Тропа тунеядцев – 3. Книга вторая. Эшелон. Часть первая. Космическая сага

– Нам, что делать? – Спрашивали космонавты.

– Держитесь! Мы с вами! – ответили с Земли.

– Держаться, так держаться. – Смирился с происходящим командир экипажа.

Бортинженер слез с потолка и сел в кресло.

– Не пил, не курил, каждый день спортом занимался. – Грустно сказал он. – И, все ради чего?

Прямую трансляцию полета, отключили с опозданием. Однако пессимисты в «Интернете» молчали. Пессимисты, в «Рунете» – тоже. И, те и другие готовили заготовки, к своим комментариям, относительно дальнейшего развития событий.

«Ласточка» вошла в плотные слои атмосферы. Потом вышла из плотных слоев. Когда космолет снизился, над территорией союзного государства, на экранах радаров возникли помехи. Летательный аппарат начал двоиться, потом разложился натрое, а, в конце концов, совсем пропал, с экранов.

Все головы в Центре, разом повернулись к руководителю полетом. Одни, наиболее обиженные, смотрели со злорадством, другие с сочувствием, третьи просто с любопытством.

Не выдержав, этих взглядов, Андрей Витальевич Туртушов встал со своего кресла и покинул общее помещение.

Главный инспектор, Узденского УВД, майор Одиноков, мало интересовался происходящим, за пределами своей зоны ответственности. После прошлогодней контузии, повышения и перевода в «район», он почувствовал вкус к тихой размеренной жизни.

На природе, заскоки в голове окончательно прошли, а несколько визитов к местному знахарю, оказали положительное терапевтическое воздействие на организм.

Первые два месяца, Одиноков мотался по району, инспектируя участковых, но криминогенная обстановка, на местах была просто идеальной. Там, вообще ничего не происходило. Изредка пропадали люди. Но все это было в форме слухов. Ни одного официального заявления.

– В лес уходят, некоторые. – Говорили ему, участковые, на местах. – Сливаются с природой. Тут, мы никак не можем воздействовать, на современную тенденцию. Мода, сейчас такая. Многие стремятся к безмятежной жизни в естественной среде.

Самое главное, что пропадали, самые беспокойные элементы. Даже родные, тех пропавших, у кого они были, сильно не горевали, по поводу своих близких.

– Ничего. – Говорили они, Одинокову, когда тот интересовался судьбой их родственников. – Поживут «робинзонами» – наберутся ума разума. Как надоест – вернуться. Милости просим.

Причем, если в лес уходил молодой, то это значило, что «его потянуло на приключения», если человек в возрасте, то комментировали переиначенной поговоркой: «Седина в бороду – лес в нутро».

Правда одна проблема, долго, не давала майору покоя. А, именно – наличие в районе огромного контингента неучтенного населения. Неучтенное население было равномерно рассредоточено по деревням и исправно трудилось, подрабатывая у местных граждан. Эксцессов, на этой почве не возникало, а председатели колхозов, вообще, уверяли старшего инспектора, что эти находники, жизненно необходимы, для нормального процесса колхозной жизни.

Вникнув в ситуацию поглубже, Одиноков убедился, что бродяги проблем не создают. Наоборот вносят значительную лепту в экономическое развитие района.

Тем более начальник УВД, майор Лизурчик, тонко намекнул ему, что такое положение вещей всех устраивает и, «даже в области, об этом знают».

Собственно говоря, Одинокову оставалось, лишь контролировать, правильное оформление документов. Свободного времени у него хватало, поэтому старший инспектор, полюбил выезжать из города и день, два гостить у своих сотрудников.

Причем его визиты нисколько не обременяли участковых. У каждого, на селе был не только дом, но и дача, причем не одна. Зимой, майор, разумеется, выезжал реже, но летний период проводил в постоянных разъездах, кочуя с одного участка, на другой. В своем кабинете, он появлялся, только в конце месяца, чтобы завизировать стопку документов.

Конец июня выдался дождливым. Сельчане радостно декламировали социалистическую присказку: «Дождь в июне – агроном, на трибуне» и имели неплохие виды, на будущий урожай.

Одинокову дожди не доставляли особой радости, но и печалиться он – не печалился. Считая себя состоявшимся деревенским жителем, майор был солидарен с населением и считал, что дождь жизни не помеха.

