Стартап

– Голубчик! Не томите! Вы же не просто подразнить меня пришли? Что у Вас есть?

– У меня есть полное описание и даже чертежи этой установки.

– Показывайте! Показывайте! Показывайте!!!

Учёный буквально кипел и был готов оторвать деталь пиджака собеседника. Зиновьев аккуратно высвободился из хватки и заявил:

– Безусловно покажу, профессор, но, для начала, два вопроса.

– Конечно! Задавайте. Если Вы о гостайне, так мы все тут…

– Это мне известно. Первый вопрос: проектом руководил некто Питер Горелик…

– Петька?!

– …а в штате состоял его однофамилец по имени Борух. Кто они?

Жилин усмехнулся.

– Борис Иосифович поменял-таки имя. А Питер – это его сын, Петька, Пётр.

– Как-то странно: сын Бориса-Боруха – и Пётр.

– Дело в том, что его жена почему-то была уверена, что бытовой антисемитизм из анекдотов перейдёт в погромы, и заявила мужу: «Или у сына будет русское имя, или ты его никогда не увидишь!» У неё была очень тяжёлая беременность, врачи еле спасли мальчика, и детей у неё больше быть не могло. Впрочем, бьют по морде, а не по паспорту… Зачем Вам это?

– Для понимания ситуации. Это и был второй вопрос.

Зиновьев открыл папку, вынул из неё первый лист, свернув, положил его в карман и вручил остальное профессору. Тот с жадностью выхватил её, и начал буквально глотать глазами содержимое. Бегло перелистав листы, он, с горящими глазами, сказал:

– Я должен показать это коллегам. Вы позволите?

– Безусловно.

Жилин метнулся к дисковому телефонному аппарату, навертел номер и крикнул в трубку:

– Все наверх!

Через тридцать секунд в лабораторию гурьбой вломились восемь мужчин-белохалатников и загомонили:

– Мы в курилке были! Изнылись все от нетерпения! Ну, что там, профессор?!

– Вот, смотрите.

Коллеги кинулись к папке и практически вытолкнули Зиновьева из-за стола – они его просто не замечали. Капитан сел в стороне, однако, на расстоянии, доступном для записи звука: диктофон должен был делать свою работу, и делал её исправно.

Учёные вырывали друг у друга листы бумаги, жестикулировали, перебивали друг друга, спорили, соглашались, сыпали научными терминами. Слышались возгласы:

– Они пошли совсем другим путём!

– Это невероятно!

– Какое красивое решение!

– Не просто красивое – изящное!

Кричали и спорили все, кроме одного. Тот молча сидел с краю стола, подбирал брошенные другими листы, внимательно их читал и аккуратно складывал в стопочку. Периодически кто-то из спорящих стопочку эту ворошил, пытаясь найти нужный лист, но, после того, как бумага была в очередной раз брошена на стол, она снова возвращалась на своё место.

Импровизированный симпозиум продолжался два часа. Взъерошенный и потный от волнения профессор резюмировал:

– Горелики творчески переработали направление, от которого мы отказались в восьмидесятых. Считаю эффект Паиса доказанным. Мы можем приступить к практическим работам! Мы соберём и опробуем эту установку!

Все дружно закивали головами, как вдруг «молчун» твёрдым уверенным голосом сказал:

– Эта установка работать не будет.

Повисла гробовая тишина. Первым в себя пришёл Жилин:

– Объясните, коллега! Обоснуйте своё мнение.

Оппонент встал, положил руку на пачку бумаг и заговорил:

– Во-первых, здесь не хватает чертежей нескольких узлов и деталей – их грамотно изъяли. Во-вторых, для работы такой установки требуется колоссальная мощность. Где мы её возьмём? Запустим реактор в Дубне? А самое главное – никто, почему-то, не подумал о рефракции. Один луч должного эффекта не принесёт.

Все опять загалдели. Кто-то, пробиваясь сквозь общий гвалт, крикнул в сторону «молчуна»:

– Мы разложим луч по спектрам! И будет несколько потоков! Проблема решена!

Все снова замолчали и уставились на «отщепенца». Тот усмехнулся и продолжил тем же тоном:

– Допустим. Потребляемая мощность возрастёт кратно. Да ладно, мощность – даже со всеми чертежами собирать установку мы будем минимум года два, без них – все пять, а то и больше. Нас кто-то будет ждать?

В тишине и молчании профессор опустился на стул и на выдохе произнёс:

– Вы правы, коллега. Вот бы нам уже готовую установку…

Вслед за Жилиным выдохнули все коллеги, включая «молчуна». Зиновьев, напряжённо следя за битвой умов, достал мобильник, набрал номер и произнёс в трубку:

– Вариант «четыре».

Выслушав секундный ответ, завершил вызов, сияющим взглядом обвёл присутствующих и заявил:

– Мы доставим вам эту установку.

4.

Лазар постучался в дверь дома компаньона и прислушался. Ответа или приглашения не последовало. Постучался ещё раз. Вновь – тишина. Тогда визитёр достал из кармана телефон и попытался дозвониться. Впрочем, безрезультатно дозвониться он пытался с утра. Вызов шёл, ответа не было. Отдалив трубку от уха и максимально близко подойдя к двери, он услышал знакомую мелодию – телефон надрывался внутри. Тогда Лазар осторожно потянул дверь на себя, та была не заперта.

Сэм зашел в дом и обомлел от увиденного: Горелик лежал на диване в холле дома в носках, мятых брюках и изрядно несвежей рубашке, повернувшись лицом к спинке. По всему дому стояли раскрытые картонные коробки для переезда, в которые абы как были сбросаны вещи.