Лексика русской разведки. История разведки в терминах

.

Городовые воеводы возглавляли управление города с прилегающей к нему территорией – уездом. В обязанности их входило в том числе «принятие предупредительных мер относительно нападения неприятеля и в собирании войск и в командовании ими»

. Эти меры предполагали и ведение разведки потенциального неприятеля с опорой на местных жителей.

Постоянная угроза набегов степняков вынуждала укреплять юго-восточную границу. Возникла линия сплошных оборонительных укреплений, так называемая «засечная черта»

. Городовой воевода руководил укреплением и обороной «засечной черты», проходившей через подведомственный ему город и уезд. С начала XVII в. эта категория воевод была введена не только в пограничных, но и во всех других городах. Городовым воеводам, а также дьякам и подьячим, бывшим в их подчинении, из приказов направлялись «наказы», «указы» и «государевы грамоты». В ответ на эти директивные документы в приказы поступали с мест «отписки», в них обязательно пересказывалось содержание запроса, на который составлялся ответ.

Соседние государства также были заинтересованы в получении сведений о России. Так, в 1578 г. Генрих Штаден, служивший несколько лет опричником у Ивана IV, представил императору Священной Римской империи Рудольфу II записки, включавшие в себя «План обращения Московии в имперскую провинцию». При этом наблюдательный автор, бывший наемник, указал на опасность утечки информации, связав ее с московскими купцами: «Покорнейшая моя просьба: оставить это мое послание при вашем римско-кесарском величестве, а мой проект хорошо обдумать и выполнить его, не упустив благоприятных обстоятельств. Но только – чтобы это мое описание не переписывалось и не стало общеизвестным! Причина: великий князь [Иван IV] не жалеет денег, чтобы узнавать, что творится в иных королевствах и землях. И все это делается в глубокой тайне: наверное, у него есть связи при императорском, королевских и княжеских дворах через купцов, которые туда приезжают; он хорошо снабжает их деньгами для подкупа, чтобы предвидеть все [возможные] обстоятельства и предотвратить опасность»

.

Оценка информированности Ивана IV и имевшихся у Московского государства возможностей здесь явно завышена. Тем не менее, создание первых органов центрального управления, в обязанности которых входил сбор сведений о положении в других государствах, приводил к улучшению информированности руководства страны о замыслах и намерениях возможного противника, а также к появлению новых разведывательных терминов и отказу от используемых ранее. Так, в описании событий 1564–1565 гг. в «Казанской истории» еще употребляется существительное прелагатайство в значении ‘предательство, измена’

. Но в XVIII в. слова прелагатай, просок и ряд других постепенно исчезали из русского языка или встречались редко, что вынуждало авторов, употреблявших их, прибегать к пояснениям. Так, В. К. Тредиаковский в одном из сюжетов поэмы «Тилемахида, или Странствование Тилемаха, сына Одиссеева», изданной в 1766 г., рассказывает о давианском царе Адрасте, который имел в стане неприятеля своего человека, по имени Евримах, присылавшего ему прелагатаев с «извещеньми»: «Но познать обман сей удобно было не можно: ибо те прелагатаи писем с собой не имели; если в беге, когда они пойманы были, то ничто Евримаха в измене не обличало»

. Видимо, современникам Тредиаковского слово прелагатай было незнакомо, и он снабдил его пояснением в подстрочном примечании: прелагатай – лазутчик.

Вместе с тем в XVI–XVII вв. продолжают сохраняться некоторые слова с разведывательной семантикой, известные в предыдущие столетия. Среди них – существительное сторужа, все еще широко встречающееся в официальных документах, в которых затрагиваются вопросы не только об охране, но и о сборе необходимых сведений. Широко известно существительное станица и новый термин станичник в значении ‘всадник из разведывательного отряда, несущего дозорно-вестовую службу на степных границах Русского государства’

. Положение здесь было особенно тревожным. За восемнадцать лет (1552–1570 гг.) войска крымского хана Девлет-Гирея (Девлет Герая) совершили девять крупных походов на Русь, в каждом из которых принимало участие от нескольких тысяч до десятков тысяч воинов. Весной 1570 г. Девлет-Гирей организовал очередной поход на русские владения. Войско в 50–60 тысяч человек под предводительством царевичей Мехмеда Герая и Адиля Герая (это были наследники престола, первые лица после хана, по-татарски – калги) опустошило рязанские и каширские места.

