В тени больших вишневых деревьев
Начальник столовой капитан Ковалев где-то раздобыл двух живых баранов, чтобы приготовить плов для комдива, его штаба и полевых командиров моджахедов. Помимо баранов, он принес еще свежие помидоры и огурцы, хотя была зима 1987 года и свежие овощи даже на гражданке в это время вы-звали бы удивление, не говоря уже об армии. Виноград, яблоки и груши тоже были из области фантастики, а когда Сергей делал нарезку из колбасы и сыра, то просто был в легком шоке, не
1
Карбюратор
–
машина,
работающая на бензине.
2 Броня – бронетехника.
3 ПАК-200 – автомобильная передвижная кухня на базе «Урала» или «КамАЗа».
4 «Шилка» – ЗСУ-23, зенитная самоходная установка.
69
представляя, откуда посреди пыли и гор, в этой дикой, нищей стране, выжженной войной, взялись все эти продукты, коих и в СССР днем с огнем не сыщешь.
Генерал Тучин вместе со штабом прилетел на «восьмерке»1
в
сопровождении двух «Крокодилов»
2
. К этому времени был уже вырыт КП
3
, как и положено, для комдива с совещательной комнатой. В связи со спешкой жесткую кровлю делать не стали, а накрыли его несколькими слоями масксети
4
. Выход из КП раздваивался на два коротких окопа, не более 6–7 метров, с устроенными на каждом из них пулеметными гнездами. Рыли все, не только чижи и не только старослужащие, но даже и офицеры, чтобы успеть к прилету важных гостей.
Одновременно в ПАК-200 тоже крыша поднималась, и Сер-гей с Альгисом Буткевичусом, так звали нового помощника Пожидаева, носились по нему, не касаясь земли. Их «полетом» руководил лично капитан Ковалев. Все же сам комдив при-летает. И тут в грязь лицом – ну никак. Поэтому случилось невероятное: прапорщик Гуляев был трезв и летал вместе с поварами. Будучи хорошей сволочью и законченным алкого-ликом, прапорщик еще по совместительству был неплохим кулинаром, и приготовление плова он взял на себя. Хотя, по большому счету, у Ковалева других вариантов не было. Кро-ме баланды, Пожидаев мог еще готовить только яичницу. И приготовленный им плов для комдива был бы, скорее всего, последним в карьере начальника столовой.
Пока шла вся эта суета по подготовке «встречи на высшем уровне», духовские командиры со своими телохранителями ста-ли потихоньку подтягиваться. В основном на пикапах «Toyota» и еще каких-то барбухайках5. Как правило, кузов пикапа укра-шал наш ДШК6, а вокруг него, подлетая на ухабах, при этом
1 «
Восьмерка»
– вертолет МИ-8.
2 «Крокодил» – вертолет МИ-24.
3 КП – командный пункт.
4 Масксеть – маскировочная сеть.
5 Барбухайки – так советские солдаты окрестили технику, способную пере-двигаться на колесах, которая очень часто была собрана из всякого хлама и украшена всевозможными изделиями народного творчества. Определить, какой марки такое транспортное средство, было невозможно.
6 ДШК – крупнокалиберный пулемет Дегтярева – Шпагина.
70
комично мотая головами в разные стороны, сидели моджахеды. Подъезжая к нашим блокам, они останавливались. Полевые командиры в сопровождении одного или двух телохранителей следовали в сторону КП, а остальные располагались тут же, во-круг своих барбухаек. Сергей в первый раз видел моджахедов и поэтому с интересом рассматривал их, тем более что некоторые из них находились в нескольких метрах от ПАК-200.
