Аромат грязного белья (сборник)

Так что Нелл прекрасно воспринимала литературу того времени, используя критерий жизненного правдоподобия, но не находя его в литературе вообще: в благопристойной литературе ебли не имеется, а в порнографической она такая, которой в реальной жизни не бывает. То есть Нелл ущучила специфику литературы, цель которой – вводить читателя в заблуждение, вызывая при этом подленько приятные ощущения.

Специфику литературы своего времени Нелл профессионально подмечала и в самих производителях литературы, ведь среди её клиентов было немало писателей:

Вдохновенная болтовня поэтов – это всегда высокопарная мастурбация, и больше ничего.

Далее она выносит суровый приговор:

Писатели лучше говорят, чем ебутся.

(Ну как мне не горевать, что она уже умерла?! – не ринуться уже к ней, чтобы постоять за писательскую братию, а точнее – только за себя.)

Нелл ставила музыкантов по сексуальным способностям значительно выше писателей, ведь те вообще не говорят, а только пиликают, зато они ублажали её повсеместно, то есть гармонично. Вот она – вечная музыка.

Это вовсе не значит, что Нелл не понимала силы слова – она сама ею постоянно пользовалась, то и дело замечая, как люди боятся слов:

Если бы всех нас меньше шокировали слова, то мы все были бы здоровее.

Нелл приходит к великой истине, которую теперь любят время от времени произносить, но так и не научатся повсеместно воплощать:

Слова «аномальный» или «извращённый» при настоящем сексе между мужчиной и женщиной не несут никакого смысла.

Вот человечество существует тысячи лет, а эта основа отношений между любовниками по-прежнему требует защиты от законов, созданных для истязания людей за то, что они смеют испытывать наслаждение. Сексуальные законы в обществе обращены против людей, они отдают людей на расправу моралистам-истязателям-убийцам, которым даются права вершить любые беззакония, основанные на их трактовке якобы божественных повелений. А по сути, любой закон, ограничивающий секс (за исключением такого, что несёт боль или доводит до крови – каковыми были ограничения в Неллином борделе), должен считаться несправедливым, а люди, пытающиеся его провести, – самыми опасными преступниками.

Но задача общества – под предлогом «очищения нравов» наживаться на человеческих страстях, ставя похоть вне закона и тем искусственно взвинчивая цены за её удовлетворение. Ярким примером такого приёма являлось введение сухого закона в Америке, который лишь способствовал повышению цен на алкоголь. Этот закон не удержался долго, потому что его всенародно нарушали и он слишком нарочито шёл против человеческой жажды счастья, находить которое в алкоголе даже при сухом законе было более доступно для всех, чем находить счастье в разнообразной ебле. Если бы, например, разрешили пить алкоголь по домам, но не разрешали бы пить вне дома, то этот закон продержался бы значительно дольше, ибо он скопировал бы успешное многовековое притеснение секса: «ебись дома с женой, но больше нигде и ни с кем». Этот закон даёт хотя бы минимальный легальный выход сексуальной энергии, но конечно же всё равно повсеместно нарушается, хотя продолжает существовать. А ошибка сухого закона была в его тотальности – он загонял человека в тупик, и потому народ взбунтовался.

Нелл точно различает:

Есть люди, которым нравится измываться над людьми, и если у них что-то важное не получается, например секс, то они измываются над людьми ещё больше.

И далее:

Люди, ничтожные в сексе, ничтожны и во всём остальном, разве что они проецируют свою сексуальную энергию на стремление к власти.

А власть они используют для того, чтобы устанавливать античеловеческие законы, лишающие остальных людей того счастья, которого лишены они сами. И в лишении счастья других законодатели испытывают собственное счастье.

Нелл любила Америку, но была чужда политической символике, ради которой столько людей шло на смерть в войнах её времени. Как мы созвучны с ней в отношении к флагу, о чём я писал в своём романище[5 - Добровольные признания – вынужденная переписка / Роман, 1991. См.: Михаил Армалинский. Чтоб знали! М.: Ладомир, 2002. ISBN 5-86218-379-5.]. А тут моя любимая проститутка пишет:

Для меня флаг – это всего лишь сшитые куски материи, даже если принимать во внимание всё, что они олицетворяют. Я никогда не путала страну и государство. У меня никогда не было влечения умереть за флаг, или за историю, или за политиков.

Моя, увы, только идейная близость с Нелл заключается и в нашей общей нелюбви к празднованию Нового года. Она об этом отзывается так:

У меня никогда не было желания радоваться уходящему времени.

А я об этом пописывал на заре General Erotic в нумере всего 2 (см. также с. 333–338 в: Михаил Армалинский. Что может быть лучше? М.: Ладомир, 2012).