В конце лета 1570 г. с юга многократно поступали «вести» о том, что крымский хан с большими силами двигается к «украине» Руси. Иван IV решил «искать прямого дела», хотел разбить крымцев в решительном сражении, и пришел в Серпухов. Время шло, а крымские татары не появлялись. А тут еще путивльский наместник Петр Татев прислал «грамоту», что по его поручению сторожевые казаки ездили в Дикое поле и не обнаружили следов крымской конницы: «Сент. в 14 [день] писал к государю в Слободу кН<язь>. Ив<ан> Бельской и все бояре, что идут на Дедилов и на Тулу царь и царевичи, и по тем вестем государь с сыном своим с царевичем Иваном пошел из Слободы сент. в 16 [день] против недруга… и пришел в Серпухов. И писал из Путивля наместник: приехал станич<ный> голова, а сказал, что до усть Айдара доезжал и сакмы никаковой не наезживал… И сент<ября> в 22 [день] приговорили [бояре с государем], что станичники во всех местах, где сказали видели людей и по сакме смечали до 30 000, то солгали»

.

[В этом и последующих цитируемых текстах буквы ять (?), фита (f), и десятеричное (i) заменены современными е, з, ф, и; также снят твердый знак (ер, ъ) после твёрдого согласного в конце слов

].

Сакма (сокма) – ‘дорога (первоначально – о путях передвижения татар); протоптанный след; путь, по которому прошли конные или пешие’

. Глагол смечати означает ‘количественно оценивать; делать подсчет; рассчитывать’

.

Этот случай был признан чрезвычайным, и отнеслись к нему со всей серьезностью. Было ясно, что сторожевая служба не справилась со своей задачей, требовалась ее коренная реорганизация. «Лета 7079 [1571 г.] генваря 1-го д. приказал государь, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии боярину своему князю Михаилу Ивановичю Воротынскому

» «ведати станицы, сторожи и всякие свои государевы полские [полевые] службы»

, – сообщает документ Московского стола Разрядного приказа, опубликованный в Актах Московского государства

. Воротынский начал с того, что «велел доискатись станичных прежних списков» воинских людей, «которые преж сего езживали лет за десять или за пятнадцать», и созвать в Москву всех лиц, имевших отношение к этой службе: «станичных голов, и станичников, и вожей [проводников, провожатых] и сторожей». Были вызваны и старые, и увечные, и те, которые «в полону были, а ныне из полону вышли». После полуторамесячного обсуждения 16 февраля 1571 г. документ был принят под названием «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе»

. Во вводной части «Приговора» были сформулированы задачи этой службы: «Боярин, князь Михаило Иванович Воротынской приговорил с детми боярскими, с станичными головами и с станичники о путивльских, и о тульских, и о рязанских, и о мещерских станицах, и о всех украинных о дальных, и о ближних, и о месячных сторожах, и о сторужех, из котораго города к которому урочищу станичником податнее и прибыльнее [удобнее] ездити, и на которых сторожах и из которых городов и по кольку человек сторожей на которой сторуже ставити, которые б сторужи были усторожливы [позволяли вовремя заметить идущие войска] от крымские и от ногайские стороны, где б было государеву делу прибыльнее и государевым украинам было бережнее, чтоб воинские люди на государевы украины войною безвестно не приходили, а станичником бы к своим урочищам [участок, отличающийся от окружающей местности (лес среди поля; болото, луг среди леса и т. п.); лесные урочища] ездити и сторожам на сторужах стояти в тех местех, которые б места были усторожливы, где б им воинских людей мочно устеречь»

.

