Агент ливийского полковника

«Это вряд ли», – мысленно ответил ему Паттерсон и продолжил вслух:

– Вот как они выглядели. Как и пророчил нам полковник абд-Аллах. Они модно одеты и счастливы. И не похожи на беглецов. Я никогда не видел беглеца с выражением умиротворения на лице. Поэтому они просочились через наше сито. Но какова Руби Уоллес! Актриса, мать ее... Так сыграть в эфире! А ведь я поверил ей – одинокой, напуганной. Но, оказывается, она водила меня за нос.

– Добавить в ориентировки коррекционный текст?

– Какой?

– Ну, как еще они могут выглядеть.

Паттерсон хотел было взорваться, но усилием воли заставил себя остыть. Помогло ему справиться с собой нестареющее правило: досчитать до десяти.

– Нет. («Одиннадцать, двенадцать».) И еще раз нет. С этого момента никаких коррекций.

«Рахманов достал меня», – не без вздоха констатировал Паттерсон, вернувшись к себе в кабинет. Он снял трубку телефона и позвонил Джемалю.

– Ахмед, ты приступил к работе над?.. – Он выдержал паузу.

– Да, шеф.

– Отлично! Это я и хотел услышать. Завтра весь Лондон покажется ему с Гайд-парк!

Паттерсон прикрыл рукой уставшие от напряженного просмотра глаза, но то ли на обратной стороне век, то ли на самой ладони ожила картинка: Андрей Рахманов салютует ему по-военному (а может, и по-джентльменски), касаясь головного убора.

Глава 11

Реальность и иллюзия

Они отошли от дома Ахмеда Джемаля на такое расстояние, чтобы, как показалось Руби, не потерять его из виду. «Кажется, – вспомнила она, – в квантовой физике есть понятие: предмет существует, пока на него смотришь, но стоит отвести от него взгляд, он исчезает». Опыт под названием «кошка Шредингера» показывает: некоторые события происходят только потому, что за ними наблюдают; если бы не было никого, кто их видел, они бы не существовали. Реальность и иллюзия. Рациональный подход к мирозданию.

– Что теперь? – спросила Руби. – Нам нужно переодеться. В этой одежде мы привлечем к себе внимание. Особенно я, мне кажется.

Андрей изменил облик Уоллес за несколько секунд, повернувшись к ней лицом и опустив кейс к ногам. Он завязал пепельную, отдающую синевой газовую косынку Руби так, чтобы закрыть лоб целиком и чтобы один конец ее получился намного длиннее, чем другой, и, заткнутый за ухо, превратился в вуаль, закрывшую нижнюю часть лица, – как частичка символа бесправия восточной женщины. Узел косынки оказался сбоку, но эта деталь не бросалась в глаза. Равно как и рыжеватые брови, скрытые за полупрозрачной маской.

– Твоя маскировка тенью ложится и на меня, – объяснил он.

Руби кивнула: «Тебе виднее».

День был в самом разгаре. Однако Уоллес, уставшая за последний час, как за смену на угольной шахте, не могла не спросить:

– Где мы заночуем?

– У меня есть еще два-три места в Лондоне, но, боюсь, они провалены.

– Цветы на окнах? – слабо улыбнулась Руби.

– Точно. На месте полковника абд-Аллаха я бы назвал явки Натану Паттерсону.

– И ты бы тоже так поступил?

– При одном непременном условии: когда под твоими ногтями уже торчит пара-тройка гвоздей, а палач готовится забить еще один. Беспредельного терпения не существует, оно живет только в героических романах. Под пытками человек не говорит правды только потому, что не знает правды. Впрочем, есть еще одно условие, и оно выполнено.

– Какое?

Ответом Руби послужила искренняя и чуточку загадочная улыбка Андрея.

– Ты руководствуешься правилом «поймай меня, если сможешь»?

Она как нельзя кстати припомнила название фильма с Леонардо Ди Каприо в главной роли. Фильм основан на реальных событиях из жизни молодого мошенника, обладающего искусством перевоплощения и подделывать документы. Агент ФБР «готов отдать все, чтобы схватить мошенника, но тот всегда опережает его на шаг, заставляя продолжать погоню».

– Можно и так сказать, – ответил Рахманов, улыбнувшись.

Руби вздрогнула. Когда и в какой момент он успел наклеить тонкие черные усики и узкую полоску, протянувшуюся от нижней губы до конца подбородка, а также изменить цвет глаз с помощью контактных линз, она не заметила. Но эти мелочи изменили его до неузнаваемости; сейчас ей улыбался совсем другой человек. Он и она теперь составляли мусульманскую пару, которых великое множество в Англии. Вот разве что традиционный макинтош придавал Рахманову английской чопорности.

– Возьмем машину напрокат, большую часть дня проведем в ней. Вечером я сделаю пару звонков своим друзьям в Белфасте.

