История одного города

При чтении не отпускала мысль, что нужно в назидание потомкам взять и написать подробные сноски ко всем романам Пелевина, потому что именно по ним через сто лет будут постигать современную нам историю, а без нахождения внутри контекста очень многие приколы не считаются - даже сейчас, если дать условному двадцатилетнему прочитать "Generation P", он не отловит и трети всех отсылок к реалиям девяностых и всему, чем тогдашние люди жили и дышали. Салтыков-Щедрин в своей летописной хронике вымышленного города Глупова проезжается по русской жизни 18-19 века, стебется над властью подчас нелепой, подчас невнятной, подчас чрезмерной суровой, но не забывает и о том, что власти предержащие - тоже люди со своими страстями и пороками, и куда они, движимые этими страстями, будут направлять развитие города - вопрос из вопросов. Прогресс идет не благодаря, а вопреки, типа.Некоторые из описываемых градоначальников доведены до абсурда и гротеска, иные в чем-то неплохи, да перестают видеть берега, кто-то оказывается у руля совершенно случайно и рулит соответственно. За некоторыми из них угадываются реальные исторические прототипы, но автор намеренно пересыпает повествование анахронизмами. Мнения современников о романе разделились, многие упрекали либерала Салтыкова-Щедрина в нелюбви к русскому народу, презрении к "тупым крестьянам", но ведь действительно очень многое зло происходит при попустительстве молчаливого большинства, занятого повседневными заботами.Невзирая на все плюсы и читающуюся между строк правду, актуальную во все времена, читалась книга для меня тяжело, она злая, подчас жестокая, и с первой страницы до последней меня не покидало ощущение, что меня тычут мордой в говно, а это, как вы понимаете, удовольствия от чтения не приносит.

К стыду своему, я думал, что Салтыков-Щедрин писал только басни про мартышек и очки и про ворон с сыром, а оказалось, что у него есть сатирические произведения размером с роман XIX века, и «История одного города» – одно из них. Читая, я сначала смеялся, но потом становился все сумрачней и сумрачней. К концу я стал совсем мрачен и суров, как Пушкин от прослушивания «Мертвых душ». Пушкин, по легенде, сказал тогда: «Боже, как грустна наша Россия!» Мне тоже стало так горько и так не до смеха от этого юмора, что захотелось выпить рома с колой и пересмотреть сериал «Друзья».А грустно стало потому, что «История одного города» – это сатира на русскую историю. Россия выведена под названием города Глупова, да и содержанием глуповской истории является смена градоначальников от первого урода, через садистов, дураков и сладострастных ублюдков до совершенного идиота, причем очень злобного и агрессивного. С первого градоначальника история начинается, смертью последнего заканчивается. История вообще. То есть, и нету у нас другой истории, как истории нашей уродливой деспотической власти, которую мы более чем заслуживаем.
Сама композиция романа, приведенные последовательно портреты градоначальников, каждый из которых – определенный социологический тип, заставляет нас сравнивать «Историю одного города» с гоголевскими «Мертвыми душами». Но почему-то это сравнение оказывается всегда не в пользу Салтыкова-Щедрина. Написано хорошо – да не то что-то. Вроде бы талант могучий – да не такой какой-то. И не понятно, почему. Есть, правда, два не очень убедительных соображения:1. За большей частью щедринских градоначальников просматриваются реальные прототипы: либеральный лентяй, ставший к концу жизни мистиком, конечно, – Александр I, солдафон-Бородавкин – Николай, Беневолинский, страдающий любовью к законодательству, – Сперанский, «толстомясая» немка – Екатерина II, последний «идиот» Угрюм-Бурчеев – это помесь Аракчеева опять же с императором Николаем I. Читаешь и прозреваешь, в силу своих скромных познаний, насколько точно и язвительно писатель-демократ высмеял того или другого русского монарха. Ну, высмеял, ну, и что дальше? Можно, конечно, провести аналогии с Путиными, Ельциными. И что? Было тошно, а станет еще тошнее. Вот и вся литература. Гоголь же никого конкретного не высмеивал. Против самодержавия и крепостничества не выступал. Большее того, он любил царя и был, стыдно сказать, против отмены крепостного права. А смеялся он над пороками и страстями, присущими людям вне зависимости от политического строя. Он занимался своей демонологией на уровне универсальных ценностей, там, где-то очень высоко над русской землей. И, в результате, «Мертвые души» – великая книга на все времена, а «История одного города» – жутко устаревшая сатира на самодержавие Романовых. Хотя, какой талант был у Салтыкова-Щедрина!2. И вот еще различие. Если Гоголь и смеялся над русским человеком, то у него получалось хорошо смеяться потому, что он видел в нем потенциальную возможность возрасти над собой, стать лучше, и видел какое-то великое будущее для всей России. А Щедрин не видел. Потому смех Гоголя светлый, а после Щедрина хочется напиться рома с колой!

