Иван Московский. Том 5. Злой лев

Глава 2

Иоанн сходил фигурой и посмотрел на Патриарха, сидевшего напротив с мрачным видом. И, сдержав усмешку, выдал ему:

– Ты чавой-то не в себе! Вон и прыщик на губе! Ой, растратишь ты здоровье в политической борьбе!..

От чего его собеседник и за губу взялся рукой, и как-то напрягся. Даже в чем-то сгорбился, что было не так уж и просто в этом кресле за шахматным столиком. Единственным удобным положением в нем было как раз сидение с прямой спиной, чуть подавшись назад. Чтобы хорошо видеть всю композицию шахматного столика.

– Что случилось? – задал прямой вопрос Иоанн, видя, что его собеседник не спешит начинать явно назревший разговор.

– Сын мой, я не понимаю твоего поступка, оттого и кручинюсь.

– Какого именно?

– Всей этой истории с Константинополем. Признаться, я поначалу даже не поверил. Подумал, что меня разыгрывают.

– Вот удивил так удивил, – покачал головой Иоанн. – От кого, а от тебя я этого никак не ожидал. Ты и не понял? Диво.

– Почему?

– Ну смотри. Папа – он, в сущности, дурак. Он мыслит проблемами Рима. В лучшем случае Италии. Но не видит ничего дальше своего носа, из-за чего католический мир рассыпается. Собственно, он начинает дергаться только тогда, когда ему так или иначе бьют по карману. Да и то – несильно. Он заражен римским недугом. И ведет себя так же, как последние императоры Запада. Видимо, Константин не зря перенес столицу, уходя из Рима. Погибельное место. Но ты-то… ты… Византия не зря считалась самой искушенной и изощренной в интригах во всем мире. А тут такая слепота… куриная…

– То, что Папа тебе не по душе, я понимаю и одобряю. Но причину, побудившую тебя так поступить там, на Дунае, все еще не разумею. Видимо, ты был слишком высокого мнения о моей прозорливости.

– Смотри. Вот Дунай. Кто туда пришел?

– Ты со своей армией и Джем со своей.

– Прекрасно. А где были обещанные Папой другие крестоносцы? Я что-то их там не наблюдал. Да и рыцари Родоса не высадились на материк. Вообще никто никуда не пришел. Кроме меня и Джема. Значит, вместо того, чтобы раздергать армию Османской империи на куски и бить ее по частям, какой-то гадский Папа подсуропил мне ее бить сразу, собранную в единый кулак.

– Ах… ты об этом. Они… хм… не успели.

– О нет. Дело не в том, что кто-то успел, а кто-то нет. А в том, что Папа приложил все усилия к тому, чтобы они были заняты в других местах. Понимаешь? Все усилия. Наверное, только рыцари Родоса были готовы воевать. Но они далеко, и толку с них немного. Да и отвлечь их серьезно от турок нереально. По сути, всех остальных он втравил в войну за французское наследство. За исключением Милана и Неаполя, которых просто притормозил. У короля Неаполя сейчас большие проблемы с подданными по милости Папы, а герцог Милана один никуда не пойдет. Людовико Моро слишком осторожен, чтобы участвовать в таких авантюрах. Да и лично ему это нужно в последнюю очередь.

– Допустим.

– Что значит «допустим»? У тебя есть другое объяснение произошедшего? При этом Джем привел если не все свои войска, то многие. Словно кто-то его подначивал взять еще, взять побольше. Я там даже подумал, что с ним еще мамлюки пришли. Но нет. Оказалось, не они. А вот с южных границ он войска таки снял. Как Джем шел с мамлюками, так и брал с собой всех на борьбу со мной. Поговаривают, что с юга в том войске было больше всего воинов.

– И что? Анатолия богата. Там можно большие армии собирать. В прошлом Василевсы не раз так делали.

– Все так. Первым, если мне не изменяет память, так кто-то поступил во время очередной готской войны. Оставил Балканы на разорение готам, используя Константинополь в качестве щита. Его все равно взять неприятель не смог бы. А сам собрал войска в Малой Азии. Разбил своих восточных недругов. И, вернувшись на запад, душевно наподдал врагам. Так ведь?

– Я не помню такого, но звучит вполне логично и здраво. Так что я не понимаю, что тебя смущает в этом. Джем не лишен рассудка, хоть и алкоголик.

– Хм… Ну смотри. Что бы случилось, если бы я его разбил? И уничтожил бы те самые войска, что заполняли крепости юга.

