Надо ль саваном трясти,
Пробирая до кости?
Смерть – она, по-жизни, баба,
Холодна, мерзка, как жаба.
Ты же вон, при бороде,
Может даже есть муде!
Ты – гвардейских просто статей,
В пыл тебя, так слом кроватей.
Как в запале жеребец
Всех оденешь на конец.
И красив ты не по чину,
Знаю я сему причину,
Ангел смерти – вот канон,
Приносящим вечный сон.
Ну, куда какой-то смерти,
Уж на слово мне поверьте,
Средь таких вот молодцов,
Бога истинных бойцов?
Тут мужик расхохотался,
Таять стал, а там смотался.
Я проснулся под столом,
Водки стукнутый колом.
Не могу понять, ребята,
Это водка виновата,
И на пьяную главу
Смерть я видел наяву?
Пронесло, мелькнуло мимо,
Но, уж больно было зримо!
За городом
Мокрый лес, дымок костра,
Спит палатка старая,
Скоро в город нам пора,
А погодка хмарая.
Только двое, в двадцать лет,
Славим одиночество.
И родителей здесь нет,
Так прощай отрочество!
Мы же взрослые давно,
Да с жилья проблемами,
Видно просто суждено,
Жить такими схемами.
Там возьмём друзей ключи,
Коли есть возможности,
Надоели, хоть кричи,
Эти осторожности.
Поженились бы давно,
Невпротык родители.
Вот и ходим мы в кино,
Жизни чуждой зрители.
А ребёнок если вдруг?
Вот мы всех обрадуем.
Ох, тяжёл семейный круг,
Но, несём, не падаем!
Рашпиль
Рашпиль рашпилю сказал,
Что и думать не дерзал,
А вот мчится в облаках,
Всех оставив в дураках!
Над Парижем пролетая
Наша рашпильная стая
Поломала все радары
Потрындев на тары-бары.
А когда на перехват
Поднят был аэростат,
Налетели «Миражи»,
Мол, напильники – дрожи!
Рашпиля в сугубом раже
Перешли в атаку даже,
Сев потом на Нотр-Дам
К восхищенью местных дам.
Отхватив по парижанке,
Чувствуя себя как в танке,
Провели такие сеансы,
Что Париж им пел романсы.
Утром, строем, и домой,
Путь для них лежал прямой.
Тут – Париж, а тут – Миус,
Рашпиль прям, и он не трус!