этого часового. На красный свет, постепенно разгоравшийся в глазах химика, никто не обратил внимания. Слишком много слов сказал глава администрации, и не все, к его последующему глубокому сожалению и искреннему раскаянию, он произносил на родном языке – а русской-то речью Леха владел в совершенстве…

В итоге, чтобы гостю не пришлось скучать до прихода командира, младший сержант Простаков порекомендовал разъяренному мэру заняться физкультурой. В большой пользе спортивных занятий замкомвзвода убеждал своего собеседника вначале рукой, потом прикладом автомата и в довершение всего ботинком.

Этот ботинок возлежал на пояснице, мерно погружающейся в ближайшую к воротам лужу. Лужа сыто булькала, принимая в себя плотненькое тело мэра, потом с разочарованным хлюпаньем выпускала его. Леха вспомнил, как благотворно подействовали отжимания на культуру саратовских «крутых», и решил провести ту же процедуру. С поправкой на жаркий южный климат. В душе он был все-таки добрейшим и мирным человеком, к тому же прекрасно знал, каково неподготовленному человеку выполнять это упражнение на солнцепеке. Поэтому, рассудил Простаков, организму потребуется охлаждение, а для предотвращения солнечного удара он даже пожертвовал кепкой. Не своей, правда, но у него и размер был несколько больше, чем нужно. Зато у рядового Кислого – в самый раз, а Кисляк все равно сейчас торчал в тенечке у ворот, облаченный в каску и бронежилет.

Узнать в болотном монстре, ритмично всплывающем из грязи, вчерашнего гостеприимного хозяина не было ни малейшей возможности. Да еще и кепка эта…

– Та-ак, это что за неуставняк! – заорал подбегающий Мудрецкий. – Ты что, горилла сибирская, вообще охренел?! Дедушкой заделался, молодых гнобишь?

Из-под кепки на лейтенанта смотрели мутные остановившиеся глаза мертвеца. Впрочем, тело еще жило. По крайней мере были живы руки – они ритмично сгибались и распрямлялись. И еще слышались какие-то слова, но разобрать их пока что не было никакой возможности.

– Пррекратить немедленно! Что здесь произошло, Простаков? Это вообще кто такой?

– Я – болотный чмо, – замогильным, но каким-то знакомым голосом сообщил монстр. – Как я а-апу-ух! – и руки снова распрямились. – Как я а-аху… – руки согнулись, и конец фразы поглотила булькающая жижа.

– Прекратить, я сказал! Ты что, мосол, не слышал? Да я тебя местным продам – будешь вместо быка пахать, если мозгов нет! Ты что натворил, козел таежный, а?!

– А чего он ругается? – обиженно отозвался Леха, но ботинок с поясницы все-таки убрал. Потом нагнулся, брезгливо вытащил тело из лужи и встряхнул. Химзащиту сибиряка густо усеяли серо-коричневые брызги, и она стала похожа на какой-то диковинный камуфляж. Руки жертвы продолжали ритмично двигаться, но говорить у живого мертвеца уже не получалось, поскольку Простаков выловил и приподнял мэра за то, за что было удобнее, то есть за обрывки галстука. Опускал он его медленно-медленно – чтобы, не дай бог, не уронить. – Вы знаете, товарищ лейтенант, я его даже зауважал! – доверительно сообщил сибиряк. – Вот так с ходу сто семьдесят… нет, уже сто восемьдесят один качок сделать – это ж не у каждого на гражданке получится! Да еще с моей ногой!..

– Все, звездец, нас тут теперь на хрен вырежут раньше, чем мы понять успеем! – Мудрецкий обреченно прислонился к борту «бэтээра». – Простаков, я же сказал – придержать, а не задержать! Просто чтобы не ушел, пока мы не вернемся, – мягко, осторожно! Вежливо, блин!

– Да ну, я и так вежливо! Он проскакивает, я его аккуратно во двор переставил, а он дерется! И матом ругается, да еще и не по-русски! Был бы он офицер, я, может, и потерпел бы еще немного, а то – шишка целого села, туда же мне! – В зрачках сибиряка мелькнул багровый огонек. – Я вот каждому такому еще буду заглядывать…

– Эй, Воха, Воха, все свои! – Чирков помахал рукой перед мертвецкими глазами. – Все, дорогой, все, мы уже пришли!

