Голая агрессия

– Но мы не сможем тогда… – Куркин не верил своим ушам.

– Значит, не сможем, – согласился Иволгин. – Вика, иди отдыхать. – Продюсер выпроводил ее, оставшись наедине с Артуром.

– Наверное, в восемнадцать лет это тяжело, – согласился хореограф, собирая со стола карты.

– Я уверен, что из нее выйдет толк. – Иволгин вытащил сигарету и закурил. – Правда, для этого ей придется пройти через ад – в противном случае, в трубу вылетит куча денег.

– У вас рискованный бизнес, – согласился Куркин.

– Не то слово. Каждый раз, когда тебе приводят новенького человечка, ты смотришь на него и думаешь, в плюсе ты будешь или в минусе. Дрянное дело, надо сказать.

– Вам не кажется, что у нее не слишком привлекательная внешность?

– Хотите знать, каким образом она вообще куда-то продвинулась?

– Я не заставляю вас рассказывать, – покачал головой Куркин, – но на моей памяти более гадкого утенка еще не было.

– Народ ее любит, она из толпы. Нет ни длинных ног, ни высоких грудей, ни шикарного голоса. Но вокалисты считают очень вероятным, что она может здорово прибавить, и только на это предположение я и рассчитываю.

Продюсер ушел. Артур Никанорович посмотрел на свое отражение в зеркале и спросил сам себя:

– Только ли голос заставил тебя, дорогой Дмитрий Игоревич, вложить в нее деньги?..

* * *

Сидя на лавке около небольшого частного дома на окраине Саратова, известный в округе длинноволосатик Серега курил «LM».

Дела у него шли неважно: из приборостроительного техникума выперли за раскур травки в общественном туалете и последовавшее за разоблачением буйство. Будучи под кайфом, он умудрился послать всех на… (очень далеко), набить морду – простите, лицо – самому директору и оттаскать за волосы учительницу математики. Одним словом, буйство.

Оказавшись, таким образом, без перспектив получить нормальное образование, он решил целиком и полностью посвятить себя делу всей своей жизни – стать музыкантом. Спасибо дорогой мамочке, которая таскала его в музыкальную школу, чтобы хоть как-то отвлечь пацана от улицы. В итоге он недоучился всего год, но уже мог на слух лабать любую мелодию, которая долетала когда-либо до его чуткого уха, – и на том спасибо дорогим преподавателям…

Сигарета как-то уж очень быстро истлела, и он зажег еще одну. Снова можно затягиваться и погружаться в мир грез.

Размышляя над тем, почему он пригласил в свою группу Юрика и Пашу, лидер тыкал носком остроносого ботинка брюхо беременной суки, лежащей подле его ног. Псине было приятно аккуратное прикосновение к животу, и она не спешила вставать и убираться в свою будку.

«Вот так, наверное, и я беременен мыслью. – Сергей Бобров посмотрел на часы. – Скоро три. Где эти остолопы? Пора начинать репетицию!»

Юра – он, конечно, профи. Закончил музыкалку, учится на втором курсе консерватории – без его умения обращаться с синтезатором пришлось бы туго. Никогда не опаздывает, если обещает, конечно. Сегодня он обещался быть. Другое дело – Паша. Премудрости стучать по барабанам и тарелкам его научил постоянно пьяненький дед Федор. В свое время дед играл по ресторанам, а когда решил завязать, забрал с собой и ударную установку. Правда, три круга да две тарелки вряд ли можно назвать установкой, но все же это лучше, чем ничего.

Сам Серега собирал свои волосы в конский хвост и брал в руки гитару, на которой пытался вытворить нечто, похожее на «ДДТ» или «Алису». Песни, которые он сам писал, вряд ли поразили бы Кинчева или Шевчука, но зато желания писать еще и еще у него было хоть отбавляй.

– Ну ты даешь, Юрик! – Серега разогнул длинные мослы и поднялся с лавки. Он был выше Юрки на целую голову, что ему очень нравилось. По остальным показателям, типа интеллект, или находчивость, или умение играть и, наконец, в физической силе, что в призывном возрасте немаловажно, Бобров проигрывал.

– Транспорт не ходит – из города не уедешь, – пробурчал Юра. Юра качался время от времени, что сделало его плечистым и уверенным в себе. – Паша пришел?

