Кряк

– Да, – встал, чтобы расписаться под собственными показаниями.

– Она спит с инкубом – распутным демоном, ищущих неверных жен, однажды хотя бы раз изменивших супругу, пусть это и произошло в воображении, этого достаточно, чтобы совратить, запутать, увести с пути обычной жизни в омут дьявольского наслаждения, и как итог – продажа души. – Пояснил монах облизнувшись в предвкушении.

Для него было все ясно и понятно. Много раз он слышал подобные истории. И чего только не вытворяет с женщинами демон распутства и супружеской измены. Жалости к ведьмам он не испытывал. Считал своим долгом очищать землю от нечисти всеми доступными способами. Власти и методов изобличения ведьм предостаточно. Одних этих показаний с избытком хватит, чтобы отправить слугу дьявола на костер. Вырвать признание, доказать вину, уберечься от сглаза и порчи ведьмы – научили в школе инквизиторов. Путь до исполнения приговора не долог: месяц от силы два. Следствие, суд и заслуженное наказание неизбежно. Отпустил Брута со словами: «Иди домой, не подавай виду, мы придем ближе к вечеру арестовывать твою супругу. К такому мероприятию надо подготовится, получить разрешение на арест у судьи».

4.

Брат Серафим тщательно совершил все приготовления к поимки ведьмы. Специальная повозка с выстроенной на ней железной клеткой запряжена лошадьми и стояла по среди монастырского двора. Четверо братьев, его сподручных, вместе отслужили молебен оберегающий от ведьминского сглаза и порчи. На шеях повешен мешочек с освещенной в вербное воскресенье солью; сушеные травы и воск дополняли набор. При поимке ведьмы важно не давать ей соприкоснуться с руками – специальные рукавицы, обмазанные растертым чесноком входили в набор. Ворота монастыря открыты – повозка загрохотала по мостовой города, пугая своим видом жителей. Все знали – обратно повезут ведьму.

Софию не покидал страх. Пройдясь около места захоронения горшочка – сердце сжалось в комок от страха. «Что же она натворила», – крутилась бесконечно в голове мысль. Как она теперь будет ходить в церковь и смотреть в глаза священнику. Беготня по дому не смогла отвлечь от тревожных мыслей. Она увлеклась и не заметила как к дому подкатила повозка инквизиторов. Монахи одновременно перекрестились – решительно спрыгнули с повозки и направились в дом.

Толстяк возглавлял шествие, а братья семенили сзади. София увидела гостей и вышла спросить зачем пожаловали. Братья мгновенно окружили ее. Серафим достал из под рясы свернутый свиток.

– Твое имя? – спросил он у испуганной женщины готовой вот-вот разрыдаться.

– София, жена башмачника Брута, – торопливо произнесла она в ответ на пронзительный взгляд инквизитора.

Серафим прочистил горло и стал зачитывать.

– Милостью Божьей и по велению его преосвященства епископа Женевы Корнелия, святая инквизиция, верная своему долгу, без промедления обязывается арестовать и заточить в монастырскую тюрьму подозреваемую в колдовстве Софию Грин, жену башмачника, подпись: епископ Корнелий. – Серафим свернул обратно свиток, – ну веди, куда зарыла богомерзкое снадобье?

Руки братьев, защищенные перчатками, крепко сковали испуганную женщину. София словно вкопанная не могла сказать ничего – так велик был шок от сказанного.

– Веди к сараю! – братья потащили жертву во двор дома.

Брут все видел. Закрылся в мастерской, надеялся избежать встречи с инквизиторами. Ему надо делать вид, что он непричастен к этому делу. Для него – это шокирующая новость. Лучше он переждет в мастерской, займется делом, сделает вид будто и не заметил гостей. Дочке он сумеет объяснить почему забрали ее мать. Молва мгновенно разлетится по всему городу.

– У тебя есть единственный шанс спасти свою душу – это добровольно выдать спрятанное за сараем, – строго сказал Серафим.

София молчала. Она была подавлена. Откуда они знают о горшке? Не могла даже и представить. Неужели ангел Господень указал! Серафим словно читая мысли преступницы сказал:

– Ангел Господень посланный с вестью о готовящемся преступлении рассказал нам о тебе!