Однако, с «дачи», он съехал и вернулся в город, решив переждать непогоду в своем кабинете.

В день летнего солнцестояния небо было затянуто плотными низкими облаками. Дождь, то моросил, то поливал, от души.

Одиноков посидел у себя в кабинете. Пообщался с соседями. Потом забрел к своему заместителю, городскому инспектору.

Тот, в это время, ломал голову над возникшей проблемой. На «блатхате», человеку выбили зуб. Майор Бондарик поделился проблемой, с Одиноковым и изложил свои соображения, по поводу ее решения.

– Понимаешь, тут можно реагировать двояко. – Рассуждал Бондарик. – Во-первых, можно наказать стоматолога. Но я узнавал – он монтажник спецоборудования, лесные ограждения поддерживает в рабочем состоянии. Постоянно проволоку тягает. Силы, у него, от этого – немеренно. Не рассчитал, человек. Во-вторых, можно применить санкции к хозяйке. Недосмотрела. Не разрулила ситуацию….

Слушая Бондарика, Одиноков согласно кивал.

«Блатхаты», на районе были почти в законе. Это были не минские замызганные, пропахшие кислотой помещения, а что-то вроде гостиничных заведений, где уставшие от законопослушной семейной жизни мужики выпускали пар. Официально, эти квартиры или комнаты сдавались в наем, поденно. Странно было то, что за съем жилья требовали деньги, поскольку огромное количество квадратных метров пустовало. Но эти помещения отличались, от обычных съемных квартир, тем, что там можно было загульно пить и общаться с женщинами, не возражающими против, такого поведения.

Это было очень удобно для всех. Жены, приблизительно знали, где находятся их половины и не страдали, от их обязательного календарного запоя. Милиция, имея полный список адресов, дежурила поблизости, чтобы перевести, вышедшего за рамки правил, с созидательного на принудительный труд.

Мужья, выпустив пар, и не угодив в сети правоохранителей, возвращались домой, и покорно принимали, от жен, неотвратимое возмездие.

– Пострадавший утверждает, что у него – пародонтоз, и зуб уже шатался…. – Продолжал говорить Бондарик.

Одиноков слушал его, краем уха. Он понимал, что человека, отвечающего за безопасность сельхозугодий, отправлять на прополку или уборку навоза нерационально. В конце концов, Бондарик выпишет провинившемуся штраф, и не будет ходатайствовать об аресте. Этот разговор он завел, просто, так, для приведения разрозненных мыслей в системное образование.

Разглагольствования Бондарика, уже подходили к концу, когда вдали, над горизонтом, что-то глухо загрохотало.

Бондарик прервался. Оба, он и Одиноков посмотрели в окно.

– Гроза, что ли? – Спросил Одиноков.

– Не похоже. – Ответил Бондарик. – Слышишь, еще гудит. Гром не гремит, так долго.

Они замолчали, прислушиваясь. Гром продолжал греметь, нарастая.

– Впечатление такое, что стая «Боингов» садится. – Сказал Одиноков. – У вас, тут аэродрома поблизости нет. Может я, чего-то не знаю?

– Аэродрома нет. – Недоумевая, ответил Бондарик. – Воинская часть раньше была. В лесу, под Погорельцами стояла. Потом съехала. От нее, где-то, там, бетонная дорога осталась и ветка железнодорожная. Только на ту «бетонку» «Боинг» не сядет. Туда, вообще, ничего не сядет – она вся в колдобинах. Сковырнется, нахрен.

Они снова стали прислушиваться. Шум нарастал.

– Точно, что-то садится. – Сказал Бондарик.

– Аминь! – Сказал Одиноков.

– Если в поле грохнется, точно – аминь. – Согласился Бондарик. – Но если на лес, выжившие будут.

– Как, это – так?

– Понимаешь, на моем веку, на лес, уже падали. И, не раз. А, смертных исходов – всего один. Тут – такое дело. Когда на лес что-то падает, он всю свою дрянь, навстречу, в виде подушки безопасности выбрасывает. Не в гуманных целях, разумеется, а из чувства самосохранения.

Гул разом стих. Потом глухо ухнуло. Это уханье повторилось раз пять. В затухающей прогрессии. Потом все стихло.

– О, слыхал?! – Поднял палец Бондарик. – Скакала эта штука, по выхлопам. Значит, в лес рухнула.

– Ты думаешь?