Акуна матата, Занзибар! Африканские приключения кота Сократа

– Ты смотри, как проголодался, – усмехнулся Петрович. – Приятель, ты сильно не разгоняйся, а то такими темпами всю курицу слопаешь.

– Пусть кушает, – сказала хозяйка. – Он столько дней ничего не ел. Я уж было подумала, что кот наш заболел.

– Да что с ним будет? – хмыкнул Димка. – Он же живучий, как бактерия-терминатор. Её даже радиация не берёт. Кстати, учёные предполагают, что она к нам из космоса прилетела. Сократ, ты там, на МКС, случайно с ней не встречался?

Семья снова дружно рассмеялась, а я чуть курицей не подавился. Это же надо такое ляпнуть. С бактерией меня ещё никто не сравнивал. Над кем вы глумитесь? Над влюблённым котом. Устроили вечер юмора, понимаешь ли.

– Никакая он не бактерия, – тут же заступилась за меня Катя. – Это всё любовь, коварная злодейка, виновата. Видимо, котейка так переживал за свою кошечку, что не до еды ему было.

Хорошо хоть у меня такая заступница имеется. Она меня никогда в обиду не даёт.

– Сократ, не переживай, они скоро приедут, – успокоила Татьяна Михайловна и добавила, кивнув на сына: – У Димы, вон, тоже Настя уже два месяца на гастролях с оркестром – и ничего, он стойко переносит разлуку. Так что и ты держись, мужик ты или кто?

Я не понял: к чему сейчас был этот вопрос? Она что, сомневается во мне?

– Кот, только разлука научит тебя любить по-настоящему, – вставил свои пять копеек Петрович и продолжил уплетать ужин, аппетитно хрустя косточкой.

В этот момент я посмотрел на Пуху и заметил, как она судорожно сглатывала слюну, пристально наблюдая за хозяином. Думаю, она бы тоже не отказалась полакомиться косточкой. Слопав без остатка добавку, я довольно облизал усы. Если хозяйка расщедрится и положит ещё один кусок, его я вряд ли осилю. Придётся оставить Пухе, иначе она изойдёт слюной, пока ужин закончится.

– Пушик, не переживай, и тебя угощу курочкой, – словно услышав мои мысли, сказала Татьяна Михайловна. Она отщипнула кусочек от птицы и отнесла в её миску.

Да, на такую большую семью, как наша, одного жареного птеродактиля явно маловато.

Отойдя от миски, я уселся под батареей и принялся наводить красоту. Теперь нужно быть во всеоружии, ведь Белла может вернуться со дня на день. Если отбросить лишнюю скромность и сказать прямо – я всегда выгляжу хорошо. Конечно, в моей жизни бывали моменты, когда мне было не до красоты, особенно после столкновения с бродячими собаками[11 - Из книги «Подлинный Сократ».]. Тогда я думал лишь о том, как бы выжить после бойни. До сих пор шрам на ухе остался, но я не переживаю насчёт него, он нисколько меня не портит. Тем более, говорят, шрамы украшают мужчин.

Пока я умывался, меня неожиданно посетила шальная мысль. Вы слышали, как Татьяна Михайловна со мной разговаривала, думая, что я болен? Увидев меня, вскочила со стула и чуть ли поклоны не начала отбивать.

Оказывается, всё гениальное просто. Если хочешь, чтобы родственники стояли перед тобой на задних лапках, хотя они всегда на них стоят, нужно прикинуться больным – и тогда тебя будут кормить самыми изысканными лакомствами. Кому, как не заслуженному акотёру, знать, что сыграть можно кого угодно, даже чёрта лысого. И как я раньше этого не понял? Я же видел, как Татьяна Михайловна бегает перед Петровичем, когда тот заболевает. Она старается угодить ему любыми способами – бульончик куриный сварит, чай с малинкой в постельку отнесёт, даже глаза на диету закроет и вареников с картошечкой налепит. Выходит, секрет хорошего отношения – в болезни? Хм, странно…

* * *

Однажды утром я стал невольным свидетелем странного разговора Татьяны Михайловны с Петровичем. В тот день хозяин проснулся позже обычного и спустился на кухню, когда дети уже разъехались по своим делам. Татьяна Михайловна убирала со стола тарелки и чашки, а я, позавтракав, растянулся под батареей и наблюдал за ней. Скажу честно, это было одно из моих самых любимых занятий. На то, как она кружится по кухне, словно балерина, я мог смотреть часами. Хозяйка помыла посуду и поставила её на сушилку, затем взяла с подоконника ярко-синюю лейку, набрала в неё воды и принялась поливать цветы. Хотя некоторые мне даже сложно было так назвать: какие-то колючки, торчащие в разные стороны. Одно из растений казалось мне очень симпатичным: на кончиках его стеблей непонятной формы распустились белоснежные бутоны. Как-то я запрыгнул на стул у подоконника и всего лишь хотел понюхать цветок, как вдруг услышал за спиной строгий голос хозяйки:

– Даже не думай! За декабриста сразу посажу в переноску, и будешь в ней жить.

Больно нужен мне твой цветок, чтобы из-за него лишиться свободы. Как и у всех котов, у меня есть переноска на случай, если нужно ехать к ветеринару или ещё куда-то. Правда, она ни разу не использовалась по своему прямому назначению, ведь я прекрасно вёл себя в машине и без неё. В основном переноской мне просто угрожали.

– Привет, дорогая, – сказал Петрович, войдя на кухню. Он кинул портфель на диван и, подойдя к хозяйке, поцеловал в щёку.

– Что-то ты сегодня припозднился? Ты не едешь на работу?

– Конечно еду! Только сегодня в офис не надо, поеду в область на строительный объект.

