Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность

Пэри: Ой, Омарушка, смотри, а вон, рядом с гончарной, еще одна торговая лавка с благовониями! Зайдем в нее.

Евнух: Эту лавку мы посещали утром.

Пэри: Та лавка была другая. Ну пожалуйста, Омарчик, зайдем ненадолго, у тебя же остались деньги. Калиф обещал подписать декрет о том, что любит только меня, и большую Диванную печать на нем поставить.

Евнух: Мне о сем неизвестно. Но то, что калиф позволяет тебе шляться по базару – недопустимое безобразие.

Скрываются в лавке.

Торговец: Горшки! Покупайте горшки! Лучшие на базаре горшки!

Нищий: Подайте на пропитание! Подайте на пропитание!

Из толпы выходит калиф, переодетый в платье странствующего дервиша.

Калиф: Насколько же ты безразмерна, родная сторона! Нет тебе ни конца и края! Тянешься ты от бухарских до китайских границ по горизонтали и от диких гор до бескрайнего океана по вертикали. И на всем твоем протяжении обрабатывают рисовые поля трудолюбивые крестьяне, скрипят по дорогам повозки торговцев, и муэдзины затягивают с верхушек мечетей заунывные песни. Возможно ли, при виде такой изумительной картины, не поразиться талантам и духовной щедрости восточного народа, не полюбить его со всей истовостью и страстностью, на которую только способно человеческое сердце?

Торговец: Горшки! Покупайте горшки! Сделаны из лучшей глины лучшими мастерами! Лучшие на базаре горшки!

Нищий: Подайте на пропитание! Подайте на пропитание!

Калиф в восторге разглядывает горшки.

Калиф: Какие красивые горшки.

Торговец: Вай-вай-вай! Да разве они просто красивые, чудакчеловек? Погляди повнимательней, дорогой. Каждый из них произведение искусства, послушай.

Калиф: Как вас зовут, торговец?

Торговец: Мамед.

Калиф: Завтра я прикажу выкупить весь ваш товар, Мамед.

Мамед: Вай-вай-вай! Почему завтра, почему не сегодня? Завтра все раскупят, забирай сегодня.

Калиф: Сегодня не могу, сегодня я знакомлюсь с чаяниями простого народа.

Смотрит на нищего.

Нищий (со вспыхнувшей надеждой): Подайте на пропитание! Подайте на пропитание!

Калиф: Я бы с удовольствием вам помог, уважаемый, но разве вы голодны?

Нищий: Конечно.

Калиф: А как же бутерброд с ветчиной, который вы жуете?

Нищий: Разве им наешься?

Калиф (удивленно): А разве нет? Он же такой большой.

Нищий: Чего ты пристал ко мне, дервиш? У меня редкая болезнь – я никогда не наедаюсь, поэтому всегда голодный.

Калиф: Поэтому вы просите милостыню, уважаемый?

Нищий: Наконец-то, дошло.

Калиф: Извините, что спрашиваю, но… На работу устроиться не пробовали?

Нищий: Какая работа, когда я насквозь больной? Я же только что объяснил. Иди, дервиш, своей дорогой, не приставай к обездоленным инвалидам.

Калиф: Так вы еще и инвалид? Какая жалость! Мне только что пришло в голову предложить вам выгодное место.

Нищий: Не интересуюсь.

Калиф: Это такое место, которое смогло бы удовлетворить любой, самый неумеренный аппетит.

Поворачивается, чтобы уйти.

Нищий: Эй, дервиш! Постой, ты куда? Что это за работа, которую ты хотел мне предложить?

Калиф: Вы не сумеете!

Нищий: Почему это?

Калиф: Вы инвалид, а для работы, которую я намеревался предложить, необходим тренированный человек.

Нищий: Я инвалид на голову, а с остальным у меня полный порядок. Можешь пощупать мускулы под халатом.

Сгибает руку в локте.

Калиф: Этого мало. Нужен человек не только сильный, но и привыкший не отворачиваться от опасности.

Нищий: Да я ей в лицо каждый день гляжу! Опасней работы, чем профессиональный нищий, не сыскать. В любом случае я мало что потеряю.

Калиф: Это грязная работа. Могу сказать, что сам от нее не в восторге, о чем заблаговременно предупреждаю.

Нищий: Не грязней, чем моя теперешняя.

Калиф: Работа с оружием.

Нищий: Дервиш, с каждым твоим словом мне становится интересней и интересней. Продолжай, да сохранит Аллах твой язык в неприкосновенности!

Калиф: И чтобы не слишком заботиться о своей совести. Лучше вовсе забыть о ее существовании.

Нищий: Я привык полагаться единственно на волю Аллаха.

Калиф: Вы, уважаемый, когда-нибудь имели дело со смертью?