Все они были вооружены, что называется, до зубов. В руках
у
них были, как правило, АК-47, начищенные добела, а ино-гда американские винтовки М-16. Каким-нибудь зачуханным «Буром», ППШ
1
или другим антиквариатом тут и не пахло. Это была элита. На некоторых из них висели наши ПК
2
или РПГ
3
. Многие из них были перемотаны, как балтийские революци-онные матросы, пулеметными лентами; на ремнях висели все-возможных модификаций пистолеты и гранаты. Помимо этого, на моджахедах были надеты лифчики
4
, набитые магазинами, всякие подсумки и ножи. Создавалось впечатление, что это была демонстрация их вооружения, или, называя вещи своими именами, просто понты.
Лица их были черны от афганского раскалённого солнца. Хотя была зима, но лучи этой звезды навсегда вытравили бе-лизну из них, а безжалостный афганец вырезал глубокие мор-щины, делая, в общем-то, из довольно молодых людей пожилых. На головах у духов были читрали, или чалмы, под которыми блестели темно-коричневые, почти черные радужки глаз, пла-вающие в мутном белке. Они смотрели на Серегу пристально, не моргая, как будто хотели забраться в душу. Что-то недоброе, отталкивающее было в этом. Под этими тяжелыми глазами были черные густые бороды, из недр которых периодически вылетали темно-зеленые плевки – насвай5. И когда они таким образом освобождали свою ротовую полость от него, то у Сер-
1
ППШ
–
пистолет пулемет Шпагина образца
1941
г.
2 ПК – пулемет Калашникова.
3 РПГ – ручной противотанковый гранатомет.
4 Лифчик – спецжилет для боекомплекта.
5 Насвай – вид некурительного табачного изделия, который кладут не-большими порциями под язык, потом после непродолжительного времени сплевывают.
71
гея было такое впечатление, что эти телодвижения относятся
к нему. Моджахеды практически молча сидели кучками, как и приехали, не смешиваясь между собой, лишь изредка зыркая на Пожидаева, который бегал вокруг ПАК-200.
Через какое-то время один из душманов отделился от группы и, подойдя к походной автокухне, встал возле ее двери, ожидая, что кто-нибудь выйдет из нее. Сергей в запаре с ведром отходов, думая о своем, спрыгнул с машины и, сделав пару шагов, увидел перед собой духовские ноги. На автомате, продолжая вариться в своих мыслях, он поднял глаза – и мгновенно нажал на «стоп». Пожидаев чуть-чуть не столкнулся с моджахедом, который не-подвижно стоял перед ним и сверлил его глазами. На его лице не дрогнул ни один мускул. Ни одна эмоция не отобразилась на нем. Чего не скажешь о Сергее. Его физиономию украсили смятение и испуг. Это не ускользнуло от неподвижных, про-низывающих черных глаз. И по лицу моджахеда пробежала легкая тень усмешки, но оно тут же опять стало неподвижным, и только губы произнесли:
– Русия, об ва нон1…
Сергей уже оправился от смятения и, примерно поняв, что он хочет, смотря в его немигающие глаза, ответил:
– Об2 аст, нон3 нест, – и уже на тон тише произнес: – Вот урод, напугал, – и направился в сторону какой-то ямы, чтобы выкинуть помои…
– Там духи пить и жрать хотят… просят, – сказал Сергей, вернувшись в фургон и ставя ведро на место, капитану Кова-леву.
– А на х…й они не хотят прогуляться, покуда ветер без кир-пичей? – почему-то Пожидаева спросил начальник столовой,
а не моджахедов.
– Не знаю, – равнодушно ответил Сергей и продолжил ре-зать морковь.
– Ладно, дай им воды. Вон фляга, налей в нее. Да и хлеба дай тридцать пять булок. Все же мирные переговоры. Да и брали мы его для них специально, – сказал капитан и вышел из фургона.
1
Русия, об ва нон
–
русский,
дай воды и хлеба.
2 Об – вода.
3 Нон – хлеб.
72
Когда Пожидаев с Буткевичусом вытащили воду с хлебом на улицу, то увидели, что дух так и стоит возле машины в ожи-дании, хотя они сильно не спешили и с момента их разговора прошло с полчаса.
