Оценить:
 Рейтинг: 0

Большая волна любви

Год написания книги
2022
Теги
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 18 >>
На страницу:
7 из 18
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Ragazzo mio[1 - Ragazzo mio – в переводе с итальянского «мальчик мой».] вернулся домой, – расцвела она при виде сына. – Ты как раз вовремя. Сейчас будем ужинать.

– И тебе привет. – Михаил подошел к ней и чмокнул в щеку. – Ма, сколько раз я просил тебя не называть меня так. – Глядя на нее, он театрально насупил брови. – Ты двадцать лет живешь в России и вроде говоришь на русском. Или забыла, что мне уже девятнадцать лет? А я у тебя все в мальчиках хожу.

– Микеле, даже когда тебе будет сорок, я все равно буду тебя так называть, – улыбнулась мама, направляясь к холодильнику. – Если доживу, конечно.

Светло-голубое домашнее платье подчеркивало ее высокую статную фигуру и удивительно шло к иссиня-черным волосам, собранным на макушке в замысловатый пучок.

– Доживешь, куда ты денешься? – по-доброму усмехнулся Михаил. – Вы, итальянцы, народ крепкий. Впрочем, как и сибиряки. – Вспомнив отца, он поинтересовался: – Батя дома?

– В кабинете, уже минут пятнадцать с кем-то разговаривает по телефону, – ответила она, вытаскивая из закромов продуктового клондайка моцареллу, базилик, который Михаил терпеть не мог, и помидоры. Она промыла овощи и зелень под водой и принялась нарезать томаты и сыр кружочками и красиво выкладывать на тарелке.

Каждый человек по-своему видит окружающий мир. Одни воспринимают его как есть, другие замечают только плохое, а есть те, кто находит прекрасное во всем. Мать Михаила относилась к последней категории людей. Она была эстетом до корней своих волос. Любила красоту во всех ее проявлениях, а наслаждение ею считала смыслом жизни. Когда накрывала стол, старалась сделать это идеально. Приборы, тарелочки, бокалы, салфеточки – только самое лучшее. На ее взгляд, даже простой семейный ужин должен проходить в приятной и красивой обстановке. А если, не дай бог, она замечала, что сын ест без ножа, то реагировала на это как на катастрофу.

«Mamma Mia, Микеле, ты же не пещерный человек, сейчас же возьми приборы», – возмущалась она.

Запах ее любимых духов обволок Михаила, когда он примостился рядом с ней у стола.

– Мама, ну зачем ты кладешь эту вонючую траву? – Он скривился, глядя, как она украшает блюдо зелеными листиками.

– Разве может быть капрезе без базилика? – вопросом на вопрос ответила она и посмотрела на него как на пришельца.

– Ты же знаешь, я его терпеть не могу. – Михаил потянулся, чтобы взять кусочек моцареллы, но получил воспитательный хлопок по руке.

– Марш мыть руки и переодеваться, – тоном, не терпящим возражений, приказала мать.

– Прям уже и попробовать нельзя, – наигранно фыркнул Михаил. – Ну а вопрос-то хоть можно задать? – Он подмигнул ей.

– Dai[2 - Dai – в переводе с итальянского «давай».], – ответила мама.

– Если не секрет, что у тебя готовится в духовке? – Он кивнул на плиту.

– Хм. – Ее вишневые губы растянулись в довольной улыбке, оголив белоснежные зубы. – Твой любимый цыпленок «Парминьяна».

– Я так и знал, – усмехнулся Михаил. – Синьора Габриела, я вас обожаю. – Он обнял ее за шею, звонко поцеловал в щеку и направился к дверям.

– Ужин через десять минут. Попрошу не опаздывать, – прозвучало за спиной.

– Si signora[3 - Si signora – в переводе с итальянского «да, синьора».], – бросил он и вышел из кухни.