– Ах. Ты об этом. Ну… Думаешь, что мамлюки бы его атаковали?

– Тут и семь пядей во лбу не нужно иметь, чтобы понять – имеет место подстава. Они целенаправленно оголили те крепости, которые собирались занять.

– Так ты из-за этого не стал с ним воевать?

– Отче, ты чего? Совсем меня за дурака держишь? – спросил Иоанн, глядя на собеседника с жалостью.

– К-хм… – закашлял тот.

– Я удивляюсь с тебя. Если бы я его разбил, то получил бы оголенные южные крепости и уничтоженную полевую армию. А сам Джем бы, скорее всего, даже до столицы не доехал. Убили. В итоге вся Османская империя погрузилась бы в хаос гражданской войны. Разве нет?

– Его не обязательно бы убили.

– А что, есть варианты? Джем – это спорный султан.

– Но это султан.

– Который пришел на престол, подталкиваемый мамлюками. К нему очень много вопросов. Особенно у старых ветеранов Мехмеда, среди которых ходили слухи, что именно Джем отравил их любимого султана. И в этом не было бы ничего удивительного. Баязид-то пытался. И этот сынок мог. Никак не мог дождаться, пока отец преставится. После столь лютого поражения вряд ли бы кто за ним пошел.

– Ну хорошо. Пусть так. Хотя это достаточно спорный вопрос.

– Допустим это как достаточно вероятное событие. В конце концов, если он и выжил бы, то вряд ли правил бы всей Империей. Скорее бы стал одним из кандидатов в борьбе за власть.

– Тут да, вполне вероятно. У Джема нет ни людей, ни репутации, чтобы удержать всю эту махину…

– Теперь понимаешь, почему я так поступил?

– Кажется, что да. Ты опасался, что твоей победой воспользуются латиняне, специально «не успевшие» в этот Крестовый поход, и мамлюки Египта?

– Бинго! Да. Не прошло и трех недель, – хохотнул Иоанн. – Я, правда, еще предполагал участие Ак-Коюнлу или даже Турана. Но тут как пойдет. Там все сильно непросто.

– Но ведь столицу Империи ты бы все одно взял. Или я опять что-то не понимаю?

– Ты знаешь о том, как во времена Диоклетиана или там Константина около столетия небольшая полевая армия comitatenses громила превосходящие силы варваров? Бегала вдоль границ и била всех, кто совался. Иногда радикально превосходящих числом настолько, что и не пересказать.

– Смутно, но представляю себе. Читал и слышал пересказы текстов. Но как это связано?

– А вот так и связано. Они били варваров, опираясь на римскую инфраструктуру: города и дороги. А я оказался в противоположной ситуации. Да, армия, равная тем комитатам, у меня имелась. А может, даже и лучше. Но небольшая, полевая. И я бы достаточно легко разбил Джема. Что поставило бы меня в крайне затруднительное положение. Ведь вся европейская часть османских владений – это бывшие земли Восточной Римской империи с массой городов. И в этих городах сидит враждебная мне аристократия. Да. Я могу взять любой такой город. Но если я начал бы оставлять в них свои гарнизоны, то к Константинополю подошел бы с голым задом. А если бы просто проходил мимо, то оказался бы в ловушке. Иными словами, в ситуации, при которой на десятки дней пути во все стороны – одни враги, которые могут выскакивать из укреплений и терзать мое войско, укрываясь за стенами при появлении угрозы. А раз за разом брать десятки городов – это катастрофа. Даже если бы я смог, даже если бы я справился, что вполне реально, то оставил бы после себя только выжженное пепелище. Но разве это то, что нам нужно?

– Отчего же? После разгрома полевой армии они сделались бы очень покладистыми.

– В моем приближении. А так… Вот скажи мне, что самое важное в жизни Константинополя?

– Вера?

– Да какая вера? Он за столетие ее несколько раз менял. А значит, плевать на нее хотел город. Нет. Главное в его жизни – еда. В нем же проживает очень много людей. А теперь представь – я подхожу к городу и беру его. И?

– И что?

– Вот у меня тоже вопрос. И что дальше? Или ты думаешь, что хорошо отлаженная логистика с поставкой огромного количества продовольствия будет и дальше работать?

– А почему нет?

– А почему да? Я ведь враг. Город захвачен врагом. Я могу об заклад биться, что властители городков поменьше прекратят поставки. Иными словами, я оказался бы в осаде и был бы вынужден бегать по округе и наводить порядок.

– А ты не навел бы?

– Навел. Но при этом потерял бы армию и время. Почти всю армию мне пришлось бы рассовать по гарнизонам, утратив всякие возможности к полевым битвам. Причем очень быстро. Что привело бы к началу малой войны против меня. В том числе и потому, что у меня для ее ведения уже бы не имелось сил. Для таких действий ведь важно не сильную полевую армию иметь, а многочисленные и максимально самостоятельные конные дружины, способные к мелким наскокам и проказам. Я бы там завяз и сгинул…

– Ты сгущаешь тучи. Мы оказали бы всю возможную поддержку.

– После того как я рассовал бы свою полевую армию по гарнизонам, здесь бы, на севере, ко мне пошло бы вторжение. Все равно сил его отразить у меня бы не имелось. Как итог – меня бы зажали на юге, а потом, разбив на севере, уничтожили бы и на юге. Весь этот поход – одна сплошная ловушка для меня. Его цель – мое уничтожение. Не так ли?

– Мы этого точно не желали!

– Тогда зачем к нему подталкивали?

– Мы полагали, что ты сможешь нанести разгром султану в полевой битве. После чего христиане начнут восстания. И…

– А если нет?

– Мы к этому готовились.

– Ясно. О том, что главными выгодоприобретателями этого похода являются Папа и султан Египта, вы не знали?

– Все изменилось в последний момент, – уклончиво произнес Патриарх.

– Так знали или нет?

– Знали. Но мы считали, что если ты вернешь хотя бы ядро древней ромейской державы, то дальше уже будет проще. И ты раскидаешь этих всех потом. Как укрепишься там.

– Ну спасибо, – криво усмехнулся Иоанн. – Вы что, хотели меня в те края на десятилетия переселить? Или как я вел бы эти войны?

– Ты Комнин!

– Помнится, именно Патриарх в Софии короновал Исаака Ангела, предав Комнинов. Или я что-то путаю?

– Андроник вел себя плохо.

– Да что ты говоришь? А мне всегда казалось, что Исаак пообещал больше. Впрочем, Комнин я только по женской линии и седьмая вода на киселе. Это не аргумент. По прямой мужской линии я все же Рюрикович. Или, если быть точным, Скьёльдунг. Моя кровь восходит от древнего варварского вождя, ведущего свое происхождение от языческого божества. Вряд ли я хорошая кандидатура на роль Императора или там Василевса.

– Лучше нет, – очень серьезно произнес Мануил. – К тому же, несмотря ни на что, в твоих жилах течет кровь Императоров прошлого. Пусть и по женской линии. Ну и ты сумел крестить Степь, что само по себе выдающееся событие. Не так ли?

– Я обманул всех с этим Крестовым походом.

– Формально нет. К тому же ты занял Константинополь. Да, не так, как мы ожидали. Однако он под твоей рукой. Что говорит о том, что Всевышний к тебе благоволит. И дает нам шансы… надежду…

– А то, что я принял в том вассалитет от Джема? Это не вызывает смущения?

– Никак. Вообще. Джем труп.

– Труп? А мне казалось, что я укрепил его позиции.

– Ты слишком плохо знаешь османов. Старые ветераны Мехмеда ему не простят передачи Константинополя. Люди мамлюков же постараются устранить его, опасаясь вашего союза. Не удивлюсь, если его уже убили. Если нет, то вряд ли он проживет больше года. А его наследник не рискнет, требуя от тебя подтверждения клятвы. Во всяком случае, пока не наберет силы.

– Гражданская война, значит, будет при любом варианте?

– Да, разумеется. Мамлюки будут поддерживать детей Джема. Те более управляемы, в отличие от их отца-алкоголика. Только вот вряд ли их кто-то примет после выходки отца, совершенной на Дунае. Вот так взял – и отдал свою столицу. Это позор.

– Он не мог выиграть. У него на самом деле не было ни малейшего шанса. Джем привел много людей. Но в основном это были либо конные ополченцы от родов, либо пешие крестьяне. Сброд. Неуправляемый, по сути. Их много, но толку… Возможно, против обычной европейской армии он бы и справился, но не со мной.

– Он должен был драться.

– Он видел, как моя пехота проводила маневры на левом берегу Дуная. И все прекрасно понял. Это принципиально другой тип армии.

– Это неважно. Он не должен был оставлять свою столицу. Город, который с таким трудом взял его отец. И передавать его христианину. Это позор. Ему это никто не простит. Посчитает слабым. Тем более что они твоего войска не видели. И посчитают Джема обычным трусом, который отступил перед лицом как минимум вдесятеро меньшим войском.

– Ну…

– Даже не сомневайся. Я убежден, что в скором времени тебе все же придется туда вернуться, чтобы удержать Константинополь. Без тебя он не устоит.

– Я же объяснил, что будет, если я ввяжусь в эту гражданскую войну.

– Но Новый Рим…

– Здесь, – обвел рукой Иоанн, – мои сердцевинные, корневые земли. Отсюда проистекает мое могущество. Деньги и преданные люди. Новый Рим – это сейчас глухая окраина. Периферия. К тому же удержать его и расширить сферу влияния несложно. Даже без моего участия.

– Ты смеешься? До ближайшего Рождества Константинополь осадят. Да, это будет смехотворно. Но… терзать город начнут. И я не дам гарантий, сколько он простоит, пока кто-то из горожан не откроет врагам ворота.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Хорошо. Расскажи мне, как османы сумели так быстро и ловко завоевать Восточную Римскую империю, которая на момент их появления на горизонте превосходила их вот буквально во всем. Крепкие, большие города. Ремесла. Деньги. Войска. Причем хорошо организованные и прекрасно вооруженные войска, вышедшие победителями из борьбы с латинскими ратями. А еще прекрасная администрация. Связь опять же. И так далее. А тут – раз! – и посыпалась.

Мануил потупился.

– Стесняешься? А чего тут стесняться? Просто лордов вашего королевства тупо переманили, обещая им золотые горы. Или как это назвать? Кто-то уходил как есть. Кто-то с владениями. Кого-то да, пришлось завоевывать. Но в целом их сманили. Банально и пошло. Разве нет?

– Немного не так.

– Но, по сути, верно?

– Да, – тихо и как-то нехотя произнес Мануил.

– Так что задача наших людей – поговорить с наследниками этих «робких патриотов Империи». И объяснить им, что пора возвращаться. И что я все прощу. А тех, кто не вернется, ждет судьба Великих Комнинов из Трапезунда. Оставлять за спиной не лояльных мне людей я не собираюсь. Пойдут или нет – не знаю, но мне кажется, что в условиях гражданской войны переход под мою руку вряд ли будет выглядеть чем-то дурным или оскорбительным. Деньги на подкуп я дам. Что же касается Нового Рима, то я уже распорядился набрать для него новый гарнизон. В землях достаточно далеких, чтобы ни друзей, ни знакомых в окружении Константинополя у них не имелось. Да и переходить на сторону магометан они не спешили.

– Значит, ты не хочешь выступать туда с походом?

– Если это потребуется – выступлю. Но пока – нет. Тем более что, скорее всего, в скором времени меня ждет большая война тут – на севере. Или ты думаешь, что Папа мне это все простит?

– Нет, не простит.

– И я так же думаю, поэтому в ближайшие пару лет я почти наверняка буду занят войной. За это время мы постараемся укрепить Константинополь. Создать вокруг него определенное ядро сторонников. Где-то открытых. Где-то стесняющихся выступать открыто. Но это важно. Нам нужны люди, чтобы было кого сажать во все эти бесчисленные города округи. Считай, что это подготовка для настоящего завоевания.

Патриарх внимательно посмотрел на молодого мужчину, что сидел напротив, и улыбнулся. Хотелось с ним еще поспорить, но в целом ему нравилась такая логика.

– Как быстро в Константинополь прибудет новый гарнизон? – после затянувшейся паузы спросил он.

– Первые корабли должны прибыть через месяц. Или около того. Ядро из тысячи человек я туда уже отправил. Вместе с наместником. Я ему дал инструкции – привести город в порядок. Выявить неблагонадежных и всех их выселить. Да и вообще плотно заняться тылами. А как прибудут новые бойцы для гарнизона, заняться их подготовкой и интеграцией. Так что в целом за город можно не переживать. Думаю, что удержим.

– Хорошо. Тогда я немедленно выеду туда и…

– Не стоит, – перебил его Иоанн.

– Что?! Почему?!

– Ты хочешь попасть в ловушку? Папа тебя оттуда больше не выпустит. А потом постарается нас рассорить. Не стоит туда выезжать. Пока. Это небезопасно. Постарайся работать через своих людей. К тому же в предстоящей кампании здесь, на севере, ты мне очень пригодишься, – произнес Иоанн с невозмутимым лицом, сделав очередной ход.

– Я? Чем же? – неподдельно удивился Патриарх, а потом растерянно уставился на шахматный столик.