– На… бери, – указывая на флягу и простынь, в которой лежал хлеб, пренебрежительно произнес Альгис, обращаясь
к моджахеду.
Тот все с тем же каменным лицом подошел, молча взял 45-ли-тровую флягу в одну руку, в другую – простынь с тридцатью пятью буханками хлеба и спокойно пошел к своим, как будто он нес в своих руках две авоськи, в которых было по батону и бутылке кефира.
– Флягу и простынь вернешь! Понял? – крикнул ему вслед Пожидаев и опять, снизив голос, добавил: – Обезьяна безмоз-глая.
Наблюдая за тем, с каким удовольствием духи ели простой хлеб, запивая его обычной водой, и вспоминая, как однажды он видел сарбосов, разгружающих снаряды, Сергей думал о том, что очень сложно будет победить этот народ. Тогда они разгружали КамАЗ со снарядами для САУ. Наши шесть-семь чижей разгружают такую машину не менее трех часов, а те три сарбоса разгрузили грузовик за один час. Они реально бегали
с тяжеленными ящиками весь этот час, так и ни разу не при-сев, а потом так же сели, постелили платок, положили на него только одну лепешку, поели, запивая ее, опять же, только водой, прыгнули в свой допотопный БТР, на котором, наверное, еще фюрер ездил, и укатили.
А их фанатичная религиозность вообще была дикостью для Пожидаева, выросшего в атеистической стране, где в церковь ходили только старушки, и то, как он тогда думал, слегка сбрен-дившие. Чем бы ни занимался афганец, если это не угрожает его жизни и время подошло для намаза, то он все бросал, стелил коврик или платок и молился.
Сергей, смотря на черные лица моджахедов, думал: что его так напугало, когда он неожиданно налетел на духа? Наверное, то, что в нем чувствовалось спокойствие и уверенность, что он абсолютно не боится советского солдата, он хозяин этой вы-жженной солнцем и войной земли. Его черные холодные глаза
73
были полны презрения и ненависти. Они говорили о том, что он с наслаждением отрежет ему голову, извлечет глаза и язык из нее, а кожу, надрезав вокруг поясницы и смакуя каждую секунду агонии, снимет, словно чулок с тела. Они смотрели на Сергея как на давно надоевшего паразита, который долгие годы пил их кровь, страшно досаждая , не давая растить хлеб, воспитывать детей, совершать намаз, покупать и продавать, спокойно спать, который просто не давал жить…
От этих мыслей его на землю спустил крик Гуляева:
– Рядовой Пожидаев, ко мне!
Сергей развернулся и пошел к машине, продолжая слушать реплики прапорщика, которые он выкрикивал срывающимся голосом.
– Ты что, охренел?! Дел невпроворот, а он стоит – бельма выпучил на духов, в носу ковыряется! Давай быстрей сюда!
У них прелюдия закончилась. Жрать хотят. Нужно срочно на-крывать столы в КП. Давай быстрей!.. Бегом!..
Накрыв обед в КП, Сергей с Альгисом сами сели кушать. Такого плова Пожидаев никогда в жизни еще не ел. Действи-тельно, Гуляев был дока в этом деле, и еще одна галочка в его дневнике карьеры четкой, жирной линией легла напротив графы «Повысить».
Афганское солнце стремительно катилось на запад. Вместе с ним в своих пикапах покатили на все четыре стороны духовские полевые командиры и их телохранители, опять начали нелепо прыгать в кузовах, мельтеша в глазах читралями и чалмами. Комдив Тучин со своим штабом тоже растаял в сизой мгле на «восьмерке» вместе с одним «Крокодилом», а одна вертушка почему-то осталась. Пожидаев с Буткевичусом мирно ели в КП виноград, груши и яблоки, набивая до отказа и так полные желудки, сожалея о том, что «грубанули с пловом» и места для фруктов не осталось.
– Хватит там парашничать! – сверху прокричал капитан. – Давайте быстрее убирайте там все! Вот-вот колонна тронется, а вы там все никак не нажретесь!
