Записки вампира

Я открыл глаза и долго глядел в потолок, пытаясь восстановить в памяти события вчерашней ночи. Тело было словно каменное, но в то же время я чувствовал странную, непривычную лёгкость. Я встал и подошёл к окну. Гардины были опущены; я немного раздвинул их и тут же почувствовал резкую боль от слепящего света. Я вскрикнул и отскочил от окна.

Странные ощущения на этом не закончились. В столовой за завтраком я понял, что ужасно голоден. Но еда казалась пресной и не шла в горло. Я не мог насытиться. В то же время я смотрел на руки служанки Марты, подававшей еду, и это, непонятно почему, привело меня в странное, лихорадочное возбуждение. Я не понимал, что со мной твориться.

Я вышел из-за стола, так и не наевшись. Марта убирала посуду. Почему-то я последовал за ней. Есть хотелось всё сильнее; в голове начал клубиться вчерашний туман. Мы с Мартой оказались в узком коридоре. Внезапно я подошёл сзади и обхватил её. Я не сознавал, что делаю; чрезвычайно сильное желание овладело мной, и я впился зубами ей в шею…

Через некоторое время я вытирал губы, глядя на бездыханное тело служанки. Туман всё ещё стоял в голове, и первой моей мыслью после убийства было: не видел ли меня кто-нибудь?! Я с ужасом думал о том, что Марту вскоре найдут и разоблачат меня; куда-то надо было спрятать труп. Я не придумал ничего лучше, чем затащить тело в свой кабинет, ключ от которого был только у меня.

Гардины на окне кабинета также были задёрнуты. Я бросил труп у стены и рухнул в кресло. Понемногу я приходил в себя и начал осознавать, что натворил. Вот так, ни с того ни с сего я стал убийцей! Это было ужасно. Я не мог понять, почему это произошло.

Отдышавшись, стараясь не смотреть на бездыханную Марту, я встал и подошёл к зеркалу, висевшему на стене. И ничего в нём не увидел, кроме отражения комнаты.

Как будто щелчок вдруг раздался в моей голове. Я понял всё. Я вспомнил вчерашнюю ночь, Анну и Марию; я разом вспомнил все истории о вампирах, когда-либо слышанные мной. Все странные события, произошедшие со мной, как кусочки мозаики, сложились в моей голове в единую картину. Сомнений не было: я – вампир!

Некоторое время я просто ходил по комнате. В голове не было ни одной мысли. Я смотрел на задернутые гардины, с опаской посматривал на труп. Потом мне пришло в голову: если я останусь в замке, то скоро всех слуг постигнет участь Марты! О себе я уже не думал. Нужно было что-то делать!

Я решил дождаться темноты. Вечером ко мне стучались слуги – почему я не выхожу к ужину? Я сослался на ужасную мигрень, и что никого не хочу видеть. Меня не посмели больше беспокоить.

Ночью я раздвинул гардины. Яркая луна ударила прямо в глаза. Я открыл окно. Темнота нахлынула на меня. Я испытал странное, волнительное, тревожное, и вместе с тем приятное чувство. Темнота была живой, я слышал необычные звуки, шумы ,шорохи, шептание… Вдалеке раздалось глухое уханье совы. Таких ощущений я ранее не испытывал никогда. Все чувства обострились. Темнота, обволакивала со всех сторон, звала, чего-то ждала от меня… Я испытывал смятение и в то же время страстное желание броситься в темноту слиться с ней, стать единым целым…

Ночь удивительным образом придала мне сил и уверенности. Я схватил в охапку тело Марты и выпрыгнул из окна. Это был второй этаж. Я даже не почувствовал толчка от соприкосновения с землёй.

