И адские служители снова схватили праведника и потащили его в ад.
– Подожди! – закричал праведник. – Я невиновен! Я не хотел всего этого!
– Значит, – сказал Верховный, – ты просишь, чтобы тебя судили по намерениям?
– Да, да! – закричал праведник. – Суди по намерениям!
Тогда Верховный открыл левый глаз, видящий глубины души.
– Что ж, – сказал он. – Я вижу, ты всю свою жизнь был негодяем. Ты желал ближним, чтобы они бросили свою веселую жизнь и предались унынию и самоистязанию. В глубине души ты страшно завидовал им и одновременно гнушался ими. Да, ты подавлял в себе эти порывы, но мы судим по намерениям… Так вот, в глубине души ты ненавидел всех, и ненависть эта была такой сильной, что сжигала тебя. Себя ты тоже ненавидел и бессознательно причинял себе все то зло, которое только мог причинить. Ты – ходячий ресентимент, воплощение зловредного ничтожества. Оттого-то ты всю жизнь и промучился – а теперь за свое злонравие получишь еще и воздаяние в аду. Взять его!
И адские служители снова схватили праведника и потащили его в ад.
– Подожди! – закричал праведник. – Да, во мне было зло, но я же смог его подавить и быть добрым! Да, мое учение извратили, но я не хотел этого! Открой оба глаза! О намерениях нужно судить по делам, а о делах – по намерениям!
Бог открыл оба глаза и улыбнулся.
– Ты неглуп, – сказал Верховный. – Поэтому, прежде чем ты отправишься в ад, я, пожалуй, дам тебе небольшое утешение. Сейчас ко мне поступила душа человека, которого ты ненавидел больше всех. Он был правителем твоей страны при твоей жизни. Я не дам тебе его судить, но ты сможешь выбрать, как я это сделаю.
И перед ними появилась душа правителя страны Нод и пала на лицо, ожидая приговора.
– Ну что, – снова улыбнулся Бог, – судить мне его по делам или по намерениям?
– Я понял. Если ты будешь судить его по делам, – сказал праведник, – ты найдешь, что они принесли много добра.
– Угадал, – осклабился Верховный. – Правление этого человека было чертовски прогрессивным. Он боролся с засильем аристократии и успешно истребил ее под корень. Он же нанес смертельный удар по идолопоклонничеству, разрушая храмы и расчищая дорогу прогрессивному монотеизму… Ах, если бы не твое мерзкое учение, которое все извратило, но это уже твоя вина. Далее, его войны ослабили и уничтожили в зародыше две тоталитарные империи, четыре авторитарные диктатуры и одну религиозную сатрапию. Он же своим развратом уничтожил остатки патриархального сознания и почитания власти, открыв путь для республиканской идеи. Изнасилованные им женщины рождали здоровых детей, что оздоровило генофонд страны. Даже то, что он уничтожил население земли Уц, пошло на пользу, ибо в крови жителей этой земли жила редкая наследственная болезнь, от которой, кстати, страдал и ты. Так или иначе, по своим делам он достоин райского блаженства.
– Но и по намерениям его не нужно судить, так как ты сочтешь, что они были благими, – медленно проговорил праведник.
– Да, и это чистая правда, – подтвердил Бог. – Все глубинные помыслы этого человека были чисты. Он, в сущности, хотел всем добра. Искренне почитая себя моим избранником – в чем он не сильно ошибался, – он почитал нарушителей своей воли богохульниками и карал их за богохульство. Он был несколько обидчив, но это оттого, что в раннем детстве он был лишен родительского тепла и внимания. К тому же…
– Я понял, – перебил его праведник, – если смотреть в душу достаточно глубоко, то в ней можно увидеть все то, чего в ней нет на поверхности. Поэтому я прошу тебя – суди его не по тому, чего он хотел, и не по тому, что он сделал и что из этого вышло впоследствии. Суди его по тому, что он имел и что претерпел. Ибо в наше время праведные жили плохо, а неправедные – хорошо.
– Ты не столь умен, как мне показалось, – заметил Бог, – но почему бы не исполнить твою просьбу? Что ж, давай посмотрим на его уровень жизни и заодно на твой. Он ел нездоровую, слишком жирную пищу, от которой всю жизнь мучился желудком и печенью – что, кстати, было одной из причин его жестокости. Он жил в тесных и плохо проветриваемых помещениях, потому что боялся покушений на себя, а большие помещения трудно охранять. Простое счастье любить и быть любимым он не познал. Зато он имел множество женщин, в основном уродливых – по современным критериям, конечно, – которые противились его ласкам, и ни одна из них не любила его. С горя он обращался к мальчикам, не имея на то природной склонности и лишь мучая себя, после чего возвращался к прежнему. Одна женщина заразила его дурной болезнью, от которой он и умер. Да, он заслуживает рая. Зато ты, живший на приволье, дышавший полной грудью, питавшийся экологически чистой пищей, – ты прожил не меньше его, несмотря на увечья и наследственную болезнь. Какая несправедливость!