Повара, наполнив свои руки посудой, насколько это было возможно, с трудом вылезли на поверхность и только собрались идти в сторону ПАК-200, как вдруг увидели, что «Крокодил»,
74
мирно жужжащий метрах в тридцати, загудел , засвистел и, неистово размахивая лопастями, стал взлетать. Ветер, подня-тый вертушкой, сорвал с земли килограммы пыли и мелких камней, тут же обрушив их на поваров, забивая носоглотку
и глаза. Сергей и Альгис подставили под этот обстрел свои спины, вжали головы в плечи, всеми силами стараясь удер-жать посуду в руках. Обстреляв поваров, «Крокодил» взмыл вверх и, оглушая их грохотом мощного мотора, пронесся над головами куда-то вдаль, увозя в своем чреве двух летчиков и полный боекомплект.
Закинув посуду в ПАК-200, Пожидаев с Буткевичусом, под-гоняемые матами Гуляева, побежали на КП за второй партией. Вертушка, зачем-то сделав петлю, неслась над самой землей им навстречу. Не добежав пару-тройку метров до КП, они встали как вкопанные, не зная, что делать, смотря словно заворожен-ные на МИ-24, который несся прямо на них. Вдруг вертолет завалился набок, снизив высоту еще на пару метров и в эту же секунду своими винтами начал вырывать пласты опален-ной терракотовой почвы и камней. Тут же он клюнул носом грунт и, продолжая яростно бить лопастями, вздымая красно-коричневые взрывы, упал на землю. Еще какое-то время сквозь завесу пыли было видно, как обрубками винтов он продолжал ожесточенно выгрызать куски почвы из земли, сделав при этом пару кульбитов… Потом все стихло, лишь терракотовая завеса стеной висела в воздухе… Но афганец своими порывами начал рвать ее на лоскутки, собираясь за минуту покончить с нею и явить взорам поваров, что стало с вертолетом…
До «Крокодила» было метров двадцать пять, не больше. И когда ветер сделал свое дело, то повара увидели, что вертолет лежит на боку, хвост оторвался и находился недалеко от него. От винтов остались одни кочерыжки, кроме одного, торчащего как-то несуразно и жалко параллельно крылу, на котором ви-села пусковая установка с НАРСами1 и бомба. Стекла в кабине почти все повылетали, а фюзеляж был изрядно покорёженным. Через десять секунд после того как рассеялась пыль, выйдя из оцепенения, они кинулись к вертушке. С блоков со всех сторон
1
НАРС
–
авиационная неуправляемая ракета класса
«С».
75
солдаты и офицеры тоже уже бежали в ее направлении, что-то крича и махая руками.
Пожидаев с Буткевичусом оказались первыми возле «Кро-кодила», просто были ближе всех от него. И как только они подбежали, то увидели, как из разбитого окна вертолёта по-казалась голова летчика. Он довольно проворно вылез наружу, потом, опять нырнув в это же окно по пояс, начал интенсивно дергать пятой точкой и ногами, торчащими на поверхности. Было ясно, что он помогает второму пилоту. Далее летчик опять вынырнул и спрыгнул с машины. За ним вылез второй пилот с окровавленным лицом и принялся как-то неуклюже слезать, а тот, что был на земле, стал его поддерживать. Повара тоже начали помогать летчику спуститься на землю, и только сейчас они увидели, что у него серьезно повреждена нога: в районе колена комбинезон был порван, и оттуда хлестала кровь, забрызгивая фюзеляж машины. К этому времени подбежали солдаты с офицерами и тоже приняли участие в спуске летчика на землю, но только создали давку и неразбериху…
В воздухе стоял густой специфический запах авиационного керосина. И как только раненый пилот спустился на землю, то другой прокричал:
– Быстро все от машины! Сейчас рванет! Тащим его до КП! Сергей схватил летуна за целую ногу, а Альгис – за раненую выше колена. Руками пилот ухватился за шею своего товари-ща и какого-то офицера. Как только они побежали, раненый летчик стал кричать от боли и неистово материться. Вероятно,