Потом я взял лопату в каморке садовника и зарыл Марту в дальнем углу сада. Ни холмика, ни тем более креста, а то ведь сразу найдут тело. Кстати, теперь я, наверное, должен бояться крестов? Я попробовал перекреститься, и с некоторым напряжением мне это удалось. Врут, значит, всё про вампиров? Впрочем, я ещё многого не знаю…

Полночи я бродил по саду, размышляя, что делать дальше. Марту всё равно будут искать. Сначала подумают, что девушка ушла куда-нибудь сама. Например, сбежала с парнем. Потом выясниться, что со вчерашнего утра её вообще никто не видел. И забеспокоятся… А если люди и дальше станут пропадать? Да я и сам не хочу ничьей смерти, тем более людей, которых знаю с детства! Нет, из замка нужно бежать… Но куда?

Мне снова вспомнились события вчерашней ночи. К тем странным созданиям, которым я был обязан своим новым состоянием, я не испытывал ничего, кроме ненависти. Как же их звали? Анна и Мария Мариенштайн… Тут меня осенило. Знал ведь я этих Мариенштайнов! По крайней мере одного. Полусумасшедший старик живёт один в своём замке. Если верить молве, даже без слуг. Кажется, к нему давно никто не ездит… Надо бы навестить старика, если он ещё жив. А если нет – мне всё равно прямая дорога туда, в замок Мариенштайн.

Я вернулся в свой кабинет, причём с лёгкостью забрался на второй этаж по стене. Мне и сейчас сложно сказать, как это возможно. Впоследствии оказалось, что возможны вещи гораздо более удивительные… Но об этом после.

Итак, я вернулся в кабинет. Моя одежда была вся в земле, и её пришлось снять. Я надел совершенно новый, шикарный фрак (в похожем я был на балу), и, взяв с собой одежду, вышел из кабинета. В замке все спали. Я забыл упомянуть, что отныне прекрасно видел в темноте, так что я без проблем добрался до холла. Там я раздул еле теплившийся камин и бросил в него испачканную одежду. Когда она догорела, я поднял с постели дворецкого. Я объявил ему, что намерен немедленно, не дожидаясь утра, ехать в гости к своему другу, так как желаю застать его в постели. Этот странный спич посреди ночи совершенно перепугал дворецкого, однако он не осмелился возражать и помог мне собраться. Мы не поднимали лишнего шума. Я пошёл в конюшню. Мой конь, увидев меня, встрепенулся и испуганно заржал, однако позволил оседлать себя. Я отправился прямо в замок Мариенштайн.

Чем ближе я подъезжал к замку, тем более был встревожен мой конь. Когда же я подъехал к воротам и спешился, он тут же вырвался и ускакал прочь. Я прошёл внутрь. Во дворе стояла уже знакомая часовня. Снаружи она смотрелась неважно, а когда я вошёл в неё, то увидел лишь тлен и запустение.

Покинув часовню я направился ко входу в замок. Тяжёлый молоток висел у двери; я постучал три раза. Дверь открыл сморщенный старичок в потрёпанной одежде.

– Вы, верно, дворецкий господина Мариенштайна? – спросил я его.

– Что вы! – заулыбался он, – я и есть Мариенштайн. Эрих фон Мариенштайн, собственной персоной!

Итак, слухи оказались верными. У Мариенштайна даже не было дворецкого.

– Вы один живёте в замке? – спросил я.

– Один, один, совершенно один! – подтвердил старик. – Давно уже один. Питер-то, мой дворецкий, уж семь лет как помер. А я вот всё здесь, здесь… да вы проходите, проходите! Я так рад! Меня так давно никто не навещал!

– Это хорошо, – сказал я.

Замок Мариенштайна, как и следовало ожидать, представлял собой разгром, подёрнутый паутиной. По полу были рассыпаны какие-то крошки, в углах копошились мыши. Я стал неспешно обходить замок. Старик всюду следовал за мной, весело бормоча что-то себе под нос.

В одном из коридоров висели фамильные портреты семьи Мариенштайн. Я остановился, заметив знакомое лицо.

– Кто это? – спросил я Эриха.

– Это? Сестра моя, сестра Мария. Добрая она была, сестра моя, любила меня…

– Была?