И станица, и сторужа – разведывательные отряды. Тактика их действий была различна. Станицы двигались в одном направлении до конечного пункта, указанного в соответствующей росписи – к «дальним урочищам» на «государевых украинах» и обратно. Продолжительность такого разъезда составляла 15 дней, учитывая обратное возвращение. За это время станичники проезжали сотни вёрст. Всего с 1 апреля по конец ноября из Путивля, Рыльска и других городов должно было высылаться восемь станиц, по две в месяц.

Служба сторуж, дальних и ближних, состояла в другом: стороже определялся конкретный участок (до нескольких десятков вёрст), в пределах которого и передвигались сторожи. В зоне службы сторуж в известных местах находились должностные лица – «головы»: «А съ головами быти людем детем боярским и казаком из разных городов по росписи»

. «Приговор» определял организацию службы сторуж по наблюдению за татарскими шляхами: «А стояти сторожем на сторожах с конь не сседая, переменяясь, и ездити по урочищам, переменяясь же, на право и на лево по два человека по наказам, каковы им наказаны дадут воеводы. А станов им не делати, а огни класти не в одном месте… а в коем месте кто полднивал, и в том месте не ночевать, а где кто ночевал, и в том месте не полднивати. А в лесех им не ставитца, а ставитца в таких местех, где б было усторожливо»

. Определялась и продолжительность пребывания всадников на сторужах: «А сторожем на сторужах стояти с весны по шти [шести] недель, а в осень по месяцу, то им и с проездом»

.

В «Приговоре» разграничивались действия станиц и сторуж в способе передачи вестей о приходящих на Русь «воинских людях»: «А будет пойдут [крымские] царь или царевич или многие воинские люди, и им [станицам] к тем головам и сторожем по тому ж отсылати, а велети им ехати на тое ж сакму и сниматись с собою часа того. А будет головы или сторужи к ним вскоре не сойдутца, и им ехати самим по сакме по наказу, не мешкая, а голов и сторожей не дожидатись. А после тех обсылок, переехав по сакме дни два или три, или больше или меньше, посмотря по делу и по их ходу, и сметя по станом и по сакме гораздо, по тому ж отсылати на спех [немедленно], а самим им ехати за людми сакмою, или где и не сакмою, которыми местами пригоже, покиня сакму по праву или по леву, и ездити бережно и усторожливо и того беречи накрепко. На которые государевы украины воинские люди пойдут, и им про то розведав гораздо, самим с вестми с подлинными спешити к тем городом, на которые места воинские люди пойдут»

.

Только после того, как станичники, разведав гораздо, проведав подлинно, «на которые государевы украины воинские люди пойдут», они должны были спешить в города, чтобы предупредить о нависшей опасности: «А которые станичники подозрят людей на дальних урочищах и им чинити отсылки три или четыре, или сколько будет пригоже, посмотря по людям и по делу, от которых мест пригоже, а не от одного места, к которым украинам ближе, а не к Путивлю и не к Рыльску, чтоб проведав подлинно про люди, на которые места придут, спешите наскоро в те ж городы, на которые места они пойдут»

.

В «Приговоре» определялись обязанности сторужей: «А сторужем подозрив людей, отсылать с вестми своих товарищев в те городы, из которого города кто на которую сторужу ездит, а достольным [остальным] сторужем ездити на сакмы, и сакмы переезжати и люди смечати, а сметив людей, спешите в те городы, к которой украйне те воинские люди пойдут»

. Такой порядок действий станиц и сторож призван был обеспечивать своевременное получение властями необходимых данных о неприятеле.

