Тревожная группа

– Мало ли! – усмехнулся Чистяков. – Пусть не американский шпион, как ты легкомысленно пошутил, но причина быть должна. И самая простая из них в том, что он, к примеру, женат.

– Высосано из пальца, – прокомментировал Мостовой.

– Нет, Боря. Посуди сам, я за ними слежу несколько дней, а в лицо его так и не видел. А все потому, что он ее или сразу в такси толкает, или ведет темными улицами и проходными дворами, где, согласись, следить трудно, тем более подойти так близко, чтобы в лицо взглянуть. Но это еще не все. Недавний ее разговор по телефону с ним же подтвердил все мною изложенное.

– Ты можешь короче говорить, словоблуд?

– Я бы попросил… – начал было возмущенно Чистяков, но Борис так красноречиво сплюнул, что Игорь решил изменить тон. – Она ему звонит и говорит, что задерживается на работе. Они куда-то собирались и где-то должны были встретиться. В связи с этим она предлагает встретиться позже и в другом месте. Это не вызвало возражений. Она предложила встретиться у «Меркурия», и это не вызвало возражений у Эдуарда. А вот когда она предложила встретиться непосредственно у главного входа, он пошел на попятную. Это, Боря, было очень заметно, даже Ольга удивилась. Этот тип сразу же вспомнил о каком-то маленьком деле, которое не позволяет ему встретиться с ней у входа, и он предложил другое место. Ольга согласилась, и все у них заканчивалось хорошо, но тут наша подруга брякнула неосторожно, что ребята из бригады, то есть мы, подбросят ее до «Меркурия». Что делает этот темный тип? Он опять придумывает причину, чтобы изменить место встречи. Резюме? По-моему, все очевидно. Он не хочет лишний раз бывать с ней в оживленных местах. Он не хочет, чтобы мы его увидели, потому что можем знать об их отношениях. Ну как? Я силен?

– Практически атлант, – усмехнулся без энтузиазма Мостовой. – Гений отечественного сыска.

– А без дешевого, унижающего мое самолюбие сарказма?

– Ладно, – невесело рассмеялся Мостовой, заворачивая во двор спасотряда, – согласен. Хотя это все могут быть лишь совпадения.

Чистяков еще некоторое время продолжал распинаться по поводу бедности фантазии и отсутствия воображения у друга. Он понимал, что может сейчас нарваться на раздражение своей болтовней, но продолжал дурачиться, чтобы хоть как-то поднять Боре настроение. И только когда они вышли из душа и стали переодеваться возле своих шкафчиков, Мостовой вдруг сел на лавку и внимательно уставился на Чистякова.

– Ты чего? – Игорь сделал вид, что испугался, и пощелкал пальцами перед лицом друга. – Бо-ря-я! Очнись!

– Между прочим, Игорек, ты в чем-то прав, – проговорил Мостовой, не обращая внимания на манипуляции Чистякова.

– Ни фига себе! В чем-то! Я во всем прав, только ты долго это осознаешь.

– В Пятигорске, – продолжал Мостовой, игнорируя восклицания, – я случайно встретил капитана – может, помнишь, когда нас на железную дорогу бросали в прошлом году?

– Здоровый такой! Командир пэпээсников; его, кажется, Васей звали.

– Во-во, – кивнул Борис. – Время у меня было, и мы зашли к нему в кабинет. Он меня еще квасом угощал.

– Боря, не отвлекайся, – посоветовал Чистяков. – Про квас ты мне потом расскажешь.

– Разговорились о делах, о работе. У него там на стене ориентировки с фотографиями и фотороботами висят, вот и про них поговорили. И он мне к слову рассказал интересную историю, которая тянулась у них несколько месяцев. Представляешь, знакомится девушка с парнем, точнее, молодым мужчиной лет тридцати. Все хорошо, шуры-муры, живет с ней как типичный альфонс со всеми признаками, видимыми со стороны, но не видимыми влюбленной дурочкой. А потом хлоп – и квартиру этой девушки обворовывают. Интересный момент: когда милиция начинает опрашивать соседей и искать свидетелей, то в силу первой своей версии показывают фотографию любовника. Со стопроцентной уверенностью все опознавали этого альфонса в том человеке, который появлялся в подъезде в то время, в которое примерно и произошло ограбление. А дальше, Игорек, еще интереснее: у этого альфонса оказывалось железное алиби. Даже железобетонное. Он в этот момент был с хозяйкой квартиры. И тому были другие свидетели.

