Иван Московский. Том 5. Злой лев

– Вот удивил так удивил, – покачал головой Иоанн. – От кого, а от тебя я этого никак не ожидал. Ты и не понял? Диво.

– Почему?

– Ну смотри. Папа – он, в сущности, дурак. Он мыслит проблемами Рима. В лучшем случае Италии. Но не видит ничего дальше своего носа, из-за чего католический мир рассыпается. Собственно, он начинает дергаться только тогда, когда ему так или иначе бьют по карману. Да и то – несильно. Он заражен римским недугом. И ведет себя так же, как последние императоры Запада. Видимо, Константин не зря перенес столицу, уходя из Рима. Погибельное место. Но ты-то… ты… Византия не зря считалась самой искушенной и изощренной в интригах во всем мире. А тут такая слепота… куриная…

– То, что Папа тебе не по душе, я понимаю и одобряю. Но причину, побудившую тебя так поступить там, на Дунае, все еще не разумею. Видимо, ты был слишком высокого мнения о моей прозорливости.

– Смотри. Вот Дунай. Кто туда пришел?

– Ты со своей армией и Джем со своей.

– Прекрасно. А где были обещанные Папой другие крестоносцы? Я что-то их там не наблюдал. Да и рыцари Родоса не высадились на материк. Вообще никто никуда не пришел. Кроме меня и Джема. Значит, вместо того, чтобы раздергать армию Османской империи на куски и бить ее по частям, какой-то гадский Папа подсуропил мне ее бить сразу, собранную в единый кулак.

– Ах… ты об этом. Они… хм… не успели.

– О нет. Дело не в том, что кто-то успел, а кто-то нет. А в том, что Папа приложил все усилия к тому, чтобы они были заняты в других местах. Понимаешь? Все усилия. Наверное, только рыцари Родоса были готовы воевать. Но они далеко, и толку с них немного. Да и отвлечь их серьезно от турок нереально. По сути, всех остальных он втравил в войну за французское наследство. За исключением Милана и Неаполя, которых просто притормозил. У короля Неаполя сейчас большие проблемы с подданными по милости Папы, а герцог Милана один никуда не пойдет. Людовико Моро слишком осторожен, чтобы участвовать в таких авантюрах. Да и лично ему это нужно в последнюю очередь.

– Допустим.

– Что значит «допустим»? У тебя есть другое объяснение произошедшего? При этом Джем привел если не все свои войска, то многие. Словно кто-то его подначивал взять еще, взять побольше. Я там даже подумал, что с ним еще мамлюки пришли. Но нет. Оказалось, не они. А вот с южных границ он войска таки снял. Как Джем шел с мамлюками, так и брал с собой всех на борьбу со мной. Поговаривают, что с юга в том войске было больше всего воинов.

– И что? Анатолия богата. Там можно большие армии собирать. В прошлом Василевсы не раз так делали.

– Все так. Первым, если мне не изменяет память, так кто-то поступил во время очередной готской войны. Оставил Балканы на разорение готам, используя Константинополь в качестве щита. Его все равно взять неприятель не смог бы. А сам собрал войска в Малой Азии. Разбил своих восточных недругов. И, вернувшись на запад, душевно наподдал врагам. Так ведь?

– Я не помню такого, но звучит вполне логично и здраво. Так что я не понимаю, что тебя смущает в этом. Джем не лишен рассудка, хоть и алкоголик.

– Хм… Ну смотри. Что бы случилось, если бы я его разбил? И уничтожил бы те самые войска, что заполняли крепости юга.

– Ах. Ты об этом. Ну… Думаешь, что мамлюки бы его атаковали?

– Тут и семь пядей во лбу не нужно иметь, чтобы понять – имеет место подстава. Они целенаправленно оголили те крепости, которые собирались занять.

– Так ты из-за этого не стал с ним воевать?

– Отче, ты чего? Совсем меня за дурака держишь? – спросил Иоанн, глядя на собеседника с жалостью.

– К-хм… – закашлял тот.

– Я удивляюсь с тебя. Если бы я его разбил, то получил бы оголенные южные крепости и уничтоженную полевую армию. А сам Джем бы, скорее всего, даже до столицы не доехал. Убили. В итоге вся Османская империя погрузилась бы в хаос гражданской войны. Разве нет?

– Его не обязательно бы убили.

– А что, есть варианты? Джем – это спорный султан.

– Но это султан.