Идеи равенства, провозглашённые американской Конституцией, были использованы без всякой заботы о людских сексуальных нуждах. Это конституционное равенство весьма ограничено и полностью перестаёт действовать на территории любовного ложа: именно на нём становится ясно, насколько все люди неравны, и это тоже подметила Нелл.

Квинтэссенцией обретённых Нелл знаний явился составленный ею моральный и физиологический кодекс проститутки, который обеспечивает успешность занятия этой благородной профессией, часто переходящей в искусство.

Нелл также вывела необходимые требования к борделю, который можно было бы назвать «роскошным». Следует помнить, что такой бордель был прежде всего мужским клубом, где прислуживали женщины. Мужчины вкусно и плотно обедали, беседовали, пили лучшие вина и отборные крепкие напитки, играли в карты, слушали музыку и, если хотели, поднимались с женщиной в её спальню.

На протяжении книги Нелл несколько раз повторяет, что ей кажется главным:

Не все мужчины, приходящие в бордель, жаждут пизды. Часто они просто одиноки и ищут человеческой близости, даже если за неё надо заплатить.

Нелл перечисляет названия модных песен того времени, сочинённых знаменитым композитором (Steven Collins Foster), которые обожали девицы и которые играли чёрные музыканты в салоне её публичного дома. Я слушал эти мелодии, закрыв глаза, и пытался представить сочную и светящуюся золотом волос Нелл, которая впервые спустилась в салон, в трепете от солидности гостей и от предвкушения ебли с ними, чётко видел, как, согласно её рассказу, один важный немолодой гость посадил её к себе на колени, и тут в голове Нелл пронеслась радостная мысль: «А ведь я уже работаю!»

Итак, минимальные требования Нелл к роскошному борделю:

1. Постельное бельё меняется после каждого гостя.

2. Подаются лучшие вина и крепкие напитки.

3. Сервируется дорогое столовое серебро.

4. Готовится изысканная еда.

Но самое главное 5 – это заручиться поддержкой местных властей с помощью взяток, процентных отчислений и бесплатных визитов в свой бордель. Без этого даже при разрешённых законом борделях твой бизнес прикроют под тем или иным предлогом.

6. Исключительно важное условие процветания борделя таково: гость должен быть защищён от всего, что может вызвать о нём слухи или втянуть его в скандал.

Один из методов для достижения спокойствия в борделе – это тщательное отсеивание клиентов: никого не принимать с улицы, а только по рекомендации постоянного клиента или как гостя, которого привёл постоянный клиент.

Клиенты всех вероисповеданий должны чувствовать себя как дома. По этой причине в комнатах девиц не позволялось вывешивать распятий над кроватью. Нелл иронизирует:

В глубине души шлюхи тянутся к вере в голого мужчину на кресте, видя в нём Бога.

У Нелл было несколько щедрых еврейских клиентов, и она не могла допустить, чтобы у них падал хуй от взгляда на распятие, вывешенное прямо над головой ебомой. Публичный дом Нелл был единственный в городе, где на косяке входной двери была вывешена мезуза[6 - Mezuzah – текст из книги Второзаконие, нанесённый на пергамент, который укрепляется на косяке входной двери дома правоверного еврея.].

К девицам Нелл, как и следует, предъявляла жёсткие требования, но была справедлива и никогда над ними не измывалась, а, наоборот, всячески помогала в тяжёлые для них времена.

Пьяниц или наркоманок она не держала.

Прислугу в борделе ебать клиентам не позволяла – «дух борделя от этого страдает». (Но если какой-то одержимый воспылал страстью неудержимой именно к служанке и платил хорошо, то всё-таки Нелл позволяла в виде исключения.)

Но самое главное условие успешности работы проститутки (как и для успеха во всякой другой профессии) было таким:

Проститутка должна любить свою профессию и гордиться ею.

Если проститутка не гордится, что она приносит наслаждение мужчине, то она не может работать в борделе высшего класса.

Если проститутке внушить достоинство, самоуважение и она гордится тем, где она живёт и работает, то тогда она будет счастлива и её клиенты тоже.

В то же время Нелл не ослеплена карьерой проститутки и трезво оценивает свою профессию:

Я не говорю и никогда не говорила, что проституция – это самый лучший образ жизни, но она лучше, чем ослепнуть, работая вышивальщицей в потогонной мастерской, она лучше, чем вкалывать по двадцать часов в день на кухне или чем работать служанкой в доме, где хозяин и его сыновья бесплатно прихватывают тебя с уже расстегнутыми ширинками в каждом тёмном углу.

То есть смысл, по моему разумению, таков: если женщине приходится зарабатывать деньги на жизнь, то уж проституция всяко лучше тяжёлого труда или необходимости отдаваться многим мужчинам бесплатно.