– В таком случае, – сказал праведник, – суди его так, как судили его люди. Глас народа – глас Божий.
– Люди вообще склонны ненавидеть друг друга, – ухмыльнулся Бог. – Разумеется, его ненавидели, но больше боялись, а страх убивает ненависть. Поэтому его боялись, как боятся стихийного бедствия: землетрясения, пожара или чумы. Вся ненависть обращалась на его слуг и исполнителей его приговоров. Более того, многие радовались его злодействам – когда они касались не их самих. Когда он истязал и казнил аристократов, толпа рукоплескала, ибо она ненавидела всех, кто выше их. Когда же правитель казнил и истязал мятежников, уцелевшие аристократы радовались, ибо народ они ненавидели больше, чем его. Кстати, многие люди, получив от правителя Нод те или иные благодеяния, даже мелкие, были ему благодарны – ибо получить благодеяние от того, кого все боятся, очень почетно. Таковая уж природа человеческой души, что она ценит лишь те блага, которые получает от злых, дары же добрых бесконечно презирает… А уж когда он осквернял храмы и казнил жрецов, втайне радовались все, ибо людям свойственно ненавидеть светлых богов. Между нами говоря, у них есть на то основания – ибо мы, хе-хе, сотворили мир и людей именно для того, чтобы издеваться над ними: ведь нет ничего приятнее, чем мучить тех, кто превосходит тебя по разуму и достоинствам души, но лишен твоей силы. И потому-то человек и создан светлыми богами по образу и подобию Истинного Божества, что нам, богам, приятно топтать лик Единого, в которого мы веруем и которого презираем… Но я отвлекся – давай-ка обратимся к тебе. Если его боялись, но многие и любили, то тебя презирали решительно все. Даже те, кто записывал твои изречения, не помогали тебе, более того – гнушались тобой. И если спросить твоих современников, чего ты заслужил…
– Я понял, – сказал праведник. – Нет правды на земле, потому что нет ее и выше.
– Ты меня понял, – широко ухмыльнулся Верховный. – Знай, что в шоколаде – правильные люди, всегда одни и те же, при всех властях и порядках, на земле и на небесах. Им всегда хорошо, а другим всегда будет плохо, ибо так устроен мой мир. А теперь, когда ты это понял, я скажу тебе приятное. Я пошутил. Я не отправлю тебя в ад, а награжу райским блаженством. Твоего же врага я отправлю в ад, где ему, честно говоря, самое место. Но не потому, что ты или он этого заслужили, а потому, что так хочу я.
– Зачем же тогда была нужна эта комедия? – спросил праведник.
– Потому что издеваться над законом… нет, даже над самой идеей закона и справедливости – это еще приятнее, чем издеваться над людьми, – рассмеялся Верховный. – Хотя, пожалуй, открою тебе один секрет богов. Мы стараемся так запутать все дела, чтобы даже если Он – Тот, Которого мы все-таки немножечко боимся – все-таки обратит Свое внимание на наш ничтожный мир, то и Сам не сможет распутать завязанные нами узлы и восстановить справедливость, которая ему так дорога. Посрамить Единого – вот наша цель. А теперь иди, вкушай райские кушанья, обнимай ангелов и вообще наслаждайся. И помни то, что здесь произошло. Помни хорошенько.
– В таком случае, – сказал праведник, – я предпочту ад. К мучениям я как-нибудь притерплюсь, ведь у меня в запасе вечность. Но твой рай – после того, что я узнал – будет для меня гораздо худшим наказанием.
– Именно поэтому, – Бог богов откинулся на своем троне, – я и отправляю тебя туда. Рай – это тоже наказание, и ты его заслужил. Взять его!
И служители ада, обернувшись ангелами, потащили праведника в рай.
Об ангелах
Был некий мудрец из земли Уц, что в стране Нод. Познал он все, что может познать посвященный: действие стихий и движение звезд, природу живых существ и тайны недр. Заглядывал он и за завесу времен и видел сиянье Начала и черный ветер Конца. Пути народов и тайные движенья страстей человеческих были открыты ему. Не было для него тайн в царстве живых и в царстве мертвых. И лишь одного не понимал он – природу бесплотных духов, именуемых воинством небесным.
Конечно, он знал, что небесные воины делятся на два стана, светлый и темный, и одни привержены Добру, а другие Злу и ведут великую битву за души людские. Но почему они это делают – он не знал, и это его томило.
И однажды ушел он в пустыню и постился сорок дней, взывая в Творцу сущего с единственной просьбой – разъяснить ему этот вопрос. Ибо не мог он успокоиться в своем всезнании, не зная этого.
И на сороковой день явился к нему Первый Ум, начальствующий над Великими. Был он безвиден, как все порожденья Творца, что явились до творения неба и земли, но ради мудреца облекся он видом и обликом человеческим.