– Который пришел на престол, подталкиваемый мамлюками. К нему очень много вопросов. Особенно у старых ветеранов Мехмеда, среди которых ходили слухи, что именно Джем отравил их любимого султана. И в этом не было бы ничего удивительного. Баязид-то пытался. И этот сынок мог. Никак не мог дождаться, пока отец преставится. После столь лютого поражения вряд ли бы кто за ним пошел.

– Ну хорошо. Пусть так. Хотя это достаточно спорный вопрос.

– Допустим это как достаточно вероятное событие. В конце концов, если он и выжил бы, то вряд ли правил бы всей Империей. Скорее бы стал одним из кандидатов в борьбе за власть.

– Тут да, вполне вероятно. У Джема нет ни людей, ни репутации, чтобы удержать всю эту махину…

– Теперь понимаешь, почему я так поступил?

– Кажется, что да. Ты опасался, что твоей победой воспользуются латиняне, специально «не успевшие» в этот Крестовый поход, и мамлюки Египта?

– Бинго! Да. Не прошло и трех недель, – хохотнул Иоанн. – Я, правда, еще предполагал участие Ак-Коюнлу или даже Турана. Но тут как пойдет. Там все сильно непросто.

– Но ведь столицу Империи ты бы все одно взял. Или я опять что-то не понимаю?

– Ты знаешь о том, как во времена Диоклетиана или там Константина около столетия небольшая полевая армия comitatenses громила превосходящие силы варваров? Бегала вдоль границ и била всех, кто совался. Иногда радикально превосходящих числом настолько, что и не пересказать.

– Смутно, но представляю себе. Читал и слышал пересказы текстов. Но как это связано?

– А вот так и связано. Они били варваров, опираясь на римскую инфраструктуру: города и дороги. А я оказался в противоположной ситуации. Да, армия, равная тем комитатам, у меня имелась. А может, даже и лучше. Но небольшая, полевая. И я бы достаточно легко разбил Джема. Что поставило бы меня в крайне затруднительное положение. Ведь вся европейская часть османских владений – это бывшие земли Восточной Римской империи с массой городов. И в этих городах сидит враждебная мне аристократия. Да. Я могу взять любой такой город. Но если я начал бы оставлять в них свои гарнизоны, то к Константинополю подошел бы с голым задом. А если бы просто проходил мимо, то оказался бы в ловушке. Иными словами, в ситуации, при которой на десятки дней пути во все стороны – одни враги, которые могут выскакивать из укреплений и терзать мое войско, укрываясь за стенами при появлении угрозы. А раз за разом брать десятки городов – это катастрофа. Даже если бы я смог, даже если бы я справился, что вполне реально, то оставил бы после себя только выжженное пепелище. Но разве это то, что нам нужно?

– Отчего же? После разгрома полевой армии они сделались бы очень покладистыми.

– В моем приближении. А так… Вот скажи мне, что самое важное в жизни Константинополя?

– Вера?

– Да какая вера? Он за столетие ее несколько раз менял. А значит, плевать на нее хотел город. Нет. Главное в его жизни – еда. В нем же проживает очень много людей. А теперь представь – я подхожу к городу и беру его. И?

– И что?

– Вот у меня тоже вопрос. И что дальше? Или ты думаешь, что хорошо отлаженная логистика с поставкой огромного количества продовольствия будет и дальше работать?

– А почему нет?

– А почему да? Я ведь враг. Город захвачен врагом. Я могу об заклад биться, что властители городков поменьше прекратят поставки. Иными словами, я оказался бы в осаде и был бы вынужден бегать по округе и наводить порядок.

– А ты не навел бы?

– Навел. Но при этом потерял бы армию и время. Почти всю армию мне пришлось бы рассовать по гарнизонам, утратив всякие возможности к полевым битвам. Причем очень быстро. Что привело бы к началу малой войны против меня. В том числе и потому, что у меня для ее ведения уже бы не имелось сил. Для таких действий ведь важно не сильную полевую армию иметь, а многочисленные и максимально самостоятельные конные дружины, способные к мелким наскокам и проказам. Я бы там завяз и сгинул…

– Ты сгущаешь тучи. Мы оказали бы всю возможную поддержку.

– После того как я рассовал бы свою полевую армию по гарнизонам, здесь бы, на севере, ко мне пошло бы вторжение. Все равно сил его отразить у меня бы не имелось. Как итог – меня бы зажали на юге, а потом, разбив на севере, уничтожили бы и на юге. Весь этот поход – одна сплошная ловушка для меня. Его цель – мое уничтожение. Не так ли?

– Мы этого точно не желали!

– Тогда зачем к нему подталкивали?

– Мы полагали, что ты сможешь нанести разгром султану в полевой битве. После чего христиане начнут восстания. И…