Россия — Русь! Какой ты была, такой и осталась. 200 лет прошло, а образы градоначальников настолько узнаваемы, что просто диву даешься. Ну как так! Столько лет прошло, ничего не изменилось. Глупость, высокомерие, угодничество, взятки. Даже страшно становится. Что ж мы так? Почему терпим? И вот через призму лет понимаешь, что не хотим ничего менять, ломать. Более-менее спокойное время тратим понапрасну, вместо того, чтобы что-то сделать, построить, создать. Печально, но книга на все времена.

Чёл я сию благолепную повесть по настоянию школьной программы и два дня. До оной знавал Салтыкова-Щедрина по мужику, прокормившему двух генералов, и сказкам про пескариков там премудрых. Учитель сказал, что первие надобно прочесть историю нашей родины, в частности 18-19 веков. Но, каюсь, не делал этого, понеже забыл. Абаче, братики-сударики мои наилюбезнейшие, это никоим образом не испоганило впечатленьице от прочтённого. Ещё нас предупредили: дабы полностью понять текст, нада думать, инако все метафоры и аллюзии едва ли будут сысканы, а тем горше поняты. Аце я не могу напрягать головёху и искать шо-либо промеж строк спрятанное, покамест читаю книжицу, а наипаче жалею литературу льгкую, развлекательную, неже мудрёную, аки гегелевские опусы, то продирался сквозь дебри истории Глупова, не общити внятия на всяческие средства художественной выразительности. Ако быти бы поумоиметельнее, негли, и вглядывался б в кийждо глагол. Когда я открыл книгу, у меня сначало было такое же недоуменное лицо, а потом я подумал: “И что? Так будет на протяжении всей повести? Надеюсь, нет”. Возложенные надежды оправдались. Только в первой главе Михаил Евграфович “уносился по мурке”, активно используя церковнославянские слова и неудобоваримые предложения. В следующих главах, конечно, тоже проскальзывали словечки, вышедшие из употребления, однако как максимум одно-два словца на страницу, а это не шибко-то усложняет чтение. Думаю, ни для кого не секрет, о чём книга: история города Глупова, его жителей и градоначальников. У автора просто превосходный юмор – впрочем, недаром произведение сатирическое. Салтыков-Щедрин перетроллил-перевытроллил всех и вся: и жителей, и правителей России того времени. Но когда критики начали возмущаться: мол, мужик, ты какого беса глумишься над родиной нашей и над населением – он сказал, что это всего лишь вымысел, а такие заявления – всего лишь пустые придирки. В принципе, в ссылке уже бывал, так зачем же второй раз? В Глупове градоначальники меняются, как настроение у холериков: сначала один, потом почти сразу другой. И все они так забавно описаны и высмеяны Щедриным, что диву даёшься. Конечно, самое нелепое – причины смерти их: кого-то нашли в постели, заеденного клопами; кого-то растерзали собаки; кто-то скончался от натуги, пытаясь осилить сенатский указ; другой вообще от объедения; а ещё один от меланхолии. Безусловно, в тексте полным-полно отсылок. Этакая книга-метафора. Например, Грустилов – это Павел I, а Перехват-Залихватский – Николай I. В “известии о Двоекурове” есть намёки на Александра I, а Брудастый – вовсе олицетворение бюрократии и людской тупости. И подобного в книге навалом. Салтыков-Щедрин переиначил российскую историю на смешной лад. Много гротеска. Самая интересная и увлекательная, на мой взгляд, глава - "Органчик”. А вообще, в каждой есть своя изюминка, каждая по-своему хороша. Повторюсь, у Михаила Евграфовича поистине великолепны как чувство юмора, так и знание государственного устройства. Мне кажется, что давать такие произведения в 10 классе – ужасное расточительство. К тому же, в силу специфики языка и сюжета, книга не каждому будет понятна. По-моему, нашему министерству образования можно написать книжицу с громким названием: “Как отвратить вкус к чтению у школьников. Всего за 11 лет. Без СМС и регистрации”. Вот у меня многие одноклассники говорят: “Ничего не понятно, слишком сложно”. Охохо, следующая на очереди книга – роман-эпопея Толстого “Война и мир”. Чую, Лев Николаевич отрастит трёхметровую бороду и покрасит её в красно-оранжевый цвет. Ну, или начнёт вращаться в гробу со сверхзвуковой скоростью, тем самым обеспечивая все близлежащие галактики электроэнергией на два года. Извиняюсь заранее, Лев Николаевич.

