Идеальная совокупность. Том 2

У Рублёва стойкая репутация службиста-святоши. Его зрение не различает полутонов.

Если дать малолеткам пенделя, Рублёв накатает рапорт. Не из вредности, а потому что считает – так правильно. Начнётся разбор полетов. Наружные службы сейчас в фаворе, а оперативные – в немилости, соответственно, выводы будут сделаны не пользу последних. Плёвый случай может дать повод для наказания начальника КМ, кресло под которым и без того шатается.

– Вот так значит? – с презрительной ухмылочкой Паша повернулся к Темрюковой.

Янка глаз не спрятала, наоборот, вылупилась, как полярная сова.

– А ты думал? Пускай родители за своих сопляков ответят! Заворовали!

Комаров оглянулся на гаражи, хотя можно было не утруждаться. Стрёмного типа в бейсболке там нет и в помине. Испарился, как только начался шухер. И колесить по округе в надежде его сыскать бесполезняк. Здесь сто путей отхода.

– Чтоб мы ещё раз с вами, с деревянными солдатами Урфина Джюса, связались! – зареклись опера.

8

22 сентября 2007 года Суббота

Весь мозг Клыч сломал в поисках решения. Просьба вора была просьбой лишь по форме. Ответ «извини, брат, не срослось» исключался. Часики тикали неумолимо.

Клыч терзал извилины и злился на упёртого Барона. Никак не разубедишь его в том, что в Остроге так же проблемно купить боевое оружие, как в любой другой точке России. Да, в городе есть военные заводы, однако магазины при них не функционируют и распродажи под Рождество не устраиваются.

К режимным предприятиям не подступиться, на каждом – служба безопасности из бывших ментов. Более того, оборонку теперь обихаживает персональная милиция. Мусарня прямо на территории мехзавода базируется.

На дворе не девяностый год, когда на том же механическом шустрые ребятишки слямзили партию автоматов. Шуму было, гаму. Много кто из братвы попал под раздачу мимоходом. Но и самих крадунов повязали, громкое дело слушалось в большом зале горсуда, оборудованном железной клеткой, которая тогда выглядела зловещей диковинкой. Это сейчас зверинцы в судах в порядке вещей.

Канал в дивизии перекрыт наглухо. Дорога к воякам заказана.

Куда адреснуться? Объявление «куплю стволы» в газетке не тиснешь.

Была надежда на одного деловара. Позавчера пересеклись с ним на «бугорках». Ожидаемо встал вопрос о взаимной услуге, только не за марафет, как предполагал Клыч, а покруче. Делаш попросил вальнуть своего конкурента и даже назвал фамилию, которую у него никто не спрашивал. Клыч оторопел, подумал, что разговор пишется, подумал – мутка[36 - Мутка – провокация (жарг.)] ментовская, сызнова легавые хотят его на строгач законопатить.

Базар оборвал на полуслове. Велел прикусить язык и забыть о разговоре. Прыгнул в тачку и был таков. Чепушила, кинутый на крутом берегу Клязьмы, только руками в изумлении развёл.

Следующие тёрки получились беспонтовыми, и каждая по миллиону нервных клеток убила.

Людишки страдают недержанием речи, это факт. По городу, кровь из зубов, поползут слухи, мол, Клыч ищет железо. Не угомонился старый! Передел затевает! – пойдёт звон. А у ментов и у фейсов везде свои уши. Докатится до них – жди беды…

Отчаявшись, Клыч вызвонил одного из последних могикан, Павлуху Комендантова. Вечером тот заехал в «Страйк».

Пашка всегда был здоровенный, а с возрастом прямо-таки шкафом трёхстворчатым стал. В дверь протиснулся боком.

Постарел заметно чертяка, обрюзг, сутулится. Виски седые, покатый лоб морщинами вспахан. Одышка донимает. Но главная беда – со зрением. Московский профессор прописал Павлухе операцию, а пациент менжуется, предпочитая слепнуть дальше. Очки у него – в пол-лица, в массивной роговой оправе с толстенными стеклами.

Раньше, когда земля покоилась на четырёх слонах, у Комендантова была небольшая, но духовитая бригада, наполовину состоявшая из кавказцев. Паша умел ладить с «пиковыми».

Промышляли они классическим рэкетом. Особо не таились. А чего таиться? Коммерсы были плюшевыми, а менты ещё по совдеповским законам работали.

