НЕФТЕЮГАНСКИЙ ИЗЛОМ

Наблюдая теплый прием Зюганова, отечественная элита всерьез восприняла опасность «смычки» российских коммунистов с Западом. Реальная угроза смены общественно-политического строя в случае проигрыша Ельцина подтолкнула крупнейших отечественных банкиров, включая Ходорковского, к решительным действиям. Они предложили Чубайса на роль руководителя штаба предвыборной президентской кампании. Обстановка и в самом деле складывалась неудачно – рейтинг Бориса Ельцина продолжал оставаться низким, коалиция большого бизнеса вокруг него складывалась с трудом.

Электоральные симпатии в пользу Бориса Ельцина были значительно подогреты, когда 26 марта МВФ одобрил предоставление России кредита в размере 10 млрд. долларов с десятилетним сроком погашения. Благодаря этому кредиту удалось договориться с государствами-кредиторами Парижского и Лондонского клубов о реструктуризации внешнего долга бывшего СССР на 25 лет, что стало большим облегчением для тощего бюджета страны.

Вслед за этим и Мировой банк с марта по июнь предоставил России займы на общую сумму около 1,8 млрд. долларов. Правда, эти займы не всегда использовались по целевому назначению – огромные задолженности по зарплатам, пенсиям, детским пособиям и забастовки вынуждали пускать немалую часть кредитных траншей на социальные нужды. А где-то эти займы цинично разворовывались…

–

16 июня состоялся первый тур выборов президента России. Так как никто не набрал более 50 процентов голосов, второй тур был назначен на третье июля. Все избиратели понимали, что предстоял не просто выбор президента, а выбор пути – продолжать начатые рыночные реформы или повернуть назад в советское прошлое. Александр Лебедь, занявший третье место в президентской гонке, призвал своих избирателей отдать голоса за Ельцина. Третьего июля состоялся второй тур выборов. Борис Ельцин получил 53,8 процента голосов, Геннадий Зюганов – 40,3 процента.

По мнению самого Чубайса, которое он высказывал неоднократно, на формирование предвыборного политического расклада решающее влияние оказал переход контроля над экономикой в частные руки. И в этом колоссальную роль сыграли мошеннические залоговые аукционы. В них не было конкуренции и открытости, решалась одна единственная задача – сделать все так, чтобы коммунисты не пришли к власти.

И новые олигархи-собственники решили поставленную задачу. У них тоже не было выхода, зато были огромные финансовые ресурсы, мощные телеканалы, газеты и радио, профессиональные политтехнологи, лучшие из которых входили в избирательный штаб Ельцина.

Сразу после выборов, в августе, был принят специальный президентский указ о неотложных мерах по обеспечению режима экономии в процессе исполнения бюджета во втором полугодии 1996 года. Он временно приостановил действие всех решений об увеличении расходной части бюджета, за исключением касавшихся выплаты пенсий и обеспечения жильем военнослужащих. Такой шаг способствовал укреплению финансовой стабильности, хоть и нарушал предвыборные обещания.

Правительство лихорадочно искало способы ослабить бюджетный кризис. Госдума «левела» и продолжала принимать популистские решения и поправки, которые лишь на бумаге раздували расходы бюджета на «социалку».

Проблема недобора налогов вновь обострилась. В октябре была создана Временная чрезвычайная комиссия по налоговой и бюджетной дисциплине. Благодаря ее активности уже в декабре недоимки несколько снизились, налоговые поступления увеличились на 46 процентов. Но сохранить позитивную тенденцию не удавалось – кризис неумолимо диктовал свои законы, больно бил и по нефтеюганцам.

–

Важным этапом в приватизации российской нефтянки стали помянутые недобрым словом залоговые аукционы. Чтобы помочь государству преодолеть бюджетный дефицит, еще в марте 1995 года руководители ведущих российских банков предложили кредитовать правительство под залог государственных пакетов акций самых привлекательных предприятий страны. 31 августа был принят президентский указ № 889 «О порядке передачи в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной собственности».

Залоговые аукционы проводились для «своих» игроков, посторонние и иностранные инвесторы к ним не допускались. В декабре 1995 года будущим кредиторам правительства было предложено 51 процент акций Сибнефти, 51 процент акций СИДАНКО и 45 процентов акций ЮКОСа. Сибнефть досталась финансовой компании Бориса Березовского и Романа Абрамовича за 100,3 млн. долларов, СИДАНКО купили банки МФК и ОНЭКСИМ Владимира Потанина за 130 миллионов, акции ЮКОС были проданы Менатепу Михаила Ходорковского за 159 млн. долларов. В залоговых аукционах на 5 процентов акций ЛУКОЙЛа и 40,12 процента акций Сургутнефтегаза победили сами эмитенты.