– Интересно, – согласился Чистяков. – Наверное, это инопланетянин. Или маг-чародей, который умеет создавать себе дублей. Помнишь, у Стругацких «Понедельник начинается в субботу»?

– Помню. Так вот, в Пятигорске таких случаев было три. Замначальника УВД до такой степени оказался в ступоре, что не нашел ничего лучшего, кроме как завести к себе в кабинет этого типа и объяснить ему все популярно. Короче, посоветовали парню (а он был иногородним) убираться из города в двадцать четыре часа, пока милиция не пошла на крайние меры в виде элементарной подставы. Допек он их. Самое интересное, что альфонс, как рассказывают милиционеры, и сам был в большом шоке. С одной стороны, мистика какая-то, а с другой – проблему все равно решать надо. А она связана с пребыванием в городе этого типа.

– Да никакой мистики, Боря, тут нет. Ею и не пахнет. А пахнет тут одной женской слабостью. Все ведь просто объясняется: она в него втрескивается по уши, а когда происходит ограбление, она его прощает, жалеет и забирает из милиции заявление.

– Маленькое уточнение, Игорек. Даже если потерпевшая заберет заявление, то факт совершения преступления останется все равно. Милиция обязана возбудить уголовное дело. Так что если ты полагаешь, что преступник строил расчет на этом, то ошибаешься. Плюс другие свидетели его нахождения в момент совершения преступления в другом месте. Не катит твоя версия. Но кое в чем ты все же прав.

– Ни фига себе – «кое в чем»! – возмутился Чистяков, не собираясь так просто сдаваться. – Да я во всем прав, и рассудит нас только время!

– А прав ты в другом, Игорек, – спокойно продолжил Мостовой. – Прав ты в том, что здесь все не так чисто, как кажется. Я это нутром чую. Что-то тут не просто и совсем не очевидно. Я, конечно, Оле счастья желаю. Кого бы она ни выбрала себе в спутники жизни, приму и соглашусь. Но тут что-то не так.

– Согласен, Боря, – Чистяков оживился и обрадовался тому, что расследование можно продолжать, продолжать докапываться до истины и что Боря ему теперь помощник. – Ольгу надо срочно спасать. Мы не знаем, от чего и кого, но должны это выяснить. Так ведь?

– Так, Игорек, так. Совершенно очевидно, что Оля попала под влияние своего ухажера, под какие-то чары. Есть такие люди, обладающие даром влияния на человека. И гипнозом не назовешь, а чем-то таким, что заставляет им верить, тянуться к ним.

– Решено, Боря, будем выводить этого типа на чистую воду. Но для начала нужно установить его личность и навести справки. Как минимум выяснив, что он женат, мы тут же сможем убедить Ольгу порвать с ним. Да она и сама не захочет такого «счастья». Бесперспективного.

– Вот интересно, Игорь, – покачал головой Мостовой, – вроде бы ты и бабник…

– Я не бабник, я жизнелюб! – мгновенно отреагировал Чистяков.

– Вроде бы ты и бабник, – продолжил Мостовой, пропустив мимо ушей уточнение друга, – а баб знаешь плохо. Ты не представляешь, как они клюют на признание, что она самая лучшая, что такую он всю жизнь ждал, но вышла ошибка. Теперь он готов все бросить и остаться с ней, только ему нужно время, чтобы решить вопрос с недвижимостью, разводом, детьми и тысячью других дел. И затягиваются они на годы, Игорек. А эти глупышки, услышав, что они само совершенство и самые лучшие, клюют и ждут, тая в сладких мечтах. Это семнадцатилетняя на такой фортель, скорее всего, не клюнет, а когда тебе далеко за двадцать, то в это начинаешь верить. Как будто судьба сама уберегла от возможных браков, чтобы встретиться во всеоружии с этим принцем. И отдать ему всю нерастраченную любовь.

Мостовой говорил с таким необычным для него жаром, что Игорь даже удивился. Друга, обычно выдержанного и немногословного, как подменили. А ведь любит он ее, подумал в который уже раз Чистяков. Тихо так любит, ничего не предпринимает и непонятно чего ждет. А вот приперло, и загорелся мужик подвиги совершать ради любимой. Самое интересное, что спасет – и снова будет тихо и тайно любоваться. Эх, Боря, женщины никогда первыми в любви не признаются. И жениться на них не предлагают. Иногда предлагают, но это уже когда беременность установлена точно.