В чем состоит собственно задача его (летописателя)? В том ли, чтобы критиковать или порицать? — Нет, не в том. В том ли, чтобы рассуждать? — Нет, и не в этом. В чем же? — А в том, легкодумный вольнодумец, чтобы быть лишь изобразителем [...] и об оном предать потомству в надлежащее назидание. Удивил и порадовал меня литературных дел мастер Салтыков-Щедрин Михаил свет Евграфович. Признаться по совести, я уж совершенно позабыл своё первое знакомство с данным представителем русской классики, которое, по всей очевидности, имел неосторожность произвести будучи ещё юным и беспечным гимназистом. Теперь же, спустя разноцветные годы, хлебнув разносолов жизни и обильно вкусив на собственной шкуре эмпирического опыта, я заново познакомился с данным писателем, так сказать, в полном уме и спокойном сознании. И получилось это знакомство на диво приятным и занятным, я бы даже сказал, удалым и разухабистым. Одно удовольствие читать «Историю одного города», доложу я вам, братики-сударики, да сестрички-сударушки! Конечно, если вы, движимые любопытством, заглянете на Википедию или ещё в какой справочник, дабы почерпнуть там информации о писателе, вас закономерно может смутить, что творил он в 19-том веке. Вы даже можете заподозрить, что предлагаемый фолиант написан на трудно читаемом русском языке, изобилующем устаревшими словами, оборотами и выражениями. Должен признаться, явления из предыдущего предложения имеют место быть, однако сие никоим образом не препятствует чтению, церковно-славянский и старорусский — тут присутствует в пренебрежимо малой пропорции (на 10 абзацев, может, разок или два проскочит, а то и нет), а весь текст целиком — совершенно и определённо читабелен для современников! Теперь, сочту за честь, немного осветить «Историю одного города» с точки зрения жанровой принадлежности, стиля и прочего, из чего обычно составляется литературное произведение. Первое, что стоит отметить: 19-тый век или нет, но в этой книге Салтыков-Щедрин для меня оказался завзятым сюрреалистом-модернистом! Так же данное произведение я бы отнёс к жанру... (внимание!) магического реализма. Да-да, именно так, любезнейшие. И сравнил бы я «Историю одного города» со «Ста годами одиночества» Маркеса, ни много ни мало (скажем так, энергетика схожа отчасти). И у меня большой вопрос, не вдохновлялся ли краем пера латиноамериканец Габриэль Гарсия русской классикой? Второе, что отмечу — это довольно своеобразный, но такой что ли родной абсурдный юмор, великолепная сатира о чиновничьих произволах, которые имеем по сию пору включительно, и сермяжном народе, готовом таким начальством удовлетворяться, лишь бы самому не думать. Такого рода юмор, мы видим впоследствии у таких известных работников пера и чернил, как Булгаков, Зощенко, Ильф с Петровым и других. Ну, и третье, что хотелось бы безо всякой задней мысли отметить, это, конечно, несомненное писательское мастерство. Учитывая то, что на тот момент, русская литература была достаточно скудна на примеры, коими можно было бы вдохновляться начинающему писателю (примеры существовали в зарубежной литературе), Салтыков-Щедрин выглядит уверенным властителем слов и дум. И фантазия и воплощение, на мой взгляд — у него на высоте. Единственный вопрос, который остаётся после прочтения книги: «И что? Что делать-то со всем этим?»... А на него автор-то и не отвечает.