В ответ руки вытянулись перед телом, потом снова резко прижались к плечам. Резинкин тихо присвистнул:

– Где-то я уже такое видел, товарищ лейтенант… Помните, я вам рассказывал, как в отпуск ездил?

– Это когда ты тачку из дурдома угонял? Помню, – слабо отозвался Мудрецкий. – И что теперь?

– А давайте-ка я попробую… – Витек подошел к спятившему мэру и вдруг заорал: – Отставить! Вольно!!!

Никакой реакции – несчастная жертва физкультуры продолжала толкать перед собой невидимую поверхность.

– Не получается, – пожал плечами Резинкин. Потом его осенило: – Леха, а давай ты! Это ж твою команду он в последний раз выполнял! Может, он теперь только на твой голос реагировать будет?

– Да можно, чего ж не сказать-то? – Простаков пожал плечами, откашлялся, поглядел на окруживших его товарищей и решил убавить громкость. Почти шепотом, но четко скомандовал: – Отставить!

Руки мэра остановились на середине движения и повисли в воздухе.

– И что теперь? – прошептал Леха.

– Слушай, а он в армии-то служил? – так же тихо поинтересовался у коменданта Мудрецкий.

– Служил, – прошептал старлей. – Еще в советской. В стройбате. А что?

– Да ничего, но если я прав, то нас не вырежут. Может, все и обойдется, – пробормотал Юрий. – Так, Простаков, скомандуй «Смирно!».

Строевой выправке местной администрации мог бы позавидовать кремлевский полк.

– А теперь «Направо!». – У Мудрецкого в глазах появился азартный блеск.

Мэр выполнял команды сибиряка четко, как часовой у Мавзолея.

– Ну все, живем, славяне! – Командир химиков облегченно вздохнул и вытер со лба испарину. – Ф-ф-фух-х, что-то припекает сегодня. Так, химики, слушай мою команду!..

Через полчаса мэр был вымыт, причесан, переодет в почти что новый камуфляж, и Мудрецкий с Простаковым увели Воху в бывшую слесарку, а старлей Чирков лично встал на посту у дверей, чтобы никто не помешал важному разговору. Сеанс психотерапии окончился успешно: больной вышел на крыльцо совершенно самостоятельно, дружески поздоровался с комендантом, а при виде собственной «Нивы», исклеванной бешеным дятлом с клювом калибра почти полтора сантиметра, только бодро заметил: «Дембелю все по херу!» После чего лихо поправил кепку и полез в люк «бэтээра».

– М-да, чудны дела твои, господи. – Чирков почесал бритый затылок. – Слушай, может, его машину пока здесь оставим, чтобы народ не смущать? А то если я ее в село приволоку, там такое начнется…

– Это наши дела чудны, и чем дальшее, тем чудесатее, – не совсем понятно ответил командир химвзвода. Потом посмотрел на коменданта весьма странным, каким-то отсутствующим взглядом и небрежно похлопал по плечу: – Не дрейфь, все будет обалденно! А машину… Машину ты сейчас подтащишь к дамбе, а дальше мы ее на ту сторону перевалим. Поскольку неизвестный злоумышленник, пока мы тут с мэром обсуждали важные вопросы, дерзко угнал ее прямо из-под носа у часовых, после чего мы ее обстреляли, и перепугавшийся угонщик сдуру рванул прямо в сторону Терека. А вот успел он выскочить или нет, это мы как-нибудь потом проверим – если у кого-нибудь желание возникнет туда соваться.