За сараем, Серафим пошел в наступление и потребовал Софию немедленно указать на место. Если она этого не сделает, то они сами все перероют и отыщут. Испуганная и подавленная София показала дрожащей рукой на место захоронения горшка, тем самым подписав себе смертный приговор. Брат у которого с собой была лопата извлек горшок из земли. Серафим облегченно выдохнул. Все. Ведьма попалась. Достал мешок, одел на голову Софии и дал команду отвести в клетку. Опытные братья знали, идти он обязана спиной вперед. Что и было исполнено.

Повозка загрохотала и удалилась с под двора башмачника. Вскоре пришла Магдалина. Она ничего не видела. Клонило к вечеру, пора было домой, оставила игры с братьями. Прибежав к порогу, она встретила сидящим на крыльце отца в задумчивости и с растерянным лицом.

– Где мама? – спросила Магдалина.

– Присядь рядом, – потеснившись освобождая место для дочери ответил Брут.

– Папа, представляешь на озере Генрих случайно наткнулся на огромное гнездо журавля. У него четверо маленьких журавлят в гнезде, а мамам кормит их лягушками, они такие прожорливые!

Брут обнял дочку и прижал к себе. Теперь у нее нет ближе человека. Все же он очень любил Магдалину! Как дочке сообщать о том, что только случилось? От таких вестей все равно не скрыться. Еще предстоит пережить публичную казнь. Как сделать так, чтобы она не появлялась в этот день он уже придумал – Марта должна помочь. В день исполнения приговора, уйдет на целый день в лес по грибы или ягоды. В том, что ее сожгут на площади воскресным утром, сомнений не было. Брут не испытывал угрызений совести. Он уже и сам поверил, что его жена ведьма. Помочь церкви навести порядок в городе – святой долг каждого благочестивого гражданина, коим он себя и считал. С разрешением на брак он торопится не будет, дабы в головах соседей не закралось подозрение, что это он из-за молодой Изабеллы подстроил все и погубил ни в чем не виноватую Софию. Сперва он возьмет ее в дом как служанку. Через год объявит о помолвке и сыграет свадьбу. За это время все утихнет и забудется. Ветер разнесет последний пепел от его супруги. В конце концов он страдал от деяний ведьмы! Мужское бессилие действительно имело место быть – София вообще не способна разжечь в нем любовную страсть! Зачем она засунула в горшок жабу и святое причастие? Кто ей мог посоветовать так поступить? Только дьявол! С ним она заключила контракт и продола душу! Он правильно все сделал, что изобличил ведьму! Поделом ей. Магдалине будет лучше без такой матери! Того и гляди она и ее научит мерзким проделкам, собьет с пути истинного.

5.

Четверо сподручных Серафима ловко втащили обвиняемую в железную клетку на повозке. Лязгнув задвижкой, противно скрипнула дверь, прежде чем заточить в свое чрево Софию. По правилам перевозки арестованных ведьм мешок с нее не снимали, дабы не будить нездоровый интерес у встречных людей. Все в городе знали друг друга. Быстрые слухи о том кого арестовала инквизиция, могут повредить следствию и делу выявления сподручных ведьмы. Руки у Софии сковали короткой цепью и пристегнули к кольцу в полу. Клетку закрыл лично Серафим. Ключ он обернул тряпкой смоченной святой водой. От ведьмы можно ожидать любую гадость: она способна зашептать и смутить братьев, поссорить между собой, наслать жалость и плачь о том, что она невинная, оболганная жертва навета. Взмолиться и попробовать уговорить его и монахов отпустить восвояси. Серафим никогда не нарушает правил сопровождения ведьм, вдолбленных его строгими учителями в школе инквизиторов. Повозка подпрыгивала на каменной мостовой города, черная кобыла по кличке Рая, спокойно и привычно семенила впереди. Сопровождавшие монахи сосредоточенно читали молитву о сохранении от сглаза и порчи, чередовали ее с молитвой «Отец наш небесный».