О «примечательной» приватизация ЮКОСа в пользу Менатепа уже подробно рассказывалось. Здесь лишь отметим, что правительство теоретически могло погасить задолженность и вернуть себе залоговые пакеты, но это не отвечало интересам банкиров-олигархов. В итоге государство не расплатилось с кредиторами, и последние получили право продать залог для погашения кредита. В течение двух лет длилась злосчастная залоговая эпопея и завершилась без особых сюрпризов: все залоговые пакеты перешли аффилированным структурам залогодержателей, а государство полностью утратило контрольный пакет в основных вертикально-интегрированных нефтяных компаниях (ВИНК). Старую гвардию «нефтяных генералов» начало вытеснять новое поколение российских бизнесменов, которые стали играть все большую роль в российской экономике и политике.

После всех залоговых аукционов и перехода под полный контроль Менатепа дела компании ЮКОС оказались в плачевном состоянии. В преддверии 1996 года она «неожиданно» проваливается в кризис. До сих пор до конца неясно, что послужило его причиной – продуманная игра нового менеджмента компании на понижение или наоборот – просчеты в управлении. А может, это было следствием системного кризиса, охватившего всю экономику страны? Вполне вероятно также, что это могло быть результатом воздействия не одного, а группы факторов. Будущие исследователи истории создания и деятельности бизнес-империи Михаила Ходорковского наверняка компетентно ответят и на эти вопросы…

Пожалуй, довольно квалифицированно эта ситуация была проанализирована в известной статье «Российская нефтяная промышленность: двадцать лет, которые потрясли мир», написанной Ниной Николаевной Пусенковой, старшим научным сотрудником Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук:

«…На тот момент ЮКОС был в плачевном состоянии. Добыча нефти Юганскнефтегазом за 1987–1995 годы упала с 70 млн. до 27 млн. тонн и надолго застряла на этой отметке. В 1995 году Юганскнефтегаз остановил почти все бурение, а инвестиции в производство свелись к нулю. Если в 1990 году простаивала 1 тыс. скважин, то в 1994 году – уже 3,7 тысяч.

Не лучше была ситуация и у компании Самаранефтегаз. Она отказывалась поставлять нефть Новокуйбышевскому НПЗ, который задолжал ей огромные деньги. Куйбышевнефтеоргсинтез работал без руководителя после того, как уволили его директора. Никто не хотел занять это место, ведь два его предшественника были убиты.

Почти 60 % потребителей продукции ЮКОСа были неплатежеспособными аграриями. В 1993–1996 годах долги по налогам ЮКОСа выросли в 2,8 раза, превысив 2 млрд. долларов. Нагнеталась социальная напряженность из-за колоссальной задолженности по зарплате Юганскнефтегаза. Нефтеюганск начал бастовать.

Компании пришлось бороться за выживание. В феврале 1995 года, чтобы вывести Юганскнефтегаз из финансового кризиса, совет директоров ЮКОСа перешел к новой торговой политике, которую в компании назвали «маленьким НЭПом». Нефть в стране стали продавать коммерческим структурам на условиях предоплаты, причем в договорах особо оговаривалась продажа нефтепродуктов в тех областях, за топливное обеспечение которых отвечал ЮКОС. За март было реализовано 1,7 млн. тонн нефти, и Юганскнефтегаз получил 245 млрд. рублей (в предыдущие месяцы – не более 70 миллиардов). «НЭП» позволил сократить задолженность по зарплате нефтяникам с четырех до двух месяцев.

Среди этого хаоса 23 мая 1996 года Сергей Муравленко покинул свой пост. Его избрали председателем совета директоров, а во главе компании встал Михаил Ходорковский…» (Н.Н.Пусенкова. Российская нефтяная промышленность: двадцать лет, которые потрясли мир (https://scholar.google.com/scholar?cluster=15316757358571239963&hl=en&oi=scholarr). – Журнал «История новой России. Очерки, интервью», № 3, 2010).

Из-за задолженности по зарплате стремительно нарастала социальная напряженность и на предприятиях холдинга, расположенных в разных регионах страны от Сибири до центральных и южных районов. Новые владельцы и менеджмент ЮКОСа начинали терять контроль над ситуацией.

Здесь необходимо добавить, что особые надежды связывались с освоением гигантского Приобского нефтяного месторождения при участии американской ТНК АМОКО на условиях соглашения о разделе продукции (СРП), кабального по своей сути для нефтяников и экономики страны. В итоге все закончилось неудачей. В течение нескольких лет шли переговоры, а в конце 1998 года АМОКО была поглощена британской компанией British Petroleum и вышла из участия в проекте освоения Приобского месторождения…

–

А вот как складывались дела непосредственно в эпицентре кризисного удара – в Юганскнефтегазе, от которого зависела судьба не только нефтяников, но и всего юганского региона.