– Так это же далеко? – воскликнула Татьяна Михайловна. – Сколько ты будешь туда добираться?

– От нашего дома всего сто километров, это два часа езды, – улыбнулся хозяин, присаживаясь за стол. – Сейчас кофейку выпью – и в путь.

– Значит, ты сегодня поздно вернёшься?

– Не знаю, как получится. Зависит от того, как обстоят дела на объекте. Если там всё идёт по плану, то за пару – тройку часов уложусь и сразу рвану домой.

Татьяна Михайловна поставила на стол тарелку с дымящейся овсянкой и налила в прозрачную чашку из кофейника вонючий напиток.

– Молока добавить? – спросила она.

– Угу. – Он кивнул, пододвигая кружку ближе к ней.

Я смотрел, как хозяин поглощает отвратительное серое месиво, и мне стало его несказанно жаль. А ведь меня пыталась приучить есть эту гадость жена композитора Леонида Исаевича, когда я временно жил у них. Как вспомню, так вздрогну[12 - Из книги «Подлинный Сократ».].

– Тань, у тебя ещё остались деньги на питание? – неожиданно спросил Петрович. – Что-то нам зарплату задерживают.

– На счету сущие копейки, – ответила хозяйка. – А когда должны выдать?

– Не знаю, каждый день кормят завтраками.

– Мне тоже никак гонорар не выплатят, уже три статьи написала, а денег всё нет, – вздохнула Татьяна Михайловна. – Может, занять у кого?

– Да у кого сейчас займёшь? – спросил Петрович. – Вся страна так живёт, от зарплаты до зарплаты. Сейчас у людей снега зимой не выпросишь, не то что денег.

– Значит, как-то будем перебиваться, затянем пояски потуже. Крупы есть, картошка есть, на хлеб и молоко наскребём. С голоду не помрём.

– Хорошо хоть Димка стипендию получает. Копейки, но на дорогу хватает – и то слава богу. Ладно, не переживай. Я что-нибудь придумаю.

Вот тебе раз. Никогда прежде я не слышал таких разговоров в нашей семье. Иногда я замечал, что холодильник становился непривычно пустым. Да и как я мог не обращать на это внимания, если моё место под батареей находится прямо напротив него? Когда кто-то из членов семьи его открывает, мой глаз волей-неволей смотрит туда. Видимо, моменты, когда заканчивались деньги, уже случались не раз. Тогда почему раньше я не слышал разговоров на эту тему? Возможно, хозяева не хотели поднимать её при детях и обсуждали дела насущные у себя в спальне, за закрытыми дверями и без свидетелей. В этот раз их тоже не было, меня можно не считать, ведь я нем как рыба. Какой из меня свидетель? Прежде, замечая опустевший холодильник, я не придавал этому значения и даже представить не мог, с чем это связано. Вот глупый кот, ты думал, продукты сами с неба залетают. Их нужно на что-то купить и положить в холодильник. Чувствую, тут без моей помощи людям не обойтись. Надо брать ситуацию в свои лапы!

Петрович допил остаток кофе и встал из-за стола.

– Танюш, всё будет хорошо. – Он обнял хозяйку, прижал её голову к своей груди и погладил. – Спасибо за завтрак. Овсянка была потрясающей.

Он серьёзно это сказал или пошутил? Как эта дрянь может быть потрясающей? Может, она в неё тушёнку подмешивает? Однажды она делала ему вермишель с мясом, тогда я думал, сойду с ума от умопомрачительного запаха. А может, овсянка на самом деле не так уж и плоха, и я просто ничего не понимаю?

Помню, как-то раз Димка предложил мне на пробу какую-то зелёную гадость, он положил её в мою миску и сказал:

– Сократ, а ну-ка зацени деликатес.

Я тогда валялся на полу посреди кухни, заставляя всех домочадцев обходить меня или перешагивать через меня. Увидев, как в мою посудину что-то упало, я подорвался с места и в три прыжка оказался рядом с ней. Я же не дурак – сразу набрасываться на еду. К тому же, когда я был молодым котом, Димка подшутил надо мной – и эта шутка отбила у меня всё желание пробовать без разбора. Он положил в мою миску лимон, а я, глупец, не понюхав, схватил его. Бр-р, после того случая три дня шерсть дыбом стояла. Так вот, прежде чем набрасываться на незнакомое блюдо, я понюхал его и невольно скривился. Что за гадость? Димка долго смеялся, а потом сказал:

– Сократ, нифига ты не разбираешься в колбасных обрезках.

Я тогда так и не понял, при чём здесь обрезки, если он предложил мне на пробу брокколи. Название этой дряни я узнал позже, когда Татьяна Михайловна пришла на кухню и, обнаружив её в моей миске, принялась ругать сына:

– Дима, ты почему не ешь капусту, она же очень полезная?

– Мамуль, я собирался её съесть, а потом увидел, как на меня смотрит Сократ, – невозмутимо солгал он, бросив на меня насмешливый взгляд. – Ты знаешь, я не смог ему отказать.

Вы слышали, что несёт этот молодой человек? Оказывается, я у него выпросил эту гадость. Это же надо так врать и при этом не краснеть! Видимо, сам терпеть не может капусту и, чтобы не получить от матери нагоняй, сбагрил её мне. Нет бы чем хорошим поделиться, так он всякую дрянь в мою миску кладёт!

Позже по телевизору я услышал про те самые обрезки. Оказывается, в далёкие-далёкие времена в колбасных лавках за небольшие деньги можно было купить ассорти для бедных: хвостики с верёвочками, заветрившийся кусок ветчины, бракованную сосиску или сардельку, которую ни за что не купит состоятельный человек. Если бедняк знал, где продаются хорошие обрезки, и разбирался в них, он считался экспертом и высоко ценился среди небогатых слоёв населения.