у него прошёл шок, и боль обрушилась на его сознание. Через две минуты они уже спускали летчика в окоп, далее, занеся его в КП и скинув остатки посуды на землю, уложили его на столы. Кровь моментально стала окрашивать белую скатерть в багряный цвет. И именно эта картина из всего произошедшего почему-то врезалась в память Пожидаева, когда сквозь годы он вспоминал об этом: через разорванный комбинезон вытекают темно-красные струи и медленно растекаются по белоснежной поверхности…
Красное на белом – что-то в этом есть. Этот контраст исполь-зуют многие страны на своих флагах, хотя вкладывают в эти цвета разный смысл. Если далеко не углубляться в психологию
76
воздействия цветов на нас, то понятно, что красный – агрес-сивный цвет, и, наоборот, белый – спокойный и умиротворяет. Может, этот контраст – спокойствия и агрессии – так врезался
в память Пожидаева, а может, просто с этими цветами связаны те самые большие вишни: когда они весной – утопали в белом цветении, а летом – покрывались темно-красными спелыми вишнями… кто знает…
Старлей, несший пилота, разорвал ИПП1, второй вертолет-чик уже отрезал штанину от комбинезона. И в это время раз-дался мощный, с каким-то гулом хлопок – вспыхнул вертолет. Летчик все это время не переставал кричать и материться, смотря вверх, на масксеть, не видя, какая жуткая картина открылась окружающим его. Область в районе колена пред-ставляла из себя смесь разорванных иссиня-белых сухожилий и растерзанной в клочья плоти, так что часть ноги чуть выше колена держалась практически на коже, а из кровавого месива торчала берцовая кость, словно остро заточенное копье.
– Быстро медиков сюда! Промедол быстро! – прокричал офицер, очевидно, обращаясь ко всем…
Какие-то двое солдат тотчас выбежали с КП.
– Держите его! – опять скомандовал он и начал делать пере-вязку выше раны, пытаясь остановить кровь.
Сергей ухватился двумя руками все за ту же здоровую ногу, другие схватили его за руки. Летчик дернулся так, что Пожи-даев еле удержал ее. Потом он как-то весь выгнулся, обмяк и затих, потеряв сознание. Старлей, сосредоточенно перевязывая, посмотрел на Пожидаева и спокойно произнес:
– Отпусти ногу. На хрен ты ее держишь? Не видишь, он вы-рубился? – потом добавил: – Пиз-ц ноге…
В этом момент свозь гул пламени горящей вертушки послы-шались разрывы снарядов автоматической пушки, но ничего видно не было, т. к. КП был глубиною метра два и накрыт несколькими слоями масксети. Сергей вместе с каким-то еще офицером и двумя солдатами влезли в окоп из КП и украдкой, как будто на мушке у снайпера, начали выглядывает из него. Весь вертолет был охвачен пламенем и стал похож на огромный
1
ИПП
–
индивидуальный перевязочный пакет.
77
костер, но только всполохи огня были не как обычно – красно-желтые, а иногда какие-то зеленые, светло-голубые и даже ослепительно -белые. Температура горения была так высока, что даже при кратковременном появлении головы Сергея из окопа ему обжигало лицо.
Войска почуяли неладное, и вся техника в спешном поряд-ке, бросая все, кроме личного состава, начала разъезжаться в разные стороны на безопасное расстояние. Среди нее был и ПАК-200, в кабине которого рядом с водилой сидел прапорщик Гуляев и материл на чем свет стоит поваров, понимая, что они остались на КП и если с ними что-то случится, то напрасно он так колдовал над пловом.
Когда Сергей вернулся на КП, то масксеть уже горела и на нее ежесекундно продолжали падать горящие части вертолета в сопровождении непрестанных разрывов. Дым начал наполнять пространство в КП, и в сети появились дыры, через которые стало видно черные клубы дыма горящей вертушки.
