Убийство в Оптиной пустыни

«Чего это от одного мужского монастыря в другой побежала?» – чуть не спросил послушницу.

Писал дальше:

«…В монастыре я более трех лет… Работаю диспетчером… 17 апреля… в 23 часа началась пасхальная праздничная служба, которая продолжалась до пяти утра 18 апреля… Я пошла в келью, затем в трапезную. От кельи я шла в сторону звонницы. Там звонили иноки Ферапонт и Трофим. Я послушала… Пошла в трапезную, увидела мужчину, который прятался за сложенными кирпичами…»

– Какой он из себя? Во что одет?

Оптина пустынь. 1993 год

Рябышкина:

– Он в куртке, на голове берет… Я испугалась и скорее в трапезную… Там пробыла минут сорок… Когда выходила, увидела, что со звонницы выносят инока Трофима, а инок Ферапонт лежит…

Прокурор хмыкнул и, желая скорее избавиться от диспетчера (женщины за сорок лет были не в его вкусе), быстро резюмировал:

– Допрос окончен. Время 14.00.

Допрашивал:

«Куприянова Надежда Константиновна… Родилась 11 ноября 1954 года в Москве… Работаю делопроизводителем Оптинского монастыря…»

«Далеко не юная деваха», – снова не порадовался прокурор.

Записывал показания:

«…18 апреля после праздничной службы, где-то в 5 часов 30 минут, я шла в трапезную… Звонили иноки… Из-за кирпичей вышел мужчина и спросил: “Когда будет служба?” Я сказала: “Не знаю”. Он в куртке. На нем кепка… Светлая борода… В руках матерчатая сумка… Я в трапезную, разговелись, пошла спать… Когда ложилась, услышала колокольный звон, а минут через десять начали бить в колокол… Раза три… Но меня это не удивило…»

Допрос закончился в 14.45.

Допросил еще одну далеко не юную даму.

«Соседкина Людмила Владимировна… Родилась 27 апреля 1952 года в Москве… Работает переводчиком в “Интуристе”…»

«С иностранцами небось, – воспылал и в ту же секунду потух прокурор. – Не, после афроамериканца не-а…»

Вписывал в протокол:

«…Проживает в Жуковском Московской области… Видела, как монах держался руками за веревку… В монастыре монахи падают в обморок, и я подумала, что обморок… А потом, когда закричали: “Убили”, подбежала к звоннице… На полу лежали монахи… Заплакала…»

Когда поставил время окончания допроса «16.10», занервничал: все что-то видели, что-то слышали, а кто убивец-то?

Теперь перед прокурором сидела могильная старушка в черном платье.

«…Инокиня Илария… С сентября 1988 года я стала приезжать в Оптинский монастырь, а с 1989 года осталась жить в монастыре постоянно. Зимой, не помню, какое число, находилась в храме. На месте, где по благословению нахожусь, стоял мужчина».

– Какой он из себя?

Гостиница «Интурист» в Москве

Илария:

– Среднего роста. Светловолосый. Одет неопрятно, в бушлате цвета «хаки». Я сказала мужчине, что он стоит на месте, где я должна стоять по благословению. Он не отреагировал на мои слова. Спустя некоторое время он подошел ко мне и сказал, что мне этого не простит. Вид у него был враждебный… угрожающий мне. Я попросила у мужчины прощения и сказала, что на месте, где он стоит, по благословению должны стоять женщины.

– Ну, не тяни жилы, – проныл прокурор, желая услышать что-то важное. – Кто этот тип?

Инокиня:

– Подождите… В пятницу 16 апреля я пришла в храм, положила сумку, прошла помолиться к иконе, когда вернулась, увидела этого мужчину.

– Кто он? – снова спросил с нетерпением.

– Да не спешите, давайте все по порядку. Он сказал: «Опять ты пришла. Встретишься мне – я тебя уничтожу». По его поведению я почувствовала угрозу. Сказала: «Спаси вас Господи». Через час я встретила отца Силуана. У нас за порядком следит… Я сказала, что этот мужчина может что-то совершить в отношении монахов. Больше я этого мужчину не видела.

– Так кто он? – раздраженно в третий раз спросил.

– Не знаю…

– Все-то вы знаете! – воскликнул прокурор.

– Откуда?

– А вам оттудова должны сказать, – поднял руку вверх.

Записал в протокол: «16.45».

Божьи люди в Оптиной

Нервы у прокурора сдавали. Показания вокруг да около выводили из себя. По своей прокурорской натуре привык, чтобы ему сразу приносили все на блюдечке, а здесь приходилось выяснять, думать, одним словом, пахать. А вот пахать и дотошно во всем разбираться прокурор не привык. Привык скакать по верхам и загребать жар чужими руками. У него на упорный труд ни терпения, ни сил, ни мозгов не хватало. Весь его опыт «рукой водить» развратил до такой степени, что вернуться к нормальной кропотливой жизни не получалось. Потому он теперь допрашивал быстро, затыкая свидетелям рот и упуская важное.

Поверхностным получился и допрос Петровой Натальи Юрьевны, 23 августа 1954 года рождения, уроженки и жительницы Егорьевска Московской области, работницы яслей-сада.

Прокурор записал:

«…видела, как мужчина принес шинель и повесил на кол… Подошел отец Митрофан и сказал, что убийство совершил паломник, который ранее работал в кочегарке…»

– А кто этот паломник? – загорелся глазами прокурор.

Женщина пожала плечами.

Прокурору не пришло в голову даже спросить: а не он ли сбрасывал шинель?

Выполнять черновую работу: искать кого-то, тем более в кочегарке, прокурор позволить себе не мог.

Роспись храма

Он мог дать команду. Прибежавший по его вызову оперок, как паж, склоняясь перед венценосным сиятельством, подставил ухо, выслушал, а потом вытянулся и доложил:

– Кочегара споймали… Сидит в «бобике»…