Стали резко расти долги, задолженность по зарплате и налогам достигла миллиарда долларов. Упал уровень жизни нефтяников и всего населения Нефтеюганска, Пыть-Яха, Нефтеюганского района. По-другому и быть не могло – только бюджеты этих трех муниципалитетов на 95 процентов состояли из налоговых поступлений из Юганскнефтегаза.

Корпоративный «нэп» позволил сократить задолженность по зарплате нефтяникам с четырех до двух месяцев. Но такая коммерция одновременно породила всевозможные «рондо-с», которые впрямую наживались на торговле нефтью, подлежащей реализации с целью расчетов с муниципальными и региональными бюджетами.

Неудивительно, что Юганскнефтегаз и ЮКОС находились под пристальным вниманием российской и зарубежной прессы. Вот что, например, 21 июля 2004 года писала газета «Коммерсант»:

«…Весной 1993 года глава Юганскнефтегаза Сергей Муравленко инициировал создание госкомпании ЮКОС, в уставный фонд которой были переданы 51 % голосующих акций Юганскнефтегаза, принадлежавших государству. 9 июля 1993 года зарегистрировано ОАО Юганскнефтегаз (правопреемник ПО Юганскнефтегаз) с уставным фондом 10,7 млрд неденоминированных руб. В ходе чековой приватизации, начиная с 1993 года, около 12 % акций ОАО Юганскнефтегаз выкуплены работниками компании и ЧИФами Тюменской области. Более 10 % акций приобрели Credit Swiss First Boston и Brunswick Warburg в интересах американского миллиардера Кеннета Дарта.

Кризис компании 1995 года (убытки – более 2 трлн неденоминированных руб., долг федеральному бюджету около 1,2 трлн руб.) привел к решению акционеров передать функции управления НК ЮКОС. Через две недели после этого контрольный пакет акций ЮКОСа приобретен структурами банка МЕНАТЕП на залоговом аукционе за $159 млн.

С августа 1999 года начат обмен ЮКОСом акций дочерних компаний на единые акции НК. Одновременно удалось урегулировать вопрос по покупке акций ОАО, принадлежавших Кеннету Дарту. В течение последующих двух лет доля ЮКОСа в Юганскнефтегазе увеличилась до 93 %. В июле 2001 года по результатам размещения акций нового номинала доля ЮКОСа в уставном капитале Юганскнефтегаза составила 100 %…» (Петр Сапожников. Дожили. Началась распродажа ЮКОСа. – Газета «Коммерсантъ», № 131 от 21.07.2004).

Как уже отмечалось, в апреле 1996 года группа топ-менеджеров банка Менатеп во главе с Ходорковским вошла в руководство нефтяной компании ЮКОС. Начались кадровые кульбиты и рокировки. Сначала Сергей Муравленко покинул свой пост – в конце мая его избрали председателем совета директоров, а во главе компании встал Ходорковский. Спустя несколько дней, четвертого июня, последний был избран председателем совета директоров ОАО НК ЮКОС. В должности заместителя председателя совета и президента компании утвердили Сергея Муравленко.

На состоявшемся в октябре этого же года заседании совета директоров ЮКОСа было официально объявлено о завершении реорганизации компании, в результате которой она стала полностью централизованной. Перед этим в течение августа-сентября во всех дочерних акционерных обществах прошли собрания акционеров, где были приняты решения не меняющие их статуса, но ставящие под полный контроль новых владельцев ЮКОСа.

Вместо генеральных директоров вводилась должность «главных управляющих», назначаемых исполнительным органом компании. Кадровая реорганизация завершала создание новой модели управления мощным нефтяным холдингом в условиях рыночной конъюнктуры, в первую очередь ориентированным на получение максимальных доходов его собственников. Политика долгосрочного планирования капитальных вложений в развитие и модернизацию производства, создание современных рабочих мест, разведку недр и науку тоже приносилась в жертву главному приоритету – наращиванию чистой прибыли…

После президентских выборов Ходорковский получил благодарность за активное участие в организации и проведении выборной кампании Бориса Ельцина. Вероятно, именно в этот момент и решилась окончательно судьба Юганскнефтегаза, а заодно – города и жителей региона. Это и есть календарная точка, когда менатеповскими воротилами была получена индульгенция на драконовскую приватизацию и прочие «опричные вольности».

Ходорковский и другие преданные тогдашнему президенту олигархи, фактически сохранившие «семье» власть в стране, в знак благодарной признательности получили «ярлыки на княжение» – полные гарантии безопасности. Или безнаказанности…

–

Чем же в это время занимался Владимир Петухов – депутат городской думы, руководитель и владелец Дебита, в недавнем прошлом сам работник Юганскнефтегаза? Напрягаясь из последних сил, как герой древнегреческого эпоса Сизиф, он вкатывал на вершину будущей победы тяжелый камень личного протеста против несправедливости. Правда, в древней легенде камень, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз, но упрямый богатырь, обреченный на бесконечные муки, снова и снова начинал свою тяжелую работу. Иногда казалось, что тем же самым занимался и наш герой.