– Нет еще.

– Тогда я не понял, какие ко мне претензии. – Юра двинулся на длинного, состряпав свирепое выражение лица.

– Спокойно, монстр, спокойно! – Серега сделал вид, что поджал хвост. На самом деле, он не боялся «положительного мальчика», как он называл про себя Юрку. Это просто игра: один нападает, другой отступает.

– Извините, – у калитки стоял запыхавшийся Паша. – Там с мужиками надо было одно дело обсудить!

Маленький и пронырливый Паша, будучи на год моложе Юрки и Сергея, которым уже стукнуло по девятнадцать, был постоянно в каких-то делах и постоянно при деньгах.

– У нас репетиция, – напомнил Сергей.

– А соседи как? – настороженно спросил Паша, припоминая недавнее выяснение отношений с тихими с виду бабушками, которые в конце эмоционального диалога стали закидывать молодых людей камнями. Ну да, Серега стал демонстрировать им свои отнюдь не мясистые ягодицы, но камнями-то зачем?

– С соседями все будет нормально. Три часа дня. Что хотим, то и делаем.

Они вошли в дом – наследство, оставшееся после смерти бабушки по матери. Домик был так себе, но для репетиций лучше места не найдешь.

* * *

Сопля сидела абсолютно голая на смятой койке и пожирала бананы. Ее нынешний ухажер Ашот возил их на местный рынок и имел возможность каждый день радовать девушку ее любимыми плодами.

Сопляковой нравился этот высокий волосатый самец, который не принадлежал к отряду скупердяев. Его скромные сексуальные запросы она удовлетворяла запросто, подставляясь и так, и эдак… Он не платил ей денег, предпочитая водить девушку по магазинам и покупать ей тряпки. За два месяца Ира значительно пополнила свой гардероб и теперь не могла нарадоваться на своего мужчину. Расставаться с ней он не спешил, и это на данный момент было самым главным в ее далеко не прекрасной жизни.

Родителей у нее не было, то есть, конечно, были, но где они и кто они, она никогда не узнает. Выросла она в детском доме, а там, как известно, с папами и мамами туго.

После неуспешного, но все-таки окончания средней школы Ира серьезно занялась проституцией. У нее не было большого желания попасть под мужчину, зато жажда заработать была весьма сильной. Особенно она, эта жажда, давала о себе знать, когда кушать становилось нечего. Кроме того, за жилье – комнату в квартире, принадлежащей старой бабке, – надо было платить вовремя. Старая грымза грозилась иначе выгнать ее на улицу, а кому этого хочется?

Жить в Клину не то чтобы очень здорово, но до Москвы всего полтора часа на электричке, и одно это согревает душу. Ира любила столицу. Ей нравилась чистота на улицах, нравились витрины богатых магазинов, нравился сплошной поток иномарок на улицах. А теперь ей больше всего нравился Ашот…

– Мне надо на работу. – Он появился в дверях и нахмурил брови, увидев обнаженную натуру. – Прикройся, бесстыжая женщина, или мне придется снова забыть о делах, а этого делать нельзя.

Она тут же юркнула под одеяло, на виду осталась только миниатюрная головка.

– Ты уже уходишь? Всего шесть утра. – Она никак не могла привыкнуть к тому, что он покидает ее каждый раз так рано.

– Если я не буду работать, я умру с голоду.

– Это что, восточная мудрость? – Она откусила очередной кусочек банана.

– Нет, жизненные реалии.

Ашот ушел, оставив Иру у себя в квартире. Он с недавних пор стал доверять ей. Это стало походить на гражданский брак, и девушке нравилась такая жизнь. После того как она полгода мыкалась то здесь, то там, столь спокойное времяпрепровождение ее даже несколько расслабило. Она уже стала подумывать о том, чтобы поставить в известность старушку и выехать из комнаты насовсем.

Когда дверь хлопнула, Ира вскочила и бросилась на кухню, где ее уже ждал холодильник, забитый фруктовыми соками. Какая же сладкая у нее жизнь!

* * *

– Куда ты, лапка?! – крикнул ей бармен. – А платить кто будет?

Виктория, пошатываясь, повернулась к нему и нахмурила брови:

– Что ты от меня хочешь? За все заплатит Иволгин.