Азиэль

Парень был крепкого телосложения, наверное, бывший солдат, может быть, дезертир. Он взял в охапку все мясо, оставив несколько самых пыльных лежать на земле. Четверо несчастных, даже не знаю, как их назвать, язык не поворачивается назвать их разбойниками, подползли на карачках и с жадностью принялись кусать своими гнилыми зубами твёрдые куски мяса. Я смотрел на них с ужасом, сколько же они голодали? Даже я не помню, чтобы ел с таким… нет, это даже не назовёшь аппетитом. Я сам, бывало, не ел по несколько дней, но как назвать то, что я сейчас наблюдал, я не знаю.

Я было пошёл к той палатке, на которую мне указал Глазастый, но тут Красава схватил меня за рукав:

– Куды пошёл, сюдой ходи. С нами рядом спать будешь, вон та большая палатка наша с Чистюлей, твоя та, что поменьше будет, – он повёл меня в совершенно противоположную сторону.

– С нами тебе безопаснее будет, не знаю, что у тебя там за пожитки, но когда вернутся остальные, им будет все равно, что ты еду достал, прирежут тебя во сне от одного любопытства, – быстро прошептал Чистюля.

– О, я гляжу, вы уже сдружиться успели, а, парни? – окрикнул нас Глазастый.

– Да пусть Малец с нами будет, а то насмотрелся он на наш лагерь, ещё сбежать удумает, – ответил ему Красава.

Что ж, похоже, вернуться в лагерь должен не столь добродушный народ, и у меня появились друзья, которые помогут не проснуться мне с ножом под ребром. Нужно быть готовым ко всему.

Глазастый поделил еду, они порезали два куска на восьмерых, и принялись заниматься своими делами, то есть ничего не делать, с разницей, что теперь было чего пожевать.

Честно признаться, я был в шоке. Я совершенно не ожидал увидеть то, что увидел. Я начал вспоминать всё то, что рассказывал мне Борода про разбойников, и стал переосмысливать рассказанное. Я мечтал о свободной, вольной жизни, делать что хочешь, когда хочешь, жить в лесу, ни от кого не зависеть. Разбойники мне казались именно такими людьми. Но теперь я начал понимать, как сильно я ошибался. Это бандиты, которые отбирают у честных людей их нажитое тяжёлой работой добро, у них нет чести, они готовы резать друг друга за кусок хлеба. Не чураются, как оказалось, и предательства. Три человека погубили всю банду в обмен на свою жизнь, хотя я не верю, что им её оставили. И с этими людьми мне придётся теперь жить. Жутко-то как.

Я не знал, чем мне заняться, поэтому просто сидел и наблюдал за остальными. Чистюля и Красава лежали пузом кверху и негромко переговаривались о чем-то. Патлатый сидел неподалёку от Глазастого, наверное, он был его телохранитель, или, может быть, они были даже друзьями. Сидели они молча, ели своё мясо, однако лысый не спускал с меня глаз. Трое остальных бандитов сидели на земле и играли то ли в кости, то ли в нечто подобное, не углядеть отсюда. Оставшаяся четвёрка костлявых расползлась по углам, кто куда. Точно, буду называть их костлявыми, им вполне подходит.

– Эй, мужики, есть минутка? – спросил я у своих новых друзей.

– Чаво тебе, Малец? – с интересом спросил Чистюля.

– А кем были эти четверо костлявых, до того, как стали разбойниками? – поинтересовался я.

– Те несчастные-то? Раньше у нас была банда, люди, которые умели убивать, и пуще того, любили убивать! Дезертиры, бывшие наёмники, преступники, и не просто какие-то воришки, а злостные убийцы, – он с гордостью перечислял своих бывших соратников, а Красава молча кивал в знак согласия.

– Что-то не похоже, чтобы эти четверо были раньше наёмниками или солдатами, – съязвил я.

– То-то и оно, что не были. Был и простой люд, кто разорившийся плотник, кто сбежавший ворюга, да и просто недовольный жизнью народ. Их брали для разных целей. Ремесленник всегда в лагере полезен будет, да и на ту же рыбалку не самим же ходить, – Чистюля рассказывал с небольшой горечью, видать, скучал по тем временам. – Борода вот в Лесной – наш связной. В бою от него всегда мало было толку, но вот в верности его мы никогда не сомневались. Если б не он, мы бы давно сгинули. Не раз он нас предупреждал в прошлом об облавах или засадах на дороге.

– Эти четверо – последние из простого народа, – подключился к разговору Красава. – Теперь их держат на убой, или сожрать, или, в случае драки, пустить вперёд. Долго не продержатся, но отвлечь отвлекут.

– А разве они не пытались сбежать? Кто захочет жить так? – удивлённо спросил я.