Особенное внимание уделялось достоверности передаваемых сведений и устанавливалась ответственность сторужей за нарушения порубежной службы: «А не быв на сакме, и не сметив людей, и не довелося допрямо [узнать], на которые места воинские люди пойдут, станичником и сторожем с ложными вестми не ездити и, не дождався на сторужах сторожем собе перемены, с сторож не съезжати»

. За нарушение данного требования и если «в те поры государевым украинам от воинских людей учинитца война», «тем сторожем от государя, царя и великаго князя быти кажненым смертью… А которых станичников или сторожей воеводы или головы кого пошлют дозирати на урочищах и на сторужахъ, изъедут [объезжая увидят], что они стоят небережно и неусторожливо и до урочищ не доезжают, а хотя приходу воинских людей и не будет, и тех станичников и сторожей за то бити кнутьем»

.

«Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», по существу, был первым известным в настоящее время законодательным актом Русского государства, регламентирующим ратную порубежную службу с элементами разведки. К катастрофическому по своим последствиям походу Девлет-Гирея в мае 1571 г. результаты преобразований ещё не успели сказаться положительно. Крымский хан совместно с турецкими янычарами совершил набег на Москву, закончившийся сожжением посада и слобод. Это случилось из-за того, что основные военные силы Руси были задействованы на западе – шла тяжелейшая и затяжная Ливонская война. Но уже в следующем году станичная и сторожевая служба сыграла решающую роль в успехе действий русских войск, завершившихся победой в битве при Молодях – крупном сражении, произошедшим между 29 июля и 2 августа 1572 г. в 50 верстах южнее Москвы.

В «Приговоре» отразился новый этап процесса формирования русской разведывательной терминологии. Здесь появляются глаголы несовершенного вида, производные от «зрети» в значении ‘смотреть, видеть’, например, дозирати ‘производить осмотр, обследовать; осматривать; высматривать; нести сторожевую службу’

. Однокоренными с дозирати являются глаголы подозрити и подзирати в значениях ‘наблюдая из засады, увидеть, заметить; подстеречь, выследить’

и ‘подстерегать, выслеживать; тайком наблюдать за кем-л.’

соответственно.

От глагола подзирати образовалось существительное подзор, имеющее непосредственное отношение к разведке. Подзор употребляется в XVII в. в значении ‘наблюдение за неприятелем, дозор’

: «Сентября в 12 д. приходили де к Усмони ночным временем татаровя и взяли на подзори козака, и которые стояли на стороже, как его взяли, и он закричал, и козаки кинулись и с сторожи его не видали, а через крепость не пропустили», – говорится в документе Московского стола Разряда 1652 г. Этот случай послужил поводом для грамоты, в которой «государь указал отписать в Козлов и по черте [«засечной»] в городы, жить с великим береженьем, и в поход посылать по разсмотренью, чтоб меньшими людьми на больших людей не наидти и порухи не учинять; больше того стояти на крепостях, и беречь, и сторожу дозирать, и чтоб через крепости денным и ночным временем и обманом не пришли и не повоевали»

.

В конце XVI в. в системе терминологии разведки появляются слова подъезд, посылка и разъезд, выступающие в некоторых контекстах синонимами к сторужа и станица. Так, слово подъезд ‘действие по глаголу подъехати, подъезжати’ встречается в значении ‘поездка с разведочной целью, разведка; дозор’ и как название ‘небольшого разведывательного отряда’, ‘дозорa, передового разъезда’

, о чем свидетельствуют многочисленные документальные записи конца XVI – начала XVII в.: «Дано слуги Иванку Кошелю ездил в под[ъ]езд в Ладогу для немецких вестей… пол 3 алтна», – отмечается в Приходно-расходной книге Успенского Тихвинского монастыря 1590–1592 гг.

«Отписать, чтоб велели сторожи поставить крепкия и частыя и подъезды посылали и, прося у Бога милости, промышляли», – гласит помета, сделанная в 1614 г. в Разрядном приказе на отписке воеводы князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского, воевавшего против «польских и литовских людей и черкас» и участвовавшего в осаде Смоленска