– Все в окоп! – скомандовал старлей. – Иначе задохнемся на хрен!
– Стоять! Сейчас НАРСы полетят! – прокричал пилот. – Угол такой у крыла вертушки, что прямо в окоп влепят! Вы что, не ви…
Не успел он договорить, как послышалось шипение… и – взрыв! Тут же взрывная волна расшвыряла весь личный состав
в разные стороны. И, сбив пламя с масксети, осыпало землю со стен КП. Где разорвался НАРС, определить было невозможно. Только было понятно, что совсем рядом. Через сотую долю секунды все повторилось…
В ушах у Сергея появился устойчивый звон. Он еле-еле слы-шал окружающих, как будто кто-то прикрутил звук. Хорошо, что все орали, вероятно, тоже получив легкую контузию и подстегиваемые ситуацией.
– Кладем Витька под стол! – прокричал летун и тут же за-кашлялся от дыма.
Альгис и какой-то солдат постелили свои бушлаты. Пилота аккуратно положили на них, а сверху поставили столы. Витек так и не пришел в сознание.
78
Части вертолета продолжали падать на масксеть, пытаясь сно-ва зажечь ее, но им никак это не удавалось, потому как НАРСы, непрерывно вылетающие из блока, устроив ковровую бомбар-дировку, мгновенно сбивали пламя. Едкий дым – это все, что они могли причинить, падая в дыры прожжённой масксети.
И куски обшивки вертолета, лежащие на земле, продолжали злобно шипеть от своего бессилия. Неуправляемые снаряды били, как потом выяснилось, несколько дальше КП. И только первые два попали в окоп.
Как только раненый летчик оказался под столами, его това-рищ снова прокричал:
– Ложись! Сейчас, наверное, фугасы долбанут! – и, уже падая на землю, добавил: – Уши закройте!..
Опять время остановилось… НАРСы перестали долбить, куски вертушки прекратили сыпаться на голову, и пламя сменило свой гул на негромкое потрескивание, как будто все замерло – все ждало момента истины…
Сергей мгновенно упал там, где застал его крик пилота. Про-лежав 2–3 минуты зажмурившись и зажав уши ладонями, он открыл глаза, хотя думал, что уже прошло как минимум минут пятнадцать, и сразу пожалел: перед его лицом была разорванная в клочья нога летчика. «Кровь так и не остановили», – только успел он подумать, как раздался оглушительный взрыв…
Когда Сергей поднялся, первое, что он увидел, что остатки масксети куда-то исчезли и сквозь открывшееся пространство пробивались последние лучи заходящего афганского солнца. По КП, как ему показалось, бесцельно шарахались присыпан-ные терракотовой пылью офицеры и солдаты. Что-то во всем этом было нереальное, как будто все это понарошку и он смо-трит какой-то фильм, смысл которого понять не может.
Увидев Альгиса и еще недоумевая, куда делась масксеть, он спросил его:
– А где масксеть? – и не услышал себя.
Ему что- то ответил Буткевичус. Его он тоже не услышал. Когда он вылез на поверхность, то увидел, что от вертушки
ничего не осталось – одна огромная воронка. Полутонный фугас превратил «Крокодил» в тлен, который, осев на террако-
79
товую пыль и смешавшись с ней, превратился навеки в землю Афганистана…
Сидя в ПАК-200, Сергей почему-то улыбался, смотря во-круг себя мутными глазами, в которых запечатлелось какое-то безумие. Прапорщик Гуляев что-то орал на него и Альгиса, разбрызгивая слюну и махая руками, но Пожидаев его не слы-шал и никак не реагировал, а только улыбался, чем еще больше бесил его. Поняв, что повара его абсолютно не слышат, Гуляев, смачно покрыв их матом напоследок, ушел, хлопнув со всей силы дверью фургона.
