В гостях у Бабаси

– Вот и приходится мне подрабатывать старухой из сказки, сидя день-деньской над разбитым корытом… Вроде наглядного пособия, пока Дарья настоящую бабку не вылепит…

Тут Витька обратил внимание, что Бабася сидела не просто так, а перед деревянным корытом, которое из-за трещины посредине для стирки было не пригодно.

– Да-а, – протянул Витька, озадаченно почесав затылок с торчавшим на нём вихром.

– Наглядишься на экскурсии, и на душе всё веселее становится. А бывает вот так возьмёшь, – Бабася оживилась, – и подмигнёшь какому-нибудь сорванцу… Он сразу и остолбенеет, не в силах понять, как это – восковая бабка и вдруг мигает, будто живая… Тут самое время рассмеяться… А смеяться не моги, чтобы экскурсию не распугать… Так и сидишь – на вид вроде грустная, а на самом деле очень даже весёлая… где-то там внутри…

Бабася смолкла, замечтавшись о чём-то своём.

Воспользовавшись удачным моментом, Витька поспешил задать ей волновавший его вопрос:

– Бабась, а откуда ты про Пушкина знаешь?

– Здрасть, – сказала Бабася. – Я жила неподалёку.

Витька вытаращил глаза:

– С кем жила? С Пу-ушки-иным?..

– Ну да, – как само собой разумеющееся ответила Бабася. – А что в этом такого?

Витька хихикнул, что очень похоже было на то, как смеётся всем известный городской сумасшедший Серёня.

– Бывало, сидим по вечерам с его няней за чаем, – продолжала удивлять Бабася, – а Пушкин примостится вот так в уголке за столиком и пишет, пишет… Спросишь у него, мол, Пушкин, о чём пишешь, а он в ответ и скажет: «Стихи пишу». А то, бывало, ответит и так: «Сказки пишу для детей»…

Чтобы исключить подвох со стороны Бабаси, Витька быстро спросил:

– А чем Александр Сергеевич писал?

– Знамо чем, – не замедлила просветить его всезнающая Бабася, – гусиным пером.

– А няню его как звали? – пытал Витька, ещё не до конца веря в происходящее.

– Ну ты, Витька, совсем необразованный, – пожурила его Бабася. – Имя няни Пушкина не знать!

– Я-то знаю! – не сводил с неё внимательных глаз Витька. – А вот ты ответь!

– Арина Родионовна, – сказала Бабася и показала Витьке язык, чтобы он не особенно задавался со своими знаниями.

– Верно, – пробормотал Витька и вдруг догадался: – Не иначе, как ты об этом в книге прочитала!

Бабася, держась за виски, покачала головой:

– Ну и бестолочь ты, Витька, однако… Я тебе русским языком говорю: жила я с ними неподалёку в деревне Михайловское. Так что с Сашенькой Пушкиным и Ариной Родионовной я была знакома лично… Правда, раньше мне не доводилось его книг читать по причине моей необразованности… А вот теперь, когда вы с Люськой научили меня грамоте по букварю, я прочитала… Конечно, не все, уж больно у него книг понаписано много, а только сказки… Ну до того в них всё правильно описано, ну до того всё по уму рассказано, что диву даёшься… Так оно на самом деле всё и происходило!..

– Откуда тебе это известно? – спросил Витька, имея последнюю надежду подловить Бабасю на вранье. Хотя до этого тысячу раз убеждался, что честнее Бабаси на всём белом свете человека нет, точнее, духа.

– Из своей прежней жизни, – сказала Бабася. – Потому как в детстве мне довелось проживать в одной деревне со старухой и её дедом-рыбаком… Не от хорошей жизни, я тебе скажу, старуха была такая сварливая… Да и золотую рыбку мне приходилось видеть не раз… Она так ярко блестела, что прямо глазам делалось больно…

У Витьки подкосились ноги. Он плюхнулся возле Бабаси на комель дерева с сохранившимися на ветках несколькими зелёными листиками и осторожно осведомился:

– Не хочешь ли ты сказать, что Александр Сергеевич Пушкин писал под твою диктовку?

Бабася ответила туманно, видно, в силу скромности своего характера:

– Об этом история умалчивает.

Умалчивает, так умалчивает, и Витька перестал допытываться, чтобы не выглядеть в глазах Бабаси любопытным, как девчонка. Тем более, что и сама Бабася перевела разговор на другую тему, вспомнив почему-то про Люську:

– Ты лучше расскажи, как там поживает моя подруга.

К её просьбе Витька отнёсся ревностно, ответив с заметной грубостью:

– А чего ей поделается!.. Живее-ё-ёт…

– Я так и знала! – радостно заявила Бабася. – Сорвиголова, она и есть сорвиголова!

– Это верно, – подтвердил Витька, вспомнив, что вытворяла Люська, когда на неё нежданно-негаданно свалилось счастье быть поражённой молнией. Тогда Люська стала обладательницей необычных способностей, что в корне изменило жизнь не только её, но и Витьки. Хорошо, что это длилось короткое время, а то неизвестно, куда бы занесло их с подобными способностями.

– Помнишь, как весело мы проводили время в деревне? – поинтересовалась Бабася. – Помнишь, как родничок очищали? А ещё помнишь, как ты катался верхом на бестолковой козе Фроське? А потом тебя свинья деда Левонтия чуть не слопала…

– Да-а… Очень весело было! – согласился Витька.

Они обнялись и с увлечением стали предаваться воспоминаниям, которые захватывали их всё больше и больше: хоть бросай тотчас дела и опять возвращайся в Большие Хомуты продолжать веселье.

– Интересно, – сказал Витька, – а домовёнок Парамошка меня помнит?

Бабася живо поинтересовалась:

– Аль соскучился?

– А что?.. – мечтательно улыбнулся Витька. – Повидаться не отказался бы.

Бабася повернула к нему своё жизнерадостное лицо и торжественно объявила:

– Тогда приглашаю тебя в гости.

– Я и так уже в гостях, – отозвался Витька, с интересом оглядывая окружавшие их экспонаты.

– Да не сюда! – отмахнулась Бабася.

– В прялку что ль? – хихикнул Витька.

– В прялку ты не поместишься, – рассудительно ответила Бабася. – Можешь не мечтать… Я говорю про волшебную страну, где живут сказочные персонажи.

– А это возможно? – просиял польщённый необычным предложением Витька.

– Со мной всё возможно, – хвастливо заявила Бабася.