– Это…

– Это мат. Но будем считать, что ты был сильно встревожен и отвлекался. Так что давай партию начнем заново.

– Пожалуй…

Глава 3

– Я рад, что нам удалось достигнуть примирения, – произнес Фридрих III Габсбург во время конной прогулки.

На самом деле охоты, но они специально договорились пообщаться в относительно приватном ключе. Для чего охота подходила более чем. Да, можно было двигаться в кавалькаде, а можно было и не спешить, отдав все веселье другим, и уделить время относительно приватной беседе. Почему относительно? Ну какие-то отрывки разговора люди могли подслушать. Но ведь они постоянно двигались, что затрудняло это дело, создавая определенный эффект приватности. Да, были телохранители и наиболее приближенная свита, но их можно было и попросить удалиться на некоторое расстояние, дабы не мешать тихо вести мерную беседу.

Карл Смелый скосился на своего собеседника и хотел было съязвить, но сдержался. После разгрома под Парижем, где из-за тактической ошибки он потерял почти всю свою пехоту нового строя, не в его интересах было грубить. Тем более на формально доброжелательные слова.

– Дуешься?

– Я?

– Я и сам не ожидал, что с твоей пехотой так все выйдет. Я думал, что, заводя свою конницу к тебе во фланг, я отвлеку жандармов. Но все оказалось не так. Они не услышали твоей команды, а когда услышали – пехота…

– Увлеклись… – нехотя кивнул Карл.

– Но ничего страшного, снаряжение у тебя еще есть. Так что набрать новых крестьян и сделать вновь сильную пехоту ты еще можешь. И вскоре восстановишься.

– И к чему ты мне это говоришь?

– Я думаю, что нам нет смысла с тобой враждовать. Мы сцепились как кошка с собакой, но делить промеж нас нечего.

– А как же титул?

– Я готов отдать тебе титул короля Бургундии, если мы договоримся о свадьбе твоей дочери с моим сыном. И о дружбе. В конце концов, у меня есть интересы в Италии, и мне было бы очень благодатно, чтобы ты туда не вмешивался. А у тебя – во Франции. И я туда лезть не стану. Никак. И даже поддержу тебя в меру своих невеликих сил.

– Интересы в Италии? Неожиданно. – усмехнулся Карл. – Слышал я, что ты собираешь большое войско для похода на восток. При чем тут Италия? Ты с Иоанном решил сцепиться насмерть?

– Ах это… – нехотя произнес Фридрих.

Помолчал немного. Пожевал губами. После чего произнес уже хриплым голосом:

– Он поставил меня в безвыходное положение. Заручившись союзом с османами, Иоанн готовится окончательно присоединить Литву. Правобережье ведь он уже забрал, но вряд ли это его удовлетворит. Он ведь стяжает старые земли Руси. А я на это пойти не могу, так как угрожает мне напрямую.

– Это звучит… неправдоподобно.

– Почему?

– Потому что забрать Литву и разбить тебя он мог, не сильно напрягаясь. Особенно Литву. Кто там ему в состоянии оказать сопротивление? И главное – кто захочет? Войско Литвы почти наверняка перейдет на его сторону. Сейчас, насколько я знаю, Казимир прикладывает огромные усилия к тому, чтобы аристократы Литвы не переходили к Иоанну на службу. А ты говоришь… Тебя явно кто-то ввел в заблуждение.

– Мои советники убеждают меня в ином.

– Поменяй советников. Их кто-то купил.

– Ты уверен в своих словах?

– Абсолютно. Иоанн устал от войн. И то, что он сотворил на Дунае, – чудо, не иначе. Султан ведь туда привел поистине бесчисленное войско, собранное со всей его державы.

– Что-то подобное уже проворачивал Фридрих II Гогенштауфен, забрав без боя Иерусалим, только не принимая вассальной присяги.

– Когда вассал сильнее сюзерена – неизвестно, кто кому присягнул, – произнес Карл, явно намекая на себя. Ведь он формально оставался вассалом короля Франции, который в военном плане никогда не представлял для него угрозы. Да и, по сути, не управлял Бургундией.

– Тоже верно, – скривился от этих слов, словно от гнилого яблока Император Священной Римской империи, у которого таких деятелей тоже хватало. Ну, может, не в такой степени выраженности, но все же. – В данном случае установилась гегемония Иоанна и Джема, полностью перекрывшая торговый путь на восток. Хотя мы все основательно вложили денег в эту кампанию. Как это понимать?