София дрожала мелкой дрожью. Ей надо, что-то сказать, оправдаться, но язык словно примерз к небу. Что теперь будет она догадывалась. Ее охватило смятение, но еще некоторое время была способна искать выход из ситуации, судорожно сооружала оправдание, вспомнила про судью, вдруг он окажется добрым человеком и поверит в ее невиновность. Но сложные эмоции взяли верх над рассудком женщины, целиком овладели ее душой и мозг отключился. Глаза наполнились слезами и она тихо завыла захлебываясь, дергаясь в истерических конвульсиях. Фразы слетали с надеждой на жалость: «Не виновата я! Отпустите меня пожалуйста! Прошу вас добрый господин!» Услышав свои слова, охватывала невероятная жалость к самой себе, что подстегивало разрыдаться с новой силой, не щадя себя.

Лошадь Рая остановилась у монастырских ворот. Двое стражников – монахов с короткими мечами на поясах, отворили и пропустили внутрь повозку. Медленно и неотвратимо София выехала в новую реальность. Опрометчивый поступок навсегда похоронил ее мечты о семейном счастье. Теперь она ведьма. Повозка остановившись по середине двора; монахи одновременно вскочили со своих мест. Двое раскрыли клетку и опустили на землю пленницу. Серафим снял с головы мешок. Внимательно взглядом оценил внутреннее состояние женщины. Удовлетворившись ее подавленностью, разбитостью и страхом, кивком головы направил сопровождать ее в дверь под балконом каменной стены. Круглый двор где располагалась тюрьма был чист и убран. Монахи несли исправно послушание, не позволяя хаусу и беспорядку взять верх над укладом монастыря. Раю взяли под узды, распрягли и повели в конюшню, где ее ждала компания из пяти собратьев лошадиного племени. День неуклонно катил к вечеру. Тени удлинились, полностью овладели двором, крепким объятием затянули в темноту.

Конвой проник в здание и сразу попал на винтовую лестницу ведущую на самый верхний этаж, где располагались камеры для заключенных находящихся под следствие. Впереди освещая путь лампой со слабым огоньком, так, что дорогу еле различишь, двигался ключник – дежурный монах. Камера для Софии была приготовлена. Наконец подъем завершился и конвой оказалась на этаже с прямым длинным коридором, по бокам с обоих сторон сплошные двери. Крохотные казематы приспособлены для содержания одного человека. Раньше это были кельи монахов, но пришлось братию потеснить в связи с участившимися случаями обнаружения ведьм. Маленькое зарешеченное окно, каменная скамья, стол и деревянное ведро для исправления нужды – скудный набор удобств заключенного. Массивное железное кольцо торчало из пола для приковывания пленника. Убежать из такой норы было совсем невозможно. Два шага мог сделать заключенный в такой тесноте. Софию втолкнули в черную пасть и бездушно прицепили руки к кольцу на поводок. Дверь повторно отворилась после короткой паузы – ключник принес горшок с водой и кусок черствого хлебы. София взяла в руки горшок, он был точной копией того, что она закопала под стенкой сарая. София зарыдала с новой силой, упав на скамью. Несчастье поглотило и засосало в свою бездну целиком без остатка. Ее ждало впереди пережевывание зубами епископов, судей, слуг; попадание в желудок и выход в яму забвения и позора, как отработанный материал – этой бездушной машины под названием инквизиция.

6.

Серафим выполнив свой долг по поимке подозреваемой в преступлении, тут же отправился на прием к епископу доложить об этом и получить дальнейшие указания и разрешения на проведению следственных действий, допросов и в случае упорства применения пыток. Резиденция епископа Корнелия находилась на севере города на берегу Женевского озера. София была третьей пойманной ведьмой в этом месяце. В позапрошлое воскресенье состоялось сожжение обвиненных в преступном колдовстве и наведению порчи. Доказанное преступление в уничтожении поголовья коров и свиней имело положительный эффект в городе. Заметно снизились жалобы на безосновательный падеж животных. Значит вредители вовремя были изобличены и наказаны. Какие преступления совершены Софией и замышлялись – предстоит выяснить. Серафим не стал снаряжать экипаж, а решил прогуляться пешком до резиденции. Настроение отличное. Утро следующего дня после поимки ведьмы, выдалось солнечным и безветренным. Женева цвела зеленью, яблони то и дело попадавшиеся по дороге – усыпаны плодами. Он изловчился, подпрыгнув сорвал краснобокий налитый плод. Не смотря на тучность и обрюзглость, большой живот и двойной подбородок, Серафим мог скакать и подпрыгивать как молодой жеребец распаленный кобылицей. Жизнерадостность его была велика, служение церкви стало осознанным выбором в юные годы. Господь избрал своим представителем на земле, вручил маленькую толику забот, возложил на столь любимого и обожаемого Папу, авторитет которого не вызывал не малейшего сомнения. Он был руками папы в его борьбе со слугами дьявола. Папа поставлен на это служение небом. Серафим свернул в переулок, дорога под наклоном упиралась в ворота резиденции епископа. Дальше начиналось и застилало весь горизонт озеро, обрамленное лесами и живописными изгибами берега.