Пашку и его лепшего кореша Эдика Рамазанова приземлил вновь созданный «шестой отдел»[37 - «Шестой отдел» – одно из названий подразделения по борьбе с организованной преступностью.]. Ввалил ребят кооператор, барыживший сахарным песком.

К слову, Клыч вскорости на том же дефицитном товаре спалился. Стрёмной темкой оказался сахар-рафинад.

Потом нерусские из Пашкиной шараги стали по одному загибаться, видать, климат для них оказался неподходящий.

Эдик – каратист, чёрный пояс, крутизна – расхворался в лагере так, что его актировали[38 - Актировка – процесс медицинского освидетельствования тяжелобольных осужденных, предусматривающий досрочное освобождение из мест лишения свободы (жарг.)] и отпустили помирать в родной Дагестан.

Кручёного Мацо завалил терпила, которого подсевший на герыч ара достал до печёнок.

Еще водился у них Армен, катала и фармазон. Сейчас он чалится в Мордовии за мокруху, якобы за чужую. До конца срока ему, как до Пекина раком.

Откинувшись, Павлуха обнаружил, что остался один-одинёшенек. Долгое время о нем не было слышно. Говорили, будто он продал городскую квартиру, купил дом в деревне и сидит там, как отшельник.

Затем узналось, что Комендантов мутит бизнес по заготовке древесины на корню. Причём под крылышком лесокомбината «Дубрава». В олигархи не выбился, но на ноги встал твердо. Сейчас у него в личной собственности «КамАЗ» с фискарсом[39 - Фискарс – в контексте – манипулятор для загрузки древесины.], тягач и ленточная пилорама. Он – коммерс в чистом виде, но коммерс, уважающий понятия. На общак отстегивает без напоминаний. Посему тереть с ним не западло. При условии, что целуясь в дёсны с Савелием, капитально подментованным хозяином «Дубравы», Паша не заразился любовью к мусорам.

– Ты же шаришь в теме, бродяга! – Клыч пытался растормошить старинного приятеля.

Выпуклые линзы превратили Пашкины глаза в крохотные ртутные шарики, выражение они имели оторопелое. Гигант похож на марсианина, заблудившегося на чужой планете.

– Ну, ты вспомнил, – его улыбка выглядела виноватой.

Клыч знал, что собеседник темнит. Любовь к железу у таких – до гробовой доски. По молодости Павлуха фанател от оружия.

Не зря, помимо вымогалова, в его приговоре фигурировала двести восемнадцатая статья[40 - Статья 218 УК РСФСР предусматривала уголовную ответственность за незаконный оборот огнестрельного оружия.]. При задержании у него изъяли стреляющую ручку, она торчала в нагрудном кармане скрипучего кожаного пиджака, из которого Паша не вылезал зимой и летом.

Тогда мода была на подобные игрушки. Бесполезный сувенир приплюсовал лишний год к сроку. Ни на воле, ни в зоне не слышал Клыч, чтобы такая штуковина пригодилась кому-то в критический момент. Зато на этапе один пассажир сетовал, как отхерачил себе палец из самопального «пен-гана»[41 - Пен-ган, pen gun – стреляющая ручка (англ.)] при случайном выстреле. Ударный механизм по принципу оконного шпингалета был крайне ненадежен.

– Неуж Кулибины перевелись в славном городе оружейников?

– Кулибины теперича шпалеры из газулек переделывают. Вкладыш – в ствол, и гуляй, рванина!

– Слышал. А посерьёзнее если? Нарезное? Автоматическое? Хорошую цену дам.

– Не ко мне.

– Может, поспрашиваешь?

– У кого? Извини, Володя, но с нарезным – голяк. Благодарствую за угощенье, – за разговором Павлуха в одиночку схомячил большую пиццу «карбонара» с пармезаном и беконом.

У самого Клыча кусок не лез в горло.

– Хоть за переделки из газового спроси, – авторитет ухватился за соломинку.

– Без «бэ». Ну, давай, Володя! На звоночке.

Только Паша за порог, в кармане Клыча завибрировал мобильник. Можно было не смотреть, кто напедаливает.

Барон записан в контактах как «Шиномонтаж». Наивная конспирация на случай изъятия телефона. Как будто менты не знают номера их сотовых? Полюбасу знают и вполне вероятно, что прослушивают.

– Часик в радость, братское сердце! – Клыч отозвался с душой.