Помещик. Том 4. Сотник

В первый он поместил табличку с цифрами, их описанием, правилами записи и прочтения. А также все основные специальные символы, которые планировал употреблять. Кроме того, здесь же находилась таблица Пифагора[21 - Таблица Пифагора – это таблица умножения. В данном случае 10 ? 10.], совершенная обычная для школьных тетрадок из его детства.

Дальше последовательно шли пять разделов, посвящённых сложению, вычитанию, умножению, делению и дробям. Само собой, везде, без всякого исключения, использовались нормальные цифры и десятичная система счёта.

В седьмом разделе Андрей описывал разные способы записи чисел, с которыми можно столкнуться. Прежде всего имея в виду римскую, греческую и славянскую.

Как и букварь, учебник «Арифметики начальной» был испещрён скетчами, сильно облегчающими понимание. А все арифметические действия шли через наиболее доступные формы объяснения народным языком с примерами из жизни. Так, чтобы даже дурак смог понять, о чём речь.

Для практики в счёте и письме парень активно использовал восковые таблички. Не самая удобная вещь. Однако он не мог себе пока что позволить переводить на это дело не самую дешёвую бумагу. Бересты же в нужном объёме заготовить было попросту нереально. Дополнительно для совместных занятий он изготовил одну большую доску, выкрашенную в чёрный цвет. Для того, чтобы писать на ней мелом.

И Андрей не только всё это сделал, но и настырно внедрял. Обкатывая. Все его управляющие, проходящие обязательное обучение по букварю и арифметике, упражнялись каждый день, кроме воскресенья, минимум по паре часов. Учитывая базовый нулевой уровень, это было не так много. Читали. Писали. Считали. Снова читали. И так далее. И так по кругу. Заодно парень обкатывал их реакцию на учебники и нарабатывал корпус прикладных задач для иллюстрации. Всё-таки это первый блин, и парень не сомневался, потребуются правки и новая редакция перед подготовкой учебника к тиражированию. Хотя бы самому элементарному.

В остальное время от контроля и обучения Андрей занимался хозяйственными делами, пользуясь тем уникальным обстоятельством, что у него под рукой оказалось много рабочих рук. В том числе и мужских. Тренировки же и боевое слаживание он оставил на зиму.

Всё дело в том, что когда он уезжал по весне из вотчины, под рукой Марфы он оставлял едва два десятка взрослых, примерно две трети из которых были мужчинами. Но в их число входила группа кузнеца-Ильи и группа плотника-Игната. А ещё имелся Пётр с тремя подручными, выполнявший функцию «охранного предприятия». Так что собственно простых работников имелось не так уж и много, мягко говоря.

Марфа за то время, что муж находился в походе, подсуетилась и сумела навербовать ещё два десятка человек[22 - Если быть точным, то речь шла о 13 крестьянах, 7 из которых имели жён да совокупно дюжину детишек в возрасте до 7 лет, и 6 бобылях. Так что формально речь шла о 26 взрослых людях (среди которых имелось 7 женщин) и 12 детях.]. Мужчин преимущественно. Из числа разорившихся крестьян, начавших голодать по весне. Не сама, разумеется, а с помощью Агафона, к которому обратилась.

Позже, уже летом, в вотчину прибыли люди, направленные туда отцом Афанасием из числа освобождённого Андреем полона.

Прежде всего, это двадцать девять молодых женщин, семьи которых побили, что лишило их средств к существованию. Ведь женщина без мужчины в XVI веке выжить попросту не могла. Замуж их тоже не взяли бы без приданого. Даже крестьяне. В общем, идти им некуда, разве что обузой к родичам. Та ещё судьба. Так что они охотно согласились податься под руку освободителя, в надежде на то, что им там улыбнётся удача. К ним вдогонку шли и сорок семь юниц лет десяти-двенадцати, которые были в том же положении. Только ещё и возрастом не вышли, а родичи, если и имелись, то совсем дальние.

Так что весь балласт того полона отходил Андрею. Это на рынке рабов девушки и молодые женщины ценились высоко. В обычной жизни всё было строго наоборот. Особенно в социальном низу, где женский пол выступал обузой, неспособной себя прокормить.

А вот пареньков из полона все разобрали себе. Это рабочие руки. В будущем. И очень недалёком. Так что ремесленники особенно на них позарились. И Андрею не досталось ничего. Мужчины же в основной своей массе разошлись по поместным дворянам. Им также возвращаться было некуда. Ведь даже если и возвращаться, то дома ждало их пепелище да голод. В лучшем случае. Хотя кое-кто всё же отправился домой. Им в том не препятствовали.