– Была, была, когда же она, да лет уж сорок девять будет, как умерла, да, сразу после Анны, после Анны…

– Сорок девять?

– Да, с тех пор вот все и умирают у нас, умирают, один я здесь…

– А Анна кто, тоже сестра?

– Что ты! Что ты! Анна дочка её, мне племянница будет, значит…

– Вот как? Она что, тоже умерла?

– Как же! Она ведь самая первая и умерла, в замке то у нас. Ну, а потом все остальные умирать стали, да. Один я… Здесь. Живу.

– Ты-то почему не умер?

– А жалеют ведь меня они, они-то, любят, значит, всё ещё. Приходят ведь они, часто, часто приходят. Навещают старика-то. Только вот крови, жутко много крови…

Он и дальше что-то бормотал, но я уже не слушал. Сорок девять лет! И всё это время у нас в округе вампиры! Как это возможно? Как можно утаить такое от людей? Впрочем, откуда-то берутся все эти россказни про вампиров…

– Вот что, – сказал я Эриху, – я хочу пока что остаться у вас. Вы не против?

– Да что вы! Очень рад, очень! Живите сколько хотите! Составьте компанию, бедному старику…

И я остался жить у Мариенштайна.

* * *

Итак, я стал жить в замке Мариенштайн. Здесь не было ни души, кроме старика Эриха, и весь замок был в моём распоряжении. Правда, только ночью. Днём я обычно спал. В первую же ночь своего пребывания в замке, обследовав все комнаты, я нашёл в одной из них парочку симпатичных гробов. У меня сразу же появилось непреодолимое желание лечь в один из них (я не спал уже почти сутки). Так я и стал проводить дни, как и полагается настоящему вампиру, в гробу. Но зато ночью… Ночью я вылетал на охоту. Да-да, именно вылетал. Это произошло в следующую ночь после моего приезда в замок: я распахнул окно, темнота окутала меня, и я вдруг… полетел. Всё вокруг резко увеличилось в размерах и стало другим: это сложно описать. Я видел, или скорее ощущал расплывчатое смутное очертание предметов вокруг меня. Руки и ноги вдруг сморщились и стали чёрными, а за спиной я почувствовал пару кожистых крыльев. Я обернулся летучей мышью.

Должен сказать, что летать довольно приятно, особенно когда луна высоко в небе и всё становится таким волнующим и таинственным. Я бы попросту летал и наслаждался этим, но, увы: с наступлением ночи голод гнал меня на охоту.

Это самая печальная часть моего рассказа.

Жертву никогда не надо было долго выискивать. Оказалось, что по ночам в округе довольно многолюдно: гуляет деревенская молодёжь, множество путников и проезжих… Я предпочитал разбойников. Мне не хотелось убивать порядочных людей. Разбойников, впрочем, тоже, но голод не тётка… Обычно они сидели в засаде группами по трое-четверо. Я подлетал к кому-нибудь сзади и прокусывал шею. Меня особенно удивляло то, что жертва даже не делала попыток к сопротивлению, не издавала никаких звуков, почти не шевелилась. Потом подельники обнаруживали труп своего дружка, а я был уже далеко.

Но разбойники попадались не всегда… Один раз я напал на одинокого путника. Даже не знаю, кто это был. Когда ты голоден, а еда находится неподалёку, очень трудно удержаться.

Конечно, я понимал, что стал чудовищем. Когда после охоты я возвращался в замок, меня охватывала чёрная тоска. Наверное, надо было кому-нибудь рассказать о себе, открыться… Но я испугался. С детства я слышал, что вампиров надобно убивать. Я был растерян, не знал что делать. Я тянул время. И продолжал летать на охоту.

Спустя некоторое время, я с ужасом стал осознавать, что какой-то части моего существа всё больше и больше нравится такой образ жизни. К тому же я открыл, что не могу и близко приблизится к церкви, и рука уже не поднимается осенить себя крёстным знамением. Это пугало меня едва ли не больше, чем всё, что я делал.