Безумный Макс. Том 3. Полковник Империи

Как император вообще позволил своему зятю оставить так много денег? Опять не секрет. Максим ведь вывез из Берлина золота на 94 миллиона рублей и облигаций государственного займа на неполный миллиард. Причём облигаций не Германии, а Франции, Великобритании и США, что позволило России путём взаимозачёта сократить государственный долг самым кардинальным образом.

Всё это в совокупности выглядело настолько поразительно, что открыто и без всякого стеснения в кулуарах стали говорить, будто сам дух Александра Даниловича помогает своему далёкому потомку. Самые же экзальтированные мистики так и вообще болтали о том, будто в Максиме Ивановиче возродился «полудержавный властелин» самолично. И склоняли это по-разному. От природного рождения в формате реинкарнации до вселения духа сподвижника Петра I в обмякшее тело парня после того, как сильнейшая контузия выбила из него всякое сознание и остатки жизни. Дескать, Александр Данилович спасал последнего мужчину в своём роду и, обходя запреты, смог договориться с самим Всевышним. Ну а как иначе? Он ведь всегда умел договариваться. Так что все известные медиумы, после спиритических сеансов, начали подтверждать подобные теории, чтобы погреться в лучах славы юного Меншикова…

С «возрождением предка» связывали и невероятную лихую – прямо-таки искромётную – храбрость, демонстрируемую Максимом. Ведь, как известно, Пётр ценил своего «Алексашку» в том числе и за храбрость. Если надо – тот первым со шпагой в руке лез на крепостную стену или вёл в решительную атаку кавалерию в самый безнадёжный момент.

А выходка с купанием Генерального штаба в Шпрее? Вполне в стиле одного из главных балагуров «Всешутейшего, всепьянейшего и сумасброднейшего собора». Да и страсть к роскоши у парня имелась немалая. Чего уж тут скрывать? Ни Максим Иванович, ни Александр Данилович аскетами не были. Взорванный террористами автомобиль был единственный на весь Петроград бронированный Rolls-Royce Silver Ghost с особой отделкой.

В общем – слухов ходило много и разных. Но, так или иначе, Меншиков во всех значимых слоях общества был на слуху и, безусловно, в позитивной окраске. Везде его ценили по-своему, но высоко. Так что прямая атака на него со стороны любой политической организации была бы сродни самоубийству. Политическому. Если, конечно, она хотела иметь поддержку в широких слоях общества, а не стремилась к положению всеми порицаемых изгоев.

– Может, это Кайзер? – после долгой паузы спросила Татьяна Николаевна, нарушая задумчивую тишину. – Ты ведь столько проблем ему создал. Сломал всю войну. Да и средства, вывезенные тобой из Рейхсбанка, благодушия ему не добавляют. Сколько там было на самом деле?

– На самом деле? – хитро прищурившись, переспросил Максим.

– Ой… ну только не нужно мне говорить, что ты сдал отцу всё.

– Ценные бумаги и золото я сдал все.

– Серьёзно? – очень скептическим тоном переспросила супруга.

– Я бы и наличные марки сдал, но они, увы, к тому времени закончились… – с наигранной печалью произнёс Максим.

– Вот как? – улыбнулась жена понимающе. – И сколько их было?

– Семьсот миллионов марок[5 - Курс рубля к марке 1 к 2,16. То есть 700 миллионов марок – это 324 миллиона рублей.]… кажется.

– Кажется?

– Я их мешками считал. Плюс-минус десять-двадцать миллионов, – небрежно махнул рукой Максим. – Я брал только купюры от ста марок и выше. Банкноты в тысячу марок там тоже встречались.

– Куда же ты их дел? – ахнула она. – Кроме тех, разумеется, что потратил на покупку предприятий, недвижимости и выплаты рабочим.

– Когда Третьяков смог пробиться в Штеттин и фронт стал неустойчивым, я нанял некоторое количество людей и отправил их с поручениями в Германию. Дескать, они бегут от варварского русского режима. Благо, что германские юристы и нотариусы всё ещё оставались на территории города, и мы смогли всё чин по чину оформить.

– И что они должны были сделать? – оживившись, подалась вперёд супруга.

– Выйти на официальные представительства банков Голландии, Дании, Норвегии и Швеции, действующих в Германии, и, пользуясь выданной им доверенностью, открыть на меня там счета.

– Счета?!