Корнелий принял Серафима в своем рабочем кабинете. Выслушав рассказ о обстоятельствах поимки, о изъятых вещественных доказательствах; не читая вложил в стол письменный отчет о проделанной работе, написанный мелким почерком Серафима.

– Ты хорошо потрудился, отправляйся обратно и продолжай свое дело. Даю согласие на следствие. Допрос можно вести в с применением силы. Иначе не добиться признания. Начинай постепенно. Ты знаешь регламент. Только не перестарайся, мне она нужна на суде способной отвечать на вопросы в здравой памяти и духе.

7.

Всю ночь София не находила себе места. Страдание и жалость к себе целиком овладело ею. Слезы и причитания, мольбы и просьбы к всевышнему проявить милосердие, простить ее ошибку, вразумить инквизиторов. Умоляла небо послать ангела к тучному монаху с объяснениями, она не ведьма, а только жертва семейных неурядиц. Что может быть плохого в желании вернуть мужа в семью. Пусть выбранное лекарство не совсем законно. Но она не ведьма! Костра не заслуживает! В темной камере было сыро, прохладно, бесконечное шуршание крыс и мышей усиливало страх женщины. Как оправдать свой поступок она не знала. Надеялась на слезы раскаяния и жалость. Если бы она была ведьмой, вся округа бы знала об этом. Пусть спросят у мужа, у всех кого она знает: Марту с Иоганом, булочника, аптекаря, на ее улице она дружна со всеми. Что будет с Магдалиной?! При мысли о дочери сердце нестерпимо сжалось, слезы лились потоком. Как бедное дитя переживет потерю матери. Она на время успокаивалась и забывалась в минутах бреда. Короткий сон давал временную передышку. Глаза открылись и на нее вновь накатывала волна страха и безумной жалости. Выла беззвучно, изредка стон прорывался из горла и искаженного горем рта. Измотанная она периодически отключалась и вновь оживала, чтобы задушить себя новой порцией слез.

В маленьком окошке вверху стены камеры луч света проник в темное пространство. В коридоре послышались шаги и дверь загремела. Дверь заскрипела, на пороге фигура монаха всего в черном, он пригласил на второй акт драмы. На окрик София поднялась, монах освободил цепь на руках, взял в руку поводок и вывел за собой. София осмотрелась, длинная вереница дверей по обоим стенам коридора. Возможно в каждой заточен узник. Пристегнув женщину к себе на пояс – повел пленницу. Путь по темнице после нескольких поворотов привел к двери; остановились, тюремщик завозился в связке ключей в поисках нужного. В обычной каменной стене дверей не было, только маленькое окошко шириной с ладонь на уровне головы Софии. Оттуда вдруг неожиданно вылезли пальцы и и слабый голос прошипел: «Не уходи, постой!». Монах тут же обернулся и со всего размаху ударил связкой ключей по пальцам. В стене ответили жалобным стоном и протяжным воем. «Не сдохла еще! Дьявольское отродье», – зло проворчал он. Отворил дверь и быстро зашагал вперед, увлекая за собой ошеломленную Софию.