– Они помогут нам с жильем?

– Да. Но мы остановимся в мотеле или гостинице.

– Ты не доверяешь своим друзьям?

– С врагом все ясно – он враг, а насчет друга нет уверенности: он может преподнести какой-нибудь сюрприз.

Вторая часть этой стратагемы звучала так: «Используй друга, чтобы убрать врага, а сам не применяй силы».

Андрей не стал откладывать это дело в долгий ящик и позвонил в Белфаст из таксофона; свой мобильный телефон, засвеченный одним-единственным звонком Натану Паттерсону, он оставил при себе в качестве телефонной книжки.

И сделал еще один звонок, но уже с другого таксофона.

– Еще здравствуй, Фарух. В наших планах изменился только способ передачи информации. Мой сотовый попал в руки разведки, в нем есть и твой контакт. Так что не исключено, что к тебе нагрянут гости.

– Я понял, Рахман, и все сделаю так, как мы договорились.

– Спасибо, брат. Жди моего звонка.

* * *

Белфаст

Джон Магнус положил трубку телефона и некоторое время провел в размышлениях, и поломать голову ему было над чем. Салех ар-Рахман, которого он знал как финансиста «Антиимпериалистического центра», натурально слетел с катушек. На взгляд Джона, взрывное устройство в вагон поезда мог подложить сам воинствующий господин Каддафи, нежели его связной – холеный, с длинными ухоженными пальцами пианиста, утонченный и изысканный, гордый Салех ар-Рахман. Связь с полковником Каддафи по линии террора поддерживалась и до ар-Рахмана – он сменил более настырного, что ли, Хамиса – этого любителя виски и слегка перезрелых англичанок. О, Хамис – еще тот перчик, не заметишь, как обожжешься.

Взорвав пассажирский вагон и отправив на тот свет кучу народа, ар-Рахман активировал скрытый механизм антитеррористической угрозы по всей Великобритании. Его давление на себе ощутили все ячейки Ирландский республиканской армии, в первую очередь на территории Ирландии. Пожары просто так, без причины не возникают. Но вот сгорели прошедшей ночью два подконтрольных Джону Магнусу кафе в Белфасте. Кому-то не понравился ассортимент заведений, и вот они пополнились коктейлем Молотова, и этот кто-то до сих пор не был пойман. У этого преступления Джон не нашел мотива. Точнее, мотив лежал на далекой станции Кентербери, по ту сторону Ирландского моря. И спецслужбы начали прессовать всех, кто в своей борьбе за независимость или свободную торговлю исповедовал политику устрашения. Как сказал в свое время сам Молотов, в честь которого и были названы жидкостные зажигательные бомбы, «мы не бомбим Финляндию, это мы доставляем продовольствие голодающим финнам». Вот и Джону Магнусу вчера ночью доставили немножечко продуктов питания в его кафе. И это еще не все. Джон качал головой: «Господи, сколько же носов было сломано за последние сутки!» Молодчики, купленные британскими спецслужбами, выпущенные из кутузок, куда попали за мелкие правонарушения, отрабатывали на всю катушку. Они кроили черепа битами, ломали те же носы и ноги буквально по списку. И это называлось ответной мерой, чтобы мало не показалось, это и урок на будущее. Аксиома: безнаказанность рождает новые преступления.

Джон хотел поскорее покончить с этой бестолковой бойней, проходившей под вой сирен высочайшей террористической угрозы, и нашел тому две, по крайней мере, причины. Одна из них называлась очень просто: конец Ливии. А значит, конец значимому для армий финансовому потоку. По сути дела, Салех ар-Рахман отыгрывался: за сотни и сотни взрывов на своей родной земле он ответил одним – на земле его военного противника. Пока что одним. Но он вызвал в столице Британии ожидаемую реакцию: страх, паника, беспомощность спецслужб. Ар-Рахман по-прежнему оставался на свободе и, может быть, готовит новый теракт. А это новая волна насилия. Джон, как говорится, не мог объять весь мир – своя рубашка ближе к телу. Если бы он развязал эту войну – другое дело. А сейчас он расплачивался за чужеземца.

Джон Магнус являлся одним из боссов «официальной» ИРА, ответственной за более 50 смертей, в том числе гражданских лиц, британских военных и полицейских, католических и протестантских террористов. На столике перед ним лежала газета с неутешительными для него новостями, официально подтверждающими наезд спецслужб на фракцию Джона Магнуса. Он решил положить конец погромам в подконтрольных ему ресторанах и набрал номер телефона, записанного в блокноте. Выслушавший его человек порекомендовал не вешать трубку, а после короткого гудка набрать четыре цифры. Что он и сделал. Прошло чуть больше минуты, и Джон услышал голос человека, представившегося Натаном Паттерсоном.

* * *