Но вернемся, как советует известная восточная поговорка, к «нашим баранам» и отметим, что наряду с президентскими преференциями Ходорковскому было сделано предложение войти в новое правительство, от которого он почему-то отказался. Однако в октябре без возражений вошел в состав совета по банковской деятельности при правительстве.

И еще одна интересная подробность в тему. В ноябре 1996 года Борис Березовский в интервью газете «Файненшл таймс» заявил, что семь банкиров, финансировавших предвыборную кампанию Ельцина, контролируют более половины российской экономики. В их числе назывался и Ходорковский. Другие шесть были – сам Березовский, Александр Смоленский, Владимир Гусинский, Владимир Потанин, Михаил Фридман и Петр Авен. После этого с легкой руки журналиста и политолога Андрея Фадина в широкий обиход прочно вошло слово «семибанкирщина»…

В 1996 году, завершив общую централизацию ЮКОСа, команда Ходорковского приступила к реализации плана по его глубокой реструктуризации, который предусматривал троекратное снижение численности персонала. Из 76 тысяч человек, работающих в Юганскнефтегазе, Самаранефтегазе и Томскнефти, должно было остаться лишь 25 тысяч работников. Остальные работники переводились в сервисные предприятия без каких-либо гарантий существования, а тысячи других стали просто безработными.

В описываемый период в Юганскнефтегазе работали 45–50 тысяч человек. В 2016 году в РН-Юганскнефтегазе (действующее официальное наименование бывшего Юганскнефтегаза – прим. автора) трудились 12 тыс. человек, в настоящее время – чуть более 6,8 тыс. человек.

Одновременно с сокращением «лишнего» персонала новые владельцы промышленных активов в 1996 году решали еще одну важную для себя задачу. Шел непростой процесс передачи на баланс муниципалитетов всех объектов социальной и иной инфраструктуры, ранее содержавшихся на балансе приватизируемых предприятий. С этой целью правительством годом раньше было приняло известное постановление № 235 «О порядке передачи объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения федеральной собственности в государственную собственность субъектов Российской Федерации и муниципальную собственность».

Этот колоссальный объем работы наравне с решением не менее масштабных вопросов трудозанятости и безработицы обрушился в основном на муниципалитеты. Приходилось практически без предварительной подготовки, что называется «с колес», принимать на баланс огромное число объектов, начиная с котельных и инженерных сетей до объектов торговли, культуры и спорта, детских садов и медучреждений. Все это при советской власти строилось, ремонтировалось и эксплуатировалось госпредприятиями, теперь же новые собственники решительно освобождались от такого «балласта», планируя заниматься исключительно бизнесом.

–

Решение всего комплекса проблем, назревших в отношениях муниципалитетов юганского региона с ЮКОСом и Юганскнефтегазом, включая трудоустройство потерявших работу нефтяников и погашение огромных задолженностей перед бюджетами, неоднократно обсуждалось в начале года на ряде встреч руководства компании и глав местных администраций. Итогом стала безрадостная для всего юганского региона констатация официальной позиции ЮКОСа по самым животрепещущим вопросам.

Из сорока пяти тысяч работников Юганскнефтегаза одиннадцать тысяч неизбежно будут сокращены, а все основные объекты социальной инфраструтуры в течение года передаются на муниципальный баланс.

Об участии ЮКОСа в трудоустройстве сокращаемых работников ничего, кроме общих фраз, не звучало. Одно это грозило катастрофой местному рынку труда, неизбежными народными волнениями и массовым исходом потерявших работу нефтеюганцев в Сургутнефтегаз и другие соседние нефтекомпании. Муниципальные власти плелись в хвосте событий, рассчитывая как всегда на помощь вышестоящих властей и популистские, заведомо ложные протекционистские обещания ЮКОСа.

Что касается судьбы Нефтеюганска и участия в ней «социально безответственной» компании ЮКОС, то вот признание самого Михаила Ходорковского, сделанное им в личных мемуарах «Тюрьма и воля», увидевших свет в 2012 году:

«…Люди, конечно, в основном боятся изменений, поэтому возмущений со стороны сотрудников хватало. Впрочем, это была меньшая из проблем по сравнению с зарплатой, поэтому никаких особых конфликтов я не помню. Кроме, может быть, Нефтеюганска, где я отказался финансировать строительство жилья в городе. Считал и считаю ошибкой развивать город на болоте. Но люди к нему «прикипели». Этим решением я действительно настроил многих против себя…