Он сказал мудрецу: «Пойдем, я покажу тебе ангелов и что они творят».
Возрадовался мудрец и попросил сначала показать ему злых ангелов. Ибо не хотел он начинать с лучшего, а заканчивать худшим.
– Хорошо, – сказал Первый Ум, – ты увидишь мир злых ангелов и действие их.
И увидел мудрец чертоги, в которых пребывали мужи сильные, могучие воины, и цари, и мудрецы, и все те, кому выпала добрая участь. Предавались они всем радостям, что даны человеку в этой жизни, кому что приходилось по душе. Цари и воины сражались, и наслаждались победами, и обладали прекрасными женщинами, и вкушали яства. Мудрецы изучали древние свитки, и читали молитвы, и составляли законы, разумные и справедливые. Были там и поэты, которые слагали песни, равных которым не было доселе. Там же пребывали и простые люди, наделенные своей долей – в окружении любимых жен и многочисленного потомства, и в этом была их радость. Даже малые дети там были – они бегали по золотым полам и играли, и все они были счастливы.
И черные тени сновали по чертогам. Подносили они пирующим кубки, вожделеющим приводили женщин, мудрым шептали слова мудрости, а восторженному вливали в уста вдохновение, и даже играли с детьми. Каждому давалось все, что он желал, и даже сверх того.
Но временами одна из черных теней касалась устами самого счастливого человека и выпивала из него что-то.
Тогда человек, как бы проснувшись, обводил глазами чертоги, и в глазах его была пустота. Он хватался за блюда с яствами, и пробовал, и плевал. Пытался он обнимать женщин и тут же отступал от них с отвращением. Пробовал он читать и бросал свитки в огонь. И в конце, обхватив голову руками, шел в самый дальний, самый темный конец чертогов и ложился лицом к стене.
– Это духи Зла, – сказал Первый Ум, – они питаются радостью человеческой. Поэтому они дают людям все блага, сколько их ни есть, а когда человек наполняется радостью, они ее выпивают из его души. Тогда все становится ему отвратительно – наслаждения, власть, мудрость, ни в чем не находит он утешения.
Мудрец отвернулся от этого зрелища и попросил, чтобы ему скорее показали силы Добра.
– Хорошо, – сказал Первый Ум, – ты увидишь мир добрых ангелов и действие их.
И увидел мудрец пустыню, раскаленную от зноя и в то же время выстуженную лютой стужей – как так могло быть, он не понимал, но чувствовал это, и было это ужасно. В пустыне сидели люди, различить которых было невозможно – ибо все они были измождены до последних пределов, в обгоревших лохмотьях, с белыми от страдания лицами. И каждый из них мучил другого и был мучим сам. Кто-то бил и пытал, кто-то калечил, иные насиловали, а остальные произносили гнусные хулы друг на друга. Кроме того, их окружали дикие звери, такие же тощие и изможденные, подобные гиенам, с гнусными пастями, которые истязали несчастных, пожирая их заживо, отдирая мясо от костей и вырывая внутренности. Некоторые из них стояли в отдалении и истязали сами себя плетьми и скорпионами и подставляли свои тела зверям – на таких смотрели со страхом и почтением.
И белые тени сновали по пустыне. Они влагали в руки несчастных бичи и тернии, и наущали хульным речам, и натравливали гнусных зверей.
Но временами одна из белых теней касалась устами самого несчастного страдальца и выпивала из него что-то.
Тогда человек, как бы проснувшись, обводил глазами пустыню, и в глазах его была пустота. На лице его расплывалась блаженная улыбка, какая бывает у того, кто избавлен от тяжести. И он целовал свои раны и раны ближних, и сам бросался под бичи, и призывал зверей, чтобы они съели его.
– Это духи Добра, – сказал Первый Ум, – они питаются человеческим страданием. Поэтому они истязают и мучают людей, как только могут, и учат людей мучить друг друга, а когда человек наполняется страданием, они его выпивают из души. Тогда все становится ему легко – муки, пытки и даже самая смерть.
Мудрец отвернулся от этого зрелища и попросил, чтобы Первый Ум лишил его памяти, потому что он больше ничего не хочет знать про Добро и Зло, раз и то и другое одинаково мерзко и враждебно людям.
– Подожди, – сказал Первый Ум. – На самом деле ты ничего не узнал о подлинном Добре. Ты видел лишь две разновидности зла, и нет ничего удивительного, что одна из них величает себя Добром – ведь в существо зла входит обман. И нет ничего удивительного, что Зло разделено в себе и соперничает за людей, ибо ангелы кормятся противоположным. Задумайся лучше вот над чем: откуда в людях берется то, что выпивают из них ангелы?
– Это посылается Творцом, – сказал мудрец, вспомнив все, что знал. – Ибо сами по себе радость и страдание – лишь формы движения Силы в душе человека, а Сила исходит от Творца.