– И ты думаешь, кто-нибудь в такую лажу поверит? – скривился старлей. – Да тут даже собаки к реке не ходят – боятся! Тут можно отару пасти – ни одна овца дальше гребня не пойдет, только твоим долбодятлам все по…

– Ну, если бы собаки и овцы могли машины угонять, тогда, конечно, все печально, никто не поверил бы. А вообще-то, – Мудрецкий довольно оскалился, – если тебе надо будет из собаки шофера сделать, привози к нам. Простаков с Резинкиным научат. Так что не боись, все путем. Главное, что сам Воха сейчас твердо верит, что все так и было. Ты уж его не расстраивай, бедного, ему и так тяжело – полез наверх, нашу вышку посмотреть, и споткнулся. У нас лесенка паршивая, сам знаешь. Ну, вот и пару шишек приобрел, затылок рассадил. Может, там вообще сотрясение… – Тут Юрий откровенно заржал, как конь Медного всадника. – Было бы чему сотрясаться, матушку Простакова не вспоминал бы! Он у меня, знаешь ли, из семьи со старыми традициями. Сибиряк, таежник, с пулеметом на медведя ходил, рысь голыми руками душит! И маму любит, ну вот больше, чем замполит Родину, клянусь! Так что твой мэрский друг легко отделался. Зато сейчас ему Простаков – лучший друг, желанный гость… Как это здесь говорят – кунак, что ли? Ну и я заодно – тоже очень уважаемый человек, как-никак отец-командир лучшего друга… Да, вот еще что. – Юрий неожиданно забеспокоился. – Ты со своими гавриками-то поговори, а то у бойцов вечно язык без костей: расскажут все, как было, потом будем дерьмо лопатами ловить. Красное. Понял?

– Сделаем, – кивнул комендант. – Слушай, а если он теперь опять… того? С катушек упадет?

– Тогда сразу к нам. Блин, фирму откроем, вывеску нарисуем: «Мудрецкий и Простаков – скорая психиатрическая помощь. Ваши буйные утихнут навсегда!» Да, и еще: будут какие-то проблемы… Ну, там, опять не поделите чего, разборки будут… Ты, главное, его случайно чмом болотным не назови. Каким угодно, только не болотным.

– Это почему? – не понял Чирков. – Какая разница? Все равно чмо – оно и есть чмо. Хоть ушастое, хоть японское.

– Вот ушастым или японским – сколько хочешь, а болотным – чтобы ни-ни. Ты просто запомни и так не делай, хорошо?

– Да ладно, как скажешь. – Старлей поправил кепку, на миг замер, потом повернулся к Мудрецкому: – Слушай, химик, все забываю спросить: что у тебя за стволы на «бээрдээме» появились? На корме, с обеих сторон? Что, карманный вариант «града»?

– Вроде того. – Юрий отвел глаза в сторону – туда, где под навесом дремало ржаво-серебристое боевое чудовище. – Система залпового огня «стальное копье» в два удара сносит все, что шевелится. При снаряжении жидким топливом поражающий эффект усиливается… ну, раз в несколько точно. Секретная разработка одного из выпускников саратовского госуниверситета. Хочешь, в действии покажу?

– Лучше не надо, на сегодня разрушений хватит, – задумчиво ответил комендант. – Ты, главное, когда стрелять будешь, на село не наведи случайно. Там еще и мой взвод, кроме прочего населения. А на башне что?

– А-а, это вообще мелочовка, – махнул рукой Юрий. – Считай, спецэффект для большой дискотеки. Гремит, воет, мигает и зажигает. Причем все это одновременно и в бешеном темпе. Так, на всякий случай поставил – а вдруг пригодится? Зато поворачивается вместе с пулеметом, очень удобно. Ладно, давай двигай понемногу, а то у тебя дембель в «бэтээре» заждался уже!

– Какой дембель?! – выпучил глаза старлей. – Приказа-то еще не было!

– Кому не было, а кому и был. Думаешь, как мы твоему дружбану мозги на место ставили? Он у нас за неполный час все два года прослужил! Сначала мы его мобилизовали на службу, все как положено. «Духом» был – отжимался, потом дослужился до «черпака», до «деда» и ушел на гражданку… Все чин чином, мы ему и сто дней до приказа отметили, и на дембель проводили. А напоследок объяснили, что он так круто служил – сам президент его заметил. Так что приедет Воха в родной Хохол-Юрт – его сразу главой администрации назначат, только сначала, пока не освоится с новой работой, пусть слушается коменданта, старлея Чиркова – тот все знает и поможет.

– Ну спасибо, удружил, – комендант прожевал и проглотил рвущееся на свободу слово. – И что я теперь, еще и за него все делать должен? Да я же не знаю, что там к чему и у кого какую бумажку подписывать!