И они еще раз рванули меня за плащ.
Было утро, и я хотел посмотреть, одна ли она у себя,
И она была одна и в постели.
Я опешил.
Никогда не была Кинфия так хороша —
Ни даже в пурпурной тунике.
Такова она явилась мне, чуть очнувшемуся, —
Ты заметишь: в чистой форме есть ценность.
«Ранний ты дозорщик любовницам!
И ты думаешь, твои привычки – по мне?»
Постель – без признака сладострастной встречи,
Без следов второго лежателя.
А она продолжала:
«Ни один инкуб на меня не налегал,
Хотя духи и ославлены блудом.
А сегодня мне нужно во храм Весты…»
и так далее.
С тех пор не было мне сладких ночей.
XI
1
Злые дела твоего легкомыслия! Много их, много.
Я повис здесь пугалом для любовников.
2
Бежать? Идиот! Бежать некуда.
Если хочешь – беги в Ранавс, – и желанье тебе вослед,
Хоть ты вздыбься на позолоченном Пегасе,
Хоть имей пернатые Персеевы сандалии,
Чтоб разрезать воздух и взмыть, —
На больших Гермесовых тропах нет тебе убежища.
Над тобой – Амор: Любовь – гонитель любящих, вес на вольной шее.
Ты бежишь из наших глаз – не из города,
Ты способна лишь к пустым на меня умыслам,
Ты лениво растягиваешь сеть, уже привычную мне.
Но опять новый слух поражает мне слух.
Слухи о тебе – по всему городу, и ни единого доброго.
«Злым языкам не верь.
Красота мишень клевете.
Это пробовано всеми красавицами».
«Твою славу не испятнает яд».
«Феб свидетель, твои руки чисты».
Чужеземный любовник сокрушил Еленино царство,
А она, живая, приведена домой;
Кифереянка пала от Марсовой похоти,
Но царит в высокочтимых небесах…
Ах, довольно, клянусь росистыми гротами, —
Этих Муз на мшистых кряжах, на скатах скал,
Этих хитрых любовностей Зевса в оны дни,
И жженых Семел, и блуждающей Ио.
О, как мчалась птица от троянских гребцов,
И как Ида спала с пастухом между овцами.
Все равно бежать некуда,
Ни к Гирканскому взморью, ни на поиск Эойских прибрежий.
Все простится за одну лишь ночь твоих игр —
А ты идешь по Священной дороге с павлиньим хвостом вместо веера.
XII
Кто же, кто же еще найдется, чтоб доверить другу подругу?
Любовь пересекается с верностью.
Даже боги ведь позорили родичей.
Каждый хочет яблока себе одному.
Люди милые и согласные невоздержностью втягиваются в поединки.
На правах гостеприимства пришел к Менелаю троянец и прелюбодей.
А еще была Колхида, и Ясон, и та колхидянка,
И вообще, Линкей, ты был пьян.
Как ты вынес такую неразборчивость?
Да, она не страдала верностью.
Но проткнуть мечом себе брюхо, но издохнуть, глотнув травы,
Было бы, мой мальчик, предпочтительнее, —
Мой Линкей, напарник жизни, сердца, монет,
Только не постели, только не постели. Здесь мне не надо
Ни твоей, ни Юпитеровой помощи.
А ты еще пишешь про Гераклов бой с Ахелоем,
Про коней Адраста, про игры по Ахенору
И никак не бросишь копировать Эсхила, —
Ты окрошка из Антимаха, а думаешь, что Гомер.
А девчонке нет дела до богов —
Ни одна из них не ищет начал Вселенной,
Ни расписания лунных затмений,
Ни останется ли что-то от нас,
Когда мы переедем зыби ада,
Ни о предопределеньи громов,
Ни еще о чем-нибудь важном.