Михаил захватил рюкзак из прихожей и, минуя гостиную, где непонятно для кого работал телевизор, направился в свою комнату. Проходя мимо кабинета, он хотел зайти поздороваться с отцом, но, услышав, что тот по-прежнему с кем-то общается по телефону, удалился к себе. Заботливые материнские руки навели порядок в комнате, заправили кровать, аккуратно сложили белье в комоде и вещи в шкафу. Он кинул рюкзак на пол у письменного стола, туда же полетели носки. Избавился от толстовки и футболки, сменил джинсы на шорты и завалился на постель. Закинув руки за голову, Михаил уставился в потолок. «Ехать или не ехать? – вопрос, словно назойливый комар, опять зажужжал в голове. – Ну и задали они мне задачку. Жил себе спокойно, так нет же, надо было госпоже японке влезть со своей рекомендацией».

Подумав о преподавателе, он вспомнил, что так и не закончил рисунок. Осталась буквально пара штрихов. Михаил подскочил с кровати, вытащил из рюкзака блокнот с карандашом и вернулся назад. Устроился поудобнее, опершись на подушку, и принялся за эскиз, напрочь забыв о голодном звере в желудке. На его рисунке госпожа Кисимото выглядела немного иначе, чем в жизни. Она стояла спиной к доске, на которой виднелись иероглифы. Из-под ее короткого платья виднелись изодранные чулки, на ногах – тяжелые армейские ботинки, а длинные волосы разметались в разные стороны. В одной руке она держала старинный револьвер, ствол которого смотрел вверх, и из него тянулась тонкая струйка дыма. Указательным пальцем другой руки она показывала на один из иероглифов.

«Хоть Кей и не подала виду, но наверняка удивилась, когда увидела себя в таком образе», – мысленно усмехнулся Михаил. Прикусив губу от усердия, он продолжал рисовать, не заметив, как пролетели десять минут. Голос матери, донесшийся из кухни, напомнил ему об ужине. Он окинул взглядом законченное изображение госпожи Кисимото, подумав о том, что надо немного добавить теней, сунул карандаш за ухо, телефон и блокнот – в карманы шорт и вышел из комнаты.

Он застал родителей за накрытым столом. В центре него стояло блюдо, на котором аппетитный цыпленок, укрытый толстым слоем пармезана, лежал на подушке из спагетти в томатном соусе. Глядя на кулинарный шедевр, Михаил невольно сглотнул, а голодный звереныш снова громко напомнил о себе. Старики о чем-то беседовали, но, как только Михаил появился на кухне, тут же замолчали. При виде сына мать потупила взгляд, суетливо поправляя тарелки и приборы, а на лице отца появилось выражение, не предвещающее ничего хорошего. Нетрудно было догадаться, кому они перемывали косточки.

– Легок на помине, – сказал Алексей Михайлович. – А мы о тебе говорим.

– Я это понял, – ухмыльнулся Михаил. Он подошел к нему и, глядя в глаза, протянул руку для приветствия. – Надеюсь, вспоминали добрыми словами.

– Разными. – Отец ответил на рукопожатие и кивнул на стул. – Присаживайся, разговор к тебе есть серьезный.

По тону его голоса стало понятно: отец не собирается обсуждать с ним прогноз погоды, внутреннее чутье нашептывало, что речь пойдет об учебе.

«Да что им всем от меня надо? – мысленно воскликнул Михаил. – Может, и правда надо свалить в Японию? Хоть немного отдохнуть ото всех».

– Алекс, ужин остынет, – вмешалась в разговор мать, она взяла его тарелку и стала накладывать еду. – Потом пообщаетесь.

– Ужин подождет, а курица никуда не улетит, – категорично заявил отец, бросив на нее взгляд «дай мужчинам поговорить».

Она послушно замолчала и сердито посмотрела на сына. Тот откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и, вытащив карандаш из-за уха, принялся его теребить.

– Майкл, за те полтора года, что ты учишься в университете, я никогда не интересовался твоей учебой, – начал Алексей Михайлович. – Я думал, ты взрослый парень, и считал это неуместным, тем более ты дал нам слово окончить вуз. Но теперь я понимаю, что ты еще ребенок и за тобой нужен глаз да глаз. Не зря твоя мать называет тебя мальчиком.

Михаил почувствовал, как кровь бросилась в голову. Он непроизвольно стиснул челюсти до скрежета зубов. Он терпеть не мог, когда отец разговаривал с ним снисходительным тоном и называл ребенком.