Чтобы совсем не выглядеть свиньями, Андрею также выделили немного мужиков из тех девяноста двух человек, высвобожденных из полона. Семнадцать человек. Много. Очень много, в то время как самые нуждающиеся забирали себе по одному, редко двух. Просто потому что были не в силах прокормить в первый год больше. Но на фоне того, что на плечи Андрея взвалили целый «женский батальон» из семидесяти шести человек, эта доля выглядела очень скромно. Потому что этот женский коллектив требовалось кормить, одевать, обувать и где-то поселять. Причём без всяких шуток и оговорок. Зимней одежды у них не имелось, как и обуви. Но это ладно. Куда хуже выглядело то, что все эти семьдесят шесть дам хотели кушать. И что примечательно – каждый день, а лучше по два-три раза на день. Что требовало около 50–60 тонн продовольствия в год, а это стоило больших денег. Намного бо?льших, чем они могли бы обычным трудом отработать…

Теперь же с парнем в вотчину к нему заехали ещё двадцать три работника и тридцать восемь воинов. Так что в вотчине скопилась удивительная «трудовая армия» из 203 взрослых человек, не считая Андрея и Марфы. Среди них насчитывалось 42 воина и 86 женщин, бо?льшая часть из которых были совсем молоденькими девушками. Ну ещё и дети в возрасте до 7 лет общим поголовьем в 23 юных проказника.

Ни у кого в Туле не собиралось под рукой ТАКОЙ толпы людей. Андрей решил этим воспользоваться. Мало ли – по будущему году такой удачный момент уже не сложится. Ведь воины его сотни были простыми ребятами и за хороший стол и перспективу получить добрые брони могли немало подсобить в тяжёлых работах, требующих крепких мужских рук.

Какими работами Андрей занялся?

Ясное дело, самыми важными – крепостными. Пока позволяла погода.

Работы он разделил на две части. Одна группа трудилась над фундаментом стены и последующим её возведением. Вторая – возилась со рвом.

Ров делали, опираясь на совершенно немыслимый технологический приём. Лошади тащили плуги, которыми взрыхляли грунт. А потом лошади же этот грунт и вывозили на волокушах. Лошадей было много, поэтому дела шли удивительно быстро. Во всяком случае, по местным меркам. Только копали так не сразу весь ров, а последовательными участками.

Стенки рва армировали вязаной деревянной сеткой, пролитой дёгтем. Сверху её покрывали слоем влажной глины. А дальше шла финальная отделка.

Внутренний скат рва имел 45 градусов наклона. Он выкладывался мелкими камнями, поверх которых укладывали густую смесь из земли и извести. Внешний скат стены представлял собой отвесную стенку из кирпича с небольшим развалом. Дно рва также укреплялось. Но проще. Глиной. Её во влажном виде туда укладывали и прибивали.

Фундамент стены представлял собой узкие канавы, в которые закладывали обычные камни. Много. Те самые, что люди Агафона возили всё лето. Благо, что каменоломни Оки, действующие уже несколько веков, находились недалеко. И отходов там хватало. Потом вот эти камни заливали сметанообразной смесью из песка и извести. И постукивали деревянными колотушками в течение длительного времени, чтобы состав осел как можно лучше, заполняя полости.

Как несложно догадаться, фундамент, так же как и ров, не строили разом и весь. Его возводили маленькими участками. Последовательно. И там, где состав схватывался, начинали возводить намётки стены.

Примерно в метре от кромки внутреннего ската начиналась внешняя кирпичная кладка. Прямо поверх полосы фундамента. В три кирпича. В семи метрах за ней – внутренняя. Каждые пять метров их стягивали поперечные стенки в пару кирпичей толщиной. Дополнительно вся стена имела малые контрфорсы: внешняя – снаружи, внутренняя – изнутри. Они были достаточно небольшие. Шириной в три блока и толщиной в два, из-за чего выступали они несильно. На пятиметровую секцию таковых было пять штук. А чтобы между ними не мог прятаться человек, укрываясь от обстрела, в основании стены между ними возводился скос, не дающий там стоять.

Всё внутреннее пространство стены заполняли грунтом. Проливали его известковым раствором. И утрамбовывали. Но уже после того, как кладка схватилась. Так что получалось что-то в духе поздней древнеримской технологии. Только вместо раннего римского бетона Андрей использовал землебитное наполнение – категорически более дешёвую, но долгую технологию.

Понятное дело, что стену сразу в полный рост никто строить не собирался. Первый этап подразумевал её возведение примерно на аршин. Второй этап – ещё на аршин. Что позволяло работать на участке малыми силами и без удивительного напряжения сил. Да и, если честно, римского кирпича в нужном объёме у него попросту не имелось. Так что напрягайся – не напрягайся, всё равно строить стену полного профиля было не из чего.

За такой работой его и застала новость о прибытии Агафона с караваном. Он по его совету специально «прогулялся» в Касимов и Рязань, закупив потребные Андрею припасы и сырьё.

Это был последний караван в этом году: скоро лёд. Андрей обрадовался новостям о его прибытии. В принципе, запасов продовольствия и фуража у него хватало. Так что вся его толпа людей и лошадей должна была выжить до весны. Однако мало ли что испортится, поэтому он хотел иметь запасы с некоторым резервом. Желательно приличным.

Однако каким же оказалось удивление Андрея, когда он узнал, что с караваном пришли полсотни помещиков, желающих встать под руку «князя». А также двадцать семь мужчин, которых Агафон за копейки купил на рынке рабов Касимова.

