Жажда и голод

В руке отца зажат, но что ж?
Отец услышал Бога слово.

И верит множество людей,
Что Правда есть, добром их встретит,
Там праведник, а тут злодей,
Но слова Бога не заметят.

Есть только сотни, но для них,
В руках сжимающих кинжалы,
Мои слеза и крик, и стих.
Как много должен, дал так мало.

Они не верят и не ждут,
Но ищут, знают, понимают.
Парит душа без рабства пут,
И руки острый нож сжимают.

Жизнь проживёшь, порою тут,
Надеясь там на милость Бога,
А засчитают пять минут
Свободы – это тоже много…

Вечность выбора

Ну вот, уже желанья измельчали,
Пугают мели больше, чем стремнины.
Теряемся в толпе посередине,
Где выбор перед нами не отчаян.

Где к «хорошо» всё реже «лучше» жмётся,
Но мы-то знаем: «лучше» не бывает.
Сердечко всё стучит, не замирает,
Ну а замрёт – таблеточка найдётся.

Где страсть давать, но с замыслом расчёта:
В грядущем мире воздадут с лихвою.
С зонтом, в галошах, с шапкой меховою
И чтоб в конце веночки – знак почёта.

Самоубийство – грех, но прав ли в споре,
В покое доживающий при этом,
Кто пьёт и ест, и полон Божьим светом,
И копит свет души в сплошном запоре?

Бояться не увидеть результата?
Бояться начинать и ошибаться?
Так нет! Нам умирать, чтоб вновь рождаться.
Пусть после смерти празднуется дата

Не дня рожденья, только расставанья.
Войти пустым в грядущий мир, без злата,
С богатством неисполненных желаний.
Пусть люди скажут: выбор был за нами.

Народ Луны

Тысячелетнею тоской вперёд гоним,
Молясь и радуясь камням Иерусалима,
Сжигаем на кострах, безмолвен, одержим,
Народ уходит через время дальше мимо

Чужих богов, дурных страстей, вестей плохих,
Желаний власти, власти денег, боли сглаза
И языка злословья вонь, и вонь интриг.
Народ Луны. Для всех других всегда зараза.

Он не от мира. Он всегда народ идей.
Он вор – украл, с тех пор гордