666-я женщина Лешего

– Стресс? – удивилась Фелиция. – Какой может быть стресс, если в последние дни я не влипала ни в одну остросюжетную историю. Да и вывести меня из равновесия сложно, я устойчивая к стрессу.

– Был стресс или не было его – тебе лучше судить. Это всего лишь моё предположение. Но факт адаптационного периода твоего организма налицо, а это означает, что в нём произошёл какой-то сбой, возможно, наступило энергетическое истощение.

– И что нужно делать?

– Что делать? – повторил Леший, усмехнувшись. – Для начала нужно почистить рыбу, сварить уху и ублажить пустой желудок – иначе ты можешь снова заснуть мертвецким сном. Будешь спать до тех пор, пока не прибудет егерь и не снимет колдовские чары со спящей красавицы своим волшебным поцелуем.

– Да ну тебя, – пробурчала Фелиция недовольно. – Я ведь на полном серьёзе спросила.

– А если на полном серьёзе, то по возвращении домой нужно проконсультироваться у врача и не зацикливаться на этом вопросе. Иначе можно довести себя до появления настоящего стресса, – ответил Леший поучительно, опуская связку с рыбой на землю.

Затем, поднявшись на крыльцо, поставил удочку в угол, взял посудину под рыбу, сплетённую из мелких прутьев в виде большой тарелки, и вернулся назад.

На этом разговор закончился. Леший принялся чистить рыбу, не обращая внимания на Фелицию, словно её и не было рядом с ним.

Стоять на одной ноге, опираясь на швабру, было неудобно, Сойкина присела на верхней ступеньке крыльца. Некоторое время наблюдала за работой Лешего, отметив про себя, как ловко тот орудует ножом. Потом спросила:

– Это ты меня переодел?

– Нет, ты сама переоделась, – последовал ответ.

– Правда?! – удивлённо воскликнула Фелиция. – Но я ничего не помню. Видать, всё, что я делала, происходило на автомате.

– Как ты можешь помнить, если была всё время в отключке?

– Тогда как… я смогла сама… переодеться в таком состоянии? – спросила Фелиция с недоумением. – Ты меня обманываешь?

– Не больше, чем ты меня, – невозмутимо произнёс Леший. – Счёт один-один.

– Я? Тебя? В чём? – округлила глаза Фелиция.

– Ну, хотя бы в том, что ты большой знаток французских вин.

– Ах, вот ты о чём… Это всё Гром, это он спровоцировал меня на враньё.

– Ладно, чего уж там. На враньё нет пошлины, – улыбнулся Леший. – Я по разговору понял, что у вас с егерем идёт некое состязание в умственных способностях.

– Да, ты правильно подметил, – согласилась Фелиция. – Ещё со школьных времён так повелось. Мы постоянно подкалывали друг друга, глумились, отпускали разные колкости.

– Обычно так бывает, когда один человек неравнодушен к другому, – Леший поднял глаза, скользнул взглядом по лицу собеседницы. – Или я ошибаюсь в своих предположениях?

– Нет, ты совершенно правильно подметил. Витя тогда действительно был влюблён в меня, а я боялась его признания в этом. Боялась, потому что мне пришлось бы разочаровать его отсутствием взаимности. Это стало бы концом нашей дружбы, чего я не могла себе представить. Это всё равно, что потерять брата.

– И ты нашла способ удержания парня на коротком поводке, изображая из себя колючего ёжика, – сделал вывод Леший.

– Наверно – да, поскольку Гром ни разу не осмелился приблизиться ко мне, ближе, чем на шаг. У нас с ним не было ни свиданий, ни поцелуев, – проговорила Фелиция задумчиво и с некоторым сожалением в голосе. – Однако, я никогда не позволяла себе оскорбительных слов в его адрес, даже если его поступок иногда заслуживал резкого осуждения. Возможно, поэтому мы и остались настоящими друзьями по сей день. А школьная привычка ершистого общения у нас так и осталась, как раньше.

Фелиция поймала взгляд Лешего, добавила:

– Сама не знаю, для чего это я сейчас всё рассказываю. Тебе мои откровения, наверно, совсем не интересны.

– Видимо, тебе очень хочется убедить меня, что ты не такая уж неисправимая лгунья, какой предстала в моих глазах, – Леший улыбнулся, затем прояснил ситуацию с переодеванием:

– Переодеть тебя мне пришлось, потому что ты вымазалась с ног до головы, как поросёнок, и вымокла до последней нитки. Я не видел, когда ты рухнула в грязь, и не успел подхватить. Ты шла позади меня. Обернулся я лишь на громкий шлепок за спиной – твоё тело распласталось в грязи. Пришлось отмыть тебя, прежде чем переодеть в чистую одежду.

– Так и тащил меня на гору – грязную и скользкую?

– Не оставлять же тебя в грязной луже, как испорченную и бесполезную вещь, – усмехнулся Леший. – Решил отмыть, просушить – вдруг пригодишься?

Фелиция чуть было не вспылила в ответ на дерзкие слова Лешего, но миролюбивая дружеская насмешка, таившаяся в его взгляде, остудила её эмоции.

– Спасибо, это было очень благородно с вашей стороны, – выразила она свою признательность с нескрываемой иронией.

– Не стоит похвалы, мадам. На моём месте каждый мужчина поступил бы точно также, – ядовито-насмешливо проговорил Леший в ответ. – По-моему, так принято говорить настоящим героям в ваших репортажах?

– А ты язва, – выскочило из уст Фелиции. – Я думала, что человек, много лет проживший в одиночестве – святоша, у него пропадает способность дерзить и надсмехаться. Все его деяния безвозмездны и связаны с любовью к ближнему. Похоже, я глубоко заблуждалась.

– Направляясь сюда, ты, вероятно, предполагала встретить этакого монаха, все дни которого проходят в молитвах и покаянии? – усмехнулся Леший, бросив в плетёную посудину очередную почищенную рыбину, затем снял с прутка последнюю, положил на плаху. – Тебе хотелось услышать от него много мудрых изречений о причинах людских грехов и пороков, о неизбежности расплаты за скверные поступки, покаянии и ещё что-то вроде этого. Не так ли? Чтобы потом написать книгу под названием «Исповедь отшельника»?

Услышав рабочее название своей будущей книги, Фелиция непроизвольно вздрогнула, поразившись проницательности Лешего. Именно такое название витало в её голове.

«Но, как он догадался? И догадка-ли это вообще? Может, Гром что-нибудь ляпнул напоследок? – предположила она. – Хотя я, помнится, не делилась с ним мыслями о книге. А уж о названии точно не было сказано ни слова. Тогда, возможно, я в бреду что-то лепетала о написании книги, а Леший подслушал эту болтовню? Маловероятно. Стоп! А вдруг этот таинственный отшельник обладает уникальной способностью выведывать мысли человека, вводя его в особое состояние, подобно гипнозу? – ужаснулась Фелиция. – Что, если я пребывала во сне вовсе не по причине защитной реакции организма? Вдруг это он принудительно погрузил меня в длительный сон и выудил из меня всё, что хотел?»

От такого предположения она поёжилась, по спине пробежался холодок.

«Несомненно, этот отшельник – колдун. Неспроста же народ окрестил его Лешим, – продолжила размышлять Фелиция. – Он колдун и может сотворить со мной всё, что ему взбредёт в голову. При этом я буду совсем беззащитна, как кролик перед удавом. Вот так влипла! Почему я не попыталась навести о нём справку? Может, существуют и жертвы его колдовских проделок, и я могла бы с ними пообщаться, прежде чем отправляться сюда? Куда подевалось твоё профессиональное чутьё, журналист Сойкина?»

– Что ты молчишь? Я попал в точку? – словно издалека, послышался голос Лешего.

– Ты прав, – не стала отрицать Фелиция. – Узнав о твоём существовании, я заинтересовалась мотивацией, побуждающей человека отказаться от благ цивилизации. По моему убеждению, ни один здравомыслящий человек не отважится беспричинно на такой поступок. Я поняла, что мне выпал шанс пообщаться на эту тему с реальным отшельником, и решила им воспользоваться.

– А тебе не приходило в голову, что я могу оказаться обычным уголовником или маньяком, скрывающимся от правосудия? – спросил Леший. – Судьба на блюдечке преподнесла мне очередную жертву. Позабавлюсь с тобою всласть, как кот с мышонком, а потом убью и закопаю где-нибудь под деревом. И никто, поверь мне, и никогда пропавшую журналистку не найдёт. Как тебе такой вариант завершения увлекательного путешествия?

– Ты так не поступишь.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что ты не маньяк и не уголовник, – заявила Фелиция.

– У меня что, на лице написано об этом? – Леший расправился с последней рыбиной, демонстративно воткнул нож в плаху, уставился на женщину в ожидании ответа.

– Написано, – ответила Фелиция, скорчив на лице подобие улыбки, хотя по телу у неё прокатилась неприятная дрожь. Она впервые в жизни ощутила настоящий страх.

Леший безошибочно уловил в глазах женщины появившийся испуг, но не стал успокаивать.

«Ничего, небольшой испуг пойдёт ей только на пользу. Смиреннее станет», – подумал он, а вслух сказал:

– Пока я хожу к роднику – ты можешь привести себя в порядок и переодеться. Вещи твои из палатки я принёс, рюкзак в доме, за печкой. Швабру поставь на место, я изготовил для тебя удобный костыль. Стоит в углу, у книжной полки.