В зале для допросов было все приготовлено. Серафим появился одетый во все черное, подбирая двумя руками полы рясы, с легкостью внедрил тело в чрево огромного стула с высокой спинкой, похожего на царский трон, установленный на небольшом возвышении, картинно придавая значимость и важность сидящему. Резная спинка с острыми пиками – лучами расходилась, отдаленно напоминая солнце. Прямо перед ним – стол. На нем открытая книга для ведения протокола и специальным человек – монах, по левую руку от Серафима, не улыбчивый, с задумчивым и сосредоточенном лицом, рядом чернильница и все то же большое гусиное перо. В полутора метров от стола, прямо перед Серафимом, прикрепленный к полу стул для допрашиваемого. Снабженный всеми приспособлениями для удержания обвиняемого. Справа от него в углу комнаты – стол с разложенными инструментами, служащими развязыванию языка и добыванию нужной следствию информации. Всевозможные крючки и ножи, зажимы и цепи, молотки и гвозди, аккуратно упорядочены на поверхности, своим зловещим видом давали понять, для чего они тут находятся. Тут же два подручных в серых кожаных халатах и нарукавниках. Лица красные от слабого освещения, бугристые мужские скулы обрамленные растительностью. Доброта и жалость приглушены в их душах, на ведьм не распространяется. Большие и сильные и руки готовы исполнить любой приказ Серафима.

Софию ввели в квадратное, слабо освещенное помещение. Двое сподручных приняли ее под руки, усади на стул, мгновенно стянув ее тело, руки и ноги крепкими кожаными ремнями. Оглядывая зал она остановила голову на столе с инструментами пытаясь понять, что это.

– Здравствуй София, готова ответить без утайки на вопросы святой инквизиции? – Серафим не давая опомниться обвиняемой начал задавать привычный набор вопросов, – напоминаю, что говорить надо правду и только правду, как на исповеди.

– Я не в чем не виновата, это ошибка, за что нахожусь тут, хотела только вернуть мужа в семью… – взмолилась София жалобным голосом.

– Нам известно о всех совершенных и замышляемых тобой преступлениях: сколько ты сгубила людей, животных, украла и сварила для колдовских снадобий детей, о твоем сношении с инкубом, о побитых градом урожаях, на скольких шабашах ведьм побывала, как проклинаешь святую церковь и божью матерь, скольких мужей благочестивых семейств лишила мужской силы, у скольких жен отняла красоту и привлекательность, признайся в сожительстве с инкубом и заключении контракта с дьяволом!

София ошеломлена. Не высыхавшие глаза, наполнились большой порцией слез, дрожь прокатилась крупной волной по всему телу.

– Что вы говорите! Мне не ведомо, то о чем вы говорите! Прошу отпустите, я не ведьма и не совершала этих злодеяний.

– Не сомневался в твоем упорстве честно признаться в совершенных преступлениях! Для помощи тебе рассказать нам всю правду, мне разрешено применять разные формы допроса, поверь ни одна ведьма не смогла устоять перед искусством моих братьев в развязывании языка лживой твари вроде тебя!

Один из подручных подошел к столу с инструментами и поднял щипцы.

– Знаешь, что это? – продолжал безжалостно Серафим, – этим приспособлением мы вытащим наружу твой язык и заставим говорить. Признавайся куда спрятала договор с дьяволом?! Под кожу зашила? Признавайся, если не хочешь, чтобы мы сняли ее с тебя!

Приподнявшись на стуле он громко и визгливо выкрикнул последние слова. София зарыдала опустив голову на грудь.

– Раздеть ее и обыскать, – приказал уже спокойно, переместив свое грузное тело на другой бок стула в ожидании увлекательного зрелища.

Сильные руки мужчин принялись за работу. Мгновенно отвязав от стула и содрав с женщины всю одежду. Вертели и нагибали, раздвигали и ощупывали, со знанием дела заглянув во все потаенные места женщины. Видно осмотр доставлял особое удовольствие. После принятия монашеского пострига и целибата, интерес к женскому телу не исчезал, что и продемонстрировали братья.

– Признавайся куда спрятала договор с дьяволом? – спокойно проговорил Серафим, – нам известно о твоей связи с инкубом, есть свидетели любовных утех с посланником сатаны. Каким способом отворотила от себя мужа?

София была обескуражена и подавлена. Что тут ответишь? Монах не собирается разбираться в обстоятельствах приведших ее к такому поступку, его интересует согласие с его обвинениями.