Славян. Там просто помещики, попавшие в сложное положение, пытались расторговаться холопами. Как ни крути – ближайшая для таких вещей площадка. Но приближающаяся зима вынуждала скидывать цену, ведь скоро торг встанет, и их придётся кормить минимум до весны, из-за чего Агафон сумел их купить с хорошей скидкой. Людей имелось много больше, но детей севера или из уральских племён он решил не брать, равно как и татар, загремевших в столь незавидное положение.

А ещё он навербовал пару десятков молодых крестьян да бобылей в Рязани. И они тоже с ним шли, чтобы осесть на вотчине Андрея. Да семнадцать подмастерьев из Рязани и Касимова, которые решили поискать лучшей доли под рукой Андрей.

– Твою мать… – тихонько прошептал парень, глядя на эту толпу людей.

Крестьяне и ремесленники – бог с ними. Хуже не будет. Но воины? Ведь получалось, что теперь в его сотне насчитывалось 88 помещиков. Оставшиеся 160 приходились на шесть остальных сотен. И, как пояснили ребята, сотни Дмитрия и Ерёмы усилились также. Просто потому, что они выступили с поддержкой предложений «князя». Не так радикально, как сам Андрей, но всё равно заметно. Так что в четырёх остальных сотнях имелось едва по десятку воинов.

– За что боролись, на то и напоролись, – с улыбкой заметил Агафон.

Андрея же это всё хоть и радовало, но в не меньшей степени и пугало. Ведь всех этих людей требовалось как-то реорганизовывать и упорядочивать. С тремя-четырьмя десятками он мог бы ещё как-то справиться. И уже даже кое-что наметил. Но теперь людей стало вдвое больше. А ведь где-то там старались его родичи из Коломны, ищущие для него послужильцев…

– Горшочек, не вари, – буркнул себе под нос Андрей.

– Что? – переспросил Агафон.

– Говорю, что рад я очень этому пополнению. Надеюсь, ты с учётом этих людей да лошадей привёз припасы?

– Обижаешь! Всё посчитал! Всё учёл!

Глава 7

1555 год, 2 февраля, Москва

Иоанн Васильевич сидел на троне[23 - Достоверно неизвестно, каким был трон Иоанна IV. Версия о так называемом «костяном троне» уже давно опровергнута, так как он был сделан после 1575 года и впервые встречается в описях только в 1632 году. «После 1575 года» потому, что часть изображений, посвящённых царю Давиду на нем, восходят к сборнику гравюр, вышедших в 1575 году в Антверпене, сделанных по рисункам Герарда ван Гронингена. Двуглавые орлы на троне появились лишь в XIX веке. В то время как анализ семантики использованных символов так и вообще говорит о том, что трон, судя по всему, был предназначен для особы женского пола.] и наблюдал за заседанием боярской думы. Скосившись, скорее даже развалившись, ибо устал от очередного чрезвычайно затянувшего диспута. Бояре устроили удивительно сочный срач, достойный политических ток-шоу XXI века. Эффект был такой, словно Царь на какое-то время включил федеральный канал, где шла очередная «коллективная истерика на серьёзных щах», только почему-то в маскарадных костюмах, ну и, само собой, с полным эффектом присутствия…

Эти высокопоставленные политические деятели разделились на две группы и, словно псы, отчаянно лаяли друг на друга. До хрипоты. Ругались. Оскорбляли своих визави во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. Совершенно не пытаясь даже кого-то услышать. То и дело вскакивали. Порываясь вроде как наброситься. Но никогда не пересекали незримой черты и не приближались к оппонентам слишком близко, из-за чего казалось, что они на каких-то невидимых поводках.

В общем, вели нормальный цивилизованный политический диспут. Цивилизованный потому, что, опасливо поглядывая на Царя, они не таскали друг друга за бороды и не били по меховым шапкам посохами. И ничего нового и сильно необычного в том не было. В том же английском парламенте при обсуждении острых вопросов и похлеще цирк бывал.

Почему? Так Homo sapiens довольно легко теряет налёт цивилизованности, быстро откатываясь к обычному своему состоянию едва разумной бесхвостой обезьяны. Каковой и является[24 - Homo sapiens входит в род homo (люди), трибу hominini, подсемейство homininae, семейство hominidae из отряда primates. Вместе с человеком в семейство гоминидов входят шимпанзе, гориллы и орангутанги. Так что выражение «человек произошёл от обезьяны» некорректно, ибо человек и есть обезьяна.]. Хоть и любит раздувать щёки при любом удобном случае.

Царь же наблюдал за этими дебатами и думал, вспоминая свой разговор с Андреем. Они после награждения довольно долго и приватно общались…

– Ведь ты отчаянно храбрый. Рвёшься в бой, – произнёс тогда Иоанн Васильевич. – Если бы я этого не знал, подумал бы, что купчишка. Деньги… деньги… деньги… кажется, тебя волнуют только они. Да и купцы вокруг тебя вьются, словно осы, слетевшиеся на мёд.

– Деньги – это кровь войны, – пожав плечами, заметил Андрей.

– Отчего же?