– Помнишь череп, в который ты так лихо нож метнул? – не без уважения сказал Чистюля. – Он пытался сбежать, но далеко не убёг. Зато вне очереди на костёр пошёл, хе-хе.

Они так спокойно рассказывали о том, как съели одного из своих, что меня аж до костей дрожь пробрала. И это ещё вроде как хорошие парни из всей этой компании! Чего от других тогда можно ожидать? Если не ограбить караван или добыть еду другим способом, то я тут долго не выдержу.

– Хватит болтать, уже как-никак за полдень, надо поспать. Вечером, коли наши вернутся, нужно будет многое обсудить, – зевая сказал Красава, и плюхнулся на спину.

Чистюля последовал его примеру. Спать легли они на каких-то лохмотьях. Я посмотрел в свою палатку, но она была пуста. Только я подумал, что спать на голой земле мне не привыкать, как сзади прилетела кучка всякого рванья. Обернувшись, увидел как Чистюля отворачивается, видать, он и кинул мне их. Что ж, поспать и вправду не помешает. Я лёг на свою, так сказать, постель, обнял свой мешок с мясом, и попытался заснуть. Последние мои мысли были о том, как же чертовски сильно воняют эти лохмотья Чистюлей, на которых я лежу.

*      *      *      *      *

Я проснулся от того, что в лагере стало слишком уж шумно. Слышались какие-то возгласы, кто-то откровенно ржал, смехом это уж никак не назовёшь, в общем, шло активное обсуждение чего-то. Среди отдельных фраз я услышал, и вроде бы голос это был Глазастого, что пора будить Мальца. “Это же я!” – вдруг осенило меня. Я быстренько подскочил, хотел было уже высунуться из палатки, как вдруг я вспомнил, где я нахожусь, и особенно, среди каких людей. Я надел за спину свой мешочек, проверил свои метательные ножи, выдохнул, и наконец-то вылез из палатки.

На улице уже стемнело, слышен был стрёкот кузнечиков, а в лагере разжигали костры. Моё внимание привлёк здоровый кабан, которого медленно крутил на вертеле один из разбойников. Похоже, ребята, которые ходили за едой, пришли не с пустыми руками, мечта поесть жареной кабанины начинает воплощаться в жизнь!

Первым я увидел Красаву, видать, он шёл меня будить. А вот потом я приметил и остальных, похоже, вернулась вся пятёрка, которая за едой ходила. Все собрались за большим столом в центре лагеря. Видать, будут обсуждать вариант грабежа каравана тётки Марфы!

– Эх, ты! Встал уже, лишил меня возможности дать тебе пинка под зад, хе-хе, – Красава широко улыбался, я думаю, он не сильно расстроился по этому поводу. – Пойдём, с братвой познакомишься.

Я пошёл за ним к общему столу, пытаясь разглядеть в нём ту пятёрку бандитов, которых я ещё не видел. Судя по всему, трое из них сидели ко мне спиной. Одеты они были, как и большинство остальных разбойников, в кожаные и шерстяные туники самой разной масти. Другие двое сидели ко мне лицом. Причём сидели они рядом с Глазастым – один по левую руку, другой по правую. Я сразу вспомнил о Патлатом – тот стоял неподалёку, опираясь на одну из балок.

Парни вернулись с добычей, так что у всех было хорошее настроение, все смеялись и чему-то радовались. Тот, что сидел справа от Глазастого, что-то увлечённо рассказывал, не переставая при этом дико ржать:

– О-о-о, а это и есть тот Малец, про которого вы тут рассказывали? – не переставая гоготать, спросил он у толпы. – И в правду он такой дохлый, как вы и говорили. Эй, Малец, тебя ветром не сдует?

– Дуло-дуло, да к вам в лагерь и надуло, – попытался отшутиться я, и, судя по реакции, у меня вполне получилось.

– Так, значит, это мы тебе обязаны благодарностью за мясцо, да? В жизни не жрал ничего вкуснее! – с благодарной речью ко мне обратился второй из тех, что сидели рядом с главарём. – Меня зовут Торвальд, а это – Хориган. С остальными сам познакомишься.

Видать, остальные, это те трое, что я видел со спины. Сейчас они уже сидели в пол-оборота ко мне, но мне некогда было их разглядывать. Зато Торвальда и Хоригана я рассмотрел хорошо. Надо же, в банде даже у Глазастого была кликуха, а эти – с настоящими именами. Но главным их отличием были не настоящие имена, а то, что они нормально выглядели. Оба крепкие, мускулистые мужики, ручища толще моих ног. Волосы тёмные, густые, даже имеют приличный вид. Возле Торвальда стоял огромный двуручный молот, а возле Хоригана виднелась большая секира. Да уж, не хотел бы я связываться с этими парнями.

– Рад был вам угодить, добрые господа, позво… – я не успел договорить, как сидевших за столом просто разорвало от смеха, из единственного глаза сами-знаете-кого даже слеза скользнула.