– Я сегодня был на мероприятии в одном университете. Там было много педагогов, профессоров и прочей преподавательской братии из различных вузов, – продолжил отец. – И там наконец-то я познакомился с деканом твоего факультета. – Он сделал паузу, встал из-за стола и, заложив руки за спину, принялся ходить по кухне туда-сюда, как делал всякий раз, когда разговаривал о чем-то серьезном.

«Так вот в чем дело!»

Михаил бросил взгляд на мать, как будто искал у нее поддержки. Та же нервно постукивала кончиком ножа по столу, наблюдая за мужем.

– Представляешь, Андрей Владимирович кинулся со мной обниматься, когда услышал мою фамилию и узнал, что ты мой сын! – с усмешкой воскликнул отец и, заметив недоумение на лице Михаила, продолжил: – Вот и я опешил. С чего бы незнакомому мужику встречать меня как старинного друга? Естественно, я решил поинтересоваться и сказал: «Вы, наверное, знакомы с моим сыном?» – Отец остановился и снова посмотрел на него. – И ты знаешь, что он сказал?

«Представляю, что он ему наговорил».

Вопрос «что?» в данной ситуации был неуместен. Михаил промолчал и вперил взгляд в свисающий со стола край белоснежной скатерти, повторяя глазами узоры на ее ткани.

– Так вот, твой декан мне ответил: «Знаком – не то слово. Он мне уже как родной. Ваш сын бывает в моем кабинете чаще, чем я сам», – отец сымитировал голос Андрея Владимировича.

«Черт», – мысленно выругался Михаил и посмотрел на отца, тот снова принялся мерить шагами кухню под пристальным наблюдением жены.

Как обычно, в такие минуты Михаилу до дрожи в руках хотелось рисовать. И, хоть это жуть как не понравится старикам, он незаметно вытащил блокнот, положил его на колени и, делая вид, что весь внимание, украдкой открыл чистую страницу.

– К сожалению, на мероприятии у нас не получилось пообщаться, времени не было ни у него, ни у меня, – продолжил Алексей Михаилович. – Мы обменялись телефонами и договорились созвониться вечером.

В то время как отец расхаживал по кухне в спортивных штанах и футболке защитного цвета, воображение Михаила рисовало его в образе босса итальянской мафии. В сером полосатом костюме, черной рубашке и белой шляпе. Михаил так и видел, как отец вальяжно развалился в большом кресле, положив руки на подлокотники, а позади него в образе телохранителя стояла мама. Черный лайковый костюм облепил ее фигуру, шпильки туфель напоминали острые лезвия. В руках она держала меч, который воткнула перед собой в пол. Ее черные волосы рассыпались по плечам, серо-зеленые глаза метали молнии, а воинственный взгляд предупреждал: «Не приближайтесь к моему боссу».

Михаил принялся выводить линии, перенося изображение из головы на бумагу. Он и сам уже сбился со счета, сколько у него было рисунков с родителями. В каких только образах не появлялись они на страницах его блокнотов. У него даже имелась целая серия картинок под названием «Черная лиса», где мать представала в образе женщины-лисы. По сюжету она служила в полиции и вела охоту на серийного маньяка по прозвищу Призрачный Жиль, которого все считали оборотнем, поскольку он постоянно ускользал от нее. Эта не совсем приятная роль досталась отцу.

– Скажу тебе, интереснейшая и очень долгая беседа у нас состоялась.

Алексей Михайлович посмотрел на сына и, увидев, что тот рисует, взревел, как дикий вепрь.

– Майкл, я с тобой разговариваю о серьезных вещах, а ты занимаешься своими художествами! Сейчас же убери! – Он грохнул кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда, а мать от испуга подскочила на стуле.

– Mio Dio[4 - Mio Dio – в переводе с итальянского «Господи».], – пробормотала она, приложив руку к груди. Она посмотрела на сына, прожигая в нем своим взглядом дыру, и возмущенно всплеснула руками. – Ragazzo pazzo[5 - Ragazzo pazzo – в переводе с итальянского сумасшедший парень.].

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 18 >>
На страницу:
7 из 18