– Счета, – кивнул муж. – Причём в национальной валюте. Марки-то мне без надобности. Они уже сейчас уверенно теряют в рыночной цене. После войны же так и вообще превратятся в фантики. Три четверти от выданных сумм они должны положить мне на счёт, остальные забрать в качестве платы.

– И много их доехало?

– Из двухсот пятидесяти шести человек, отправленных с поручением, цели достигли сто двадцать три. Остальные либо где-то заблудились, либо ограблены, либо решили меня обокрасть. Но договора-то у меня на руках, так что после войны займёмся ими. Они обязательно где-нибудь всплывут.

– Хм… И сколько накопилось денег у тебя на счетах в Голландии, Дании, Норвегии и Швеции? – спросила, расплывшись в улыбке, Татьяна.

– В пересчёте на рубли?

– Да.

– Пока сто девяносто три миллиона. Немного. Но…

– Немного?! – ахнув, переспросила супруга.

– Я рассчитывал на большее… – начал оправдываться Максим. Но жена его уже не слушала. Она зашлась смехом. Искренним. Безудержным. Со слезами, выступившими на глазах.

– Что-то не так? – спросил он после того, как острая фаза приступа закончилась.

– Я так и знала! – сквозь хохот, давясь, воскликнула она. – Я даже держала пари!

– С кем?!

– С мамой!

– Да? И о чём же пари?

– Мама считала, что у тебя просто не было никакой возможности укрыть значимую часть тро-

феев. Так что ты сдал всё, что не успел потратить. Я же предполагала, что ты ещё хотя бы десять миллионов где-то «прикопал». А получается, что ты спрятал денег намного больше, чем получил в долю от трофеев! – воскликнула Татьяна и вновь зашлась смехом.

– Кхм, – кашлянул Максим. – Так, может быть, не будем расстраивать маму? Пусть она выиграет пари.

– Да пустое, – отмахнулась Татьяна. – Ничего страшного с того, что она узнает, не будет. М-да… – отсмеявшись, произнесла супруга, посерьёзнев. – Значит, это точно дядюшка.

– Не думаю. Немцы не стали бы так поступать. Слишком глупо. Слишком непрофессионально.

– Ты забываешь о том, что всю свою агентуру у нас дядя потерял. Так что действовать он может, только нанимая кого-то. Почему не эсеры? Социал-демократы разного толка имеют довольно крепкие позиции в Германии. Хорошие каналы связи. Возможность через ту же Швецию передать всё, что необходимо, включая специалистов и оборудование.

– Да. Но для эсеров это политическое самоубийство.

– Для партии – да. А для небольшой кучки исполнителей? Сделали. Получили гонорар. И исчезли в джунглях Парагвая. Сам же так говорил. Ведь так?

– Верно, – неохотно кивнул Максим. Логика в словах супруги имелась, но ему казалось такое решение слишком простым. И этот скепсис не укрылся от взгляда жены.

– Тебя что-то смущает?

– Всё выглядит так, словно эсеров хотели подставить. Эсеры, как и прочие социалисты, очень полезные вредные элементы в любом обществе. Они прекрасно ершат тылы. Подставлять их немцам не нужно – скорее наоборот. Они подрывают стабильность и благополучие в России, срывают бизнес-процессы, нарушают работу предприятий и мутят воду в народе, повышая градус социальной напряжённости своими идеалистическими бреднями, террором и ура-популизмом – а значит, предельно полезны для Германии. Так что выглядит всё так, при некотором приближении, что кто-то хочет и эсеров подставить, и немцев. Скопом. Словно кто-то пытается увести расследование по ложному следу. Простому, очевидному, лёгкому, но неверному.

– Но кто?

– Вопрос. Большой вопрос…

Беседа продолжалась ещё довольно долго и не принесла никакого положительного результата. Совместными усилиями Максим и Татьяна не пришли к выводу о том, кому выгодно его убить. Разумеется, из числа тех, кто может. Так-то желающих, безусловно, хватало. И чем больше они думали, тем сильнее приходили к выводу, что ничего не понимают. Это пугало. Это напрягало. Но прятаться до окончания расследования Меншиков не видел смысла. Покушение хоть и недурно организовано, но слишком по-дилетантски испол-

нено. А значит, если придерживаться здравомыслия и постоянно совершать «противоторпедный манёвр», можно не сильно переживать за жизнь и здоровье. Тем более что месяца через полтора-два ему придётся отправляться совершать очередное чудо. И чем дольше он сидит по углам, тем меньше шансов на успех.

Глава 2