– Ах-ха-ха, Глазик, а ты точно не брехал, что он у нас голубых кровей, – задыхаясь от смеха, сказал Торвальд, – Малец, ты чё, на королевский бал попал, что ли? Может быть, подать тебе бокал вина, или, быть может, желаете танец с прекрасной леди? – продолжая заливаться от смеха, здоровяк породил новую волну смеха.

И не боятся ведь, что их услышат. Где на самом деле мы находимся, что они так вольно себя ведут? Когда люди более-менее успокоились, заговорил Хориган:

– Да уж, насмешил ты, Малец, ох насмешил. Дам тебе маленький совет – ты находишься в банде закоренелых преступников. Это изверги, которых отринуло общество, какие на хрен здесь могут быть господа? Вот Слащавый, к примеру, – он указал на одного из сидящих за столом, который всем своим видом вызывал отвращение и одновременно страх. – Так вот он что, девок насиловал да душил потом для того, чтобы ты тут господином его называл да высоким слогом тут базарил? Хочешь к нему подмазаться, или бабу приведи, или сам булки раздвинь, больше толку будет.

Тут опять все заржали. М-да, у нас ещё и насильник есть в банде, интересно, кто дальше? Может быть, ночью я проснусь привязанным к дереву напротив какого-нибудь маньяка, который будет меня потом по ночам приходить пытать? От таких мыслей, я сделал вывод, что помереть от ножа под ребро во сне не так уж и плохо.

– Ты гляди, как побледнел, что, не хочешь в палатку к Слащавому, а? – Хориган как-то злобно ухмыльнулся, но потом изменился в лице и снова стал добродушно улыбаться. – Да не ссы ты, Малец. Никто тебя не тронет, если сам не напросишься. Чего ты там сказать-то хотел?

– Поблагодарить я хотел, что приняли меня. Я, честно признаться, не такого ожидал от вашего лагеря, но дом есть дом. Сам я сын кожевника, отец мастером настоящим был, на мне вот, как раз его рук дело одето. Отличное снаряжение для любого охотника. Он меня всему научил, так же я кашеварить умею, растения знаю, и грамоте немного обучен.

Грамоте я и вправду обучен, батька заставил. Ему раньше заказы из города письмом передавали, он и читать умел, и ответ писать мог, но меня, естественно, учить он не горел желанием. Обучал меня отец Рональд. Он, как батюшка в нашей церкви, всех желающих обязан был учить читать и понимать слово божье. Всегда приговаривал, что научусь я читать, пойму, куда после смерти Бог меня отправит.

– О как, и ремесленник, и повар, и даже грамоте обучен, – Торвальд скривил какую-то гримасу, вероятно, означавшую уважение. – Полезен будешь, паренёк. Мы тут тоже с добычей вернулись, двух кабанов завалили, несколько белок подстрелили. Как удивлять нас будешь? Мясо мы и сами пожарить горазды.

– В лес схожу, травы нужной нарву, мясо не только жарить можно, суп вкусный вам сварю. Мясо экономить надо, а то, как я понял, вы не каждый раз с такой добычей возвращаетесь.

– Да, что правда, то правда, – буркнул Хориган, – похоже, что ты знаешь о нашем печальном положении.

– И он даже предложил интересное решение, – тут голос наконец-то подал Глазастый, в главенстве которого, я уже начал сомневаться, – толкай своё предложение, Малец.

Немного собравшись с мыслями, я с большой надеждой в сердце начал:

– Я так понимаю, вы знаете, как мне досталось мясо, которое вы сейчас едите, – начал было я, сделав, как мне казалось, очень важный вид, – так вот, там этого мяса – целый склад. Оно готово для продажи в город. Уверен, тётка Марфа скоро отправит караван, а после моей выходки, возможно, оставит побольше охраны на ферме. Обычно с караваном ходит дополнительная охрана, но мне слабо верится, что они расщедрятся и наймут больше воинов, чем обычно. Скорее всего, будет человек пятнадцать. Как я посчитал, с шестью караульными нас два десятка, также есть четверо костлявых, могут и завалить одного голыми руками.

– Хе-хе, слыхали, вы теперь костлявые! – Хориган крикнул сгорбившейся четвёрке, похоже, что они ели сырую белку. – План-то неплох, у нас и луки есть, и людей достаточно. Парочку и ты можешь завалить, если рассказы о твоей меткости не являются всего лишь рассказами. Но вот только мы не можем себе позволить сидеть у дороги и высматривать, где же там караван. У нас тут, как бы это сказать, полный лес друзей, которые очень были бы рады нас повидать.

– Не обязательно всем караулить, можно отправить одного или двух людей, чтобы загородом следили, они увидят караван и скажут нам, – предложил я.

– А если их прирежут, так и будем сидеть неделю? – возразил мне Торвальд.