Нашествие арабуру

– Ну, пили…

– Ну, пилю…

– Ну, и пили!

– Ну, и пилю!

Натабура на цыпочках миновал еще пару пустых комнат и наконец разглядел сквозь щелочку: в последней находилось двое. Один стоял на коленях, положив голову на бревно. Рыжий харчевник отпиливал ему рога. Это были не арабуру, скорее они походили на корейцев – черные, узкоглазые. Странные демоны, подумал он.

Если бы Натабура знал, что видит чертей, он бы страшно удивился, но все дело в том, что до поры до времени черти в Нихон не водились, а те, кого он видел, были их первыми представителями, прибывшие вместе с арабуру в качестве их темной стороны. Черти арабуру мало чем отличались от людей – единственное, рожками, поэтому черти их и отпиливали, чтобы оставаться неузнанными.

В этот момент снизу раздался рев пьяного Язаки:

– Хозяин! – кричал он так, что содрогалась вся харчевня от крыльца до третьего яруса.

– Я же им подсыпал снотворный порошок маймукаэки! – удивился харчевник, ускоряя темп движения пилой.

– Осторожнее, мне больно! – предупредил рогатый демон и поморщился.

На его разноцветные глаза навернулись слезы. Левый глаз, который был серого цвета, с возмущением посмотрел на харчевника, правый же, карий, закатился от боли.

– Я уж их и так этак, – оправдывался харчевник. – Самого опасного вообще пришлось отключать.

– Ты что, пользовался мандарой?[71 - Мандара – оружие, в котором используется сила вселенной, в центре которой находятся Будды во главе с Буддой Дайнити.]

– Ну да. А чем еще?

Только теперь Натабура сообразил, почему на некоторое время терял ощущение времени и пахло дождем. Всему виной проклятая мандара – так эти странные люди, точнее, демоны, называли ежика. А я и не знал, подумал он. Он сунул руку в карман – ежик преспокойно лежал там. Надо забрать второго у Язаки, решил он, а потом добыть третьего, и я им покажу!

– Только в крайних случаях! – демон, которому харчевник отпиливал рог, едва не подскочил от возмущения.

– А он ничего не жрал и не пил. Даже шарики ему не понравились, – произнес в оправдание харчевник. – Я в них опилок пикрасимы[72 - Пикросима – ядовитое дерево.] насыпал.

– И что? – спросил Ёмэй.

– Наверное, уже плывет по реке Чичиерта? Откуда я знаю?

Наконец он отпилил и второй рог и бросил его на пол, потому что спешил: харчевня сотрясалась от воплей Язаки:

– Чанго давай!

– Убей его! – приказал Ёмэй.

Он посмотрел на себя в зеркало и стряхнул опилки с волос.

– У него рука Ушмаля! – в оправдание произнес харчевник.

Его товарищ немного подумал и здраво рассудил:

– Дай-ка я на него погляжу.

Натабура отпрянул в сторону, решив, что эти двое пойдут через третий ярус. Бежать было некуда. Схватка в темном помещении казалась неизбежной. Однако через мгновение, когда он снова глянул в щель, за ними закрывалась другая дверь, которая, должно быть, вела в кухню.

Тогда он последовал за демонами – тихо и осторожно, вытащив из кармана ежика. Как им пользоваться, он не знал, а действовал, исходя из здравого смысла, – просто ткнул в шею демону, которому харчевник отпилил рожки. Ткнул в тот момент, когда тот, услышав шаги, повернулся. Его глаза от испуга вылезли из орбит, а рот раскрылся, чтобы издать вопль ужаса, который оборвался на высокой ноте:

– Ай!.. – и он упал.

Натабура произнес:

– Лежать, пока я не приду… – перешагнул через него и бросился за толстяком харчевником, который, как мяч, катился вниз по лестнице.

Перед самой кухней Натабура нагнал его и в прыжке ткнул в самое доступное место – в жирный загривок, поросший рыжеватой шерстью. Однако ничего не случилось – не полетели искры и не запахло дождем, а рыжий харчевник припустил еще быстрее. Он задыхался. Его сердце билось из последних сил. Вислый живот лишал маневра. Он схватил огромный секач, который в узком пространстве кухни был грозным оружием, но ему не хватило решимости ударить. Все жизнь он кормил людей, демонов и ойбара, а не убивал их. Кроме этого, его остановила холодная сталь кусанаги, которая коснулась шеи, и тут силы окончательно оставили его.

Язаки, ничего не видя и ничего не слыша, орал, выпучив глаза:

– Чанго хочу! Чанго!!!

Стопятилетний дед Ваноути во всю вторил ему надтреснутый голосом:

– Чанго хотим!.. – и бил сухим кулачком по столу так, что подскакивали чашки и плошки, а золотые курительницы раскачивались, как во время землетрясения.

Они знали свои права и жили в своей стихии – если напились, то надо побуйствовать.

Один Афра, несмотря на дым, разобрался, что к чему, и в два прыжка оказался рядом с Натабурой.

– Р-р-р…

– Молодец! – похвалил его Натабура и, размахнувшись, выбил ближайшее оконце кончиком кусанаги, а затем и другое.

Дым потянулся наружу, и сразу стало легче дышать.

– Дай твоего ежика! – потребовал Натабура. – Дай!

– А ты кто такой?! – заерепенился Язаки. – Кто? – хотя, разумеется, узнал друга. – Кто? Ну кто?!!

Натабура нехорошо усмехнулся. Язаки отлично знал эту его привычку и, поартачившись для приличия совсем немного, отдал ежика. Увидев в руках у Натабуры два ежика, харчевник очень испугался.

– Ну говори, как этим пользоваться? – наклонился над ним Натабура.

– Я не знаю, нам их приносят… – жалобным голосом заныл харчевник.

– Кто приносит?

– Арабуру… – дыша, как лягушка, всем телом, сообщил харчевник.

Крупные капли пота проложили дорожку меж остреньких рогов и слипшихся волос.

– А вы кто?