– Ты зря так горячишься, Борь, – попытался охладить пыл друга Чистяков. – Я ведь с тобой согласен. В главном мы с тобой определились, так сказать, с направлением главного удара; теперь вперед, в атаку!

Ночь была пасмурной и ветреной. Несколько раз начинал моросить дождь, но переставал. Мостовой пытался прогнать накатывающую дремоту и таращился на черную блестящую от влаги ленту шоссе. Редкие огни встречных машин мелькали впереди, проносились, ослепляя фарами на узкой дороге, и исчезали где-то сзади, помаргивая красными огоньками задних фонарей.

Чистяков и Синицкая, сморенные непогодой и глубокой ночью, сопели рядом на сиденье, и этот сап убаюкивал еще больше, чем сырая темная и нудная ночь. Мостовой понял, что бороться со сном он уже не может. Нужно остановиться и посадить за руль Чистякова, иначе недалеко и до беды. Но до беды было гораздо ближе, чем спасатель предполагал.

В тот момент, когда Мостовой совсем уже собрался прижаться к обочине и разбудить Игоря, из-за поворота выскочила большая иномарка. Заливая все вокруг синевато-белым светом ксеноновых фар, машина вылетела чуть ли не в лоб «Газели» спасателей и, пройдя впритирку к левому борту, с ревом исчезла. Мостовой выругался и машинально с ненавистью глянул в боковое зеркало заднего вида. И сделал он это вовремя.

Чистяков, услышав ругань друга, сладко пошевелился на сиденье и сонно промычал какой-то вопрос. В зеркале Мостовому было видно, как сзади встретились огнем фар две машины. Потом там, сзади, фары странно мелькнули и исчезли, как будто обе машины сразу же испарились. И только через секунду Мостовой понял, что не исчезли. Фары светили, но уже не вдоль дороги, а поперек. Красноватый отблеск открытого огня Борис осознал, когда уже машинально надавил на тормоз и крутнул руль, вводя машину в искусственный занос.

Чистякова и Синицкую бросило в правый передний угол кабины. Послышался визг и матерный возглас Чистякова.

– Подъем! Просыпайтесь! – заорал Мостовой, разворачивая «Газель» на узкой дороге и вдавливая педаль газа в полик.

– Боря? – недоуменно и одновременно возмущенно пропищала Ольга, принимая, наконец, вертикальное положение и потирая ушибленный локоть.

Чистяков уже уставился вперед, вцепившись в приборную доску обеими руками. Он понял, что случилось, и пытался оценить ситуацию там, впереди.

– Этот урод шел нам навстречу, чуть зеркало мне не снес, – начал рассказывать Мостовой. – А потом не разошелся с другой встречной.

– Лобовуха? – спросил Чистяков.

– Наверняка!

Разворот и путь до места аварии на пустынном шоссе занял не больше минуты или двух. В свете фар «Газели» было уже видно, что «Жигули» белого цвета от удара в район переднего левого крыла и переднюю дверку отлетели и, перевернувшись через крышу, встали на колеса. Иномарка удержалась на дороге, но ее пронесло после удара вперед, где она развернулась вокруг своей оси и замерла, съехав задними колесами в неглубокий кювет. Из-под ее разбитого и вздыбленного капота виднелись язычки пламени. Из пробитого радиатора парило.

Чистяков нажал кнопку громкой связи на рации и посмотрел на Мостового. Тот одобрительно кивнул.

– «Рязань» – «Семерке»! – крикнул Чистяков в микрофон, укрепленный на приборной доске.

– Слушаю, «Семерка», я «Рязань», – ответил вялый голос дежурного.

– На северо-восточном шоссе, между Орловским и Джубингой, ДТП с возгоранием. Мы на месте. Нужны помощь, пожарка и две «Скорых».

– Понял, «Семерка», я – «Рязань» – помощь, пожарка и две «Скорых», – уже деловым тоном ответил дежурный. – Парни, с горящей машиной там осторожнее. Не рискуйте зря.

Когда Мостовой остановил «Газель» метрах в десяти от места крушения, спасатели зашевелились.

– Я за огнетушителем, – крикнул Чистяков, исчезая в темноте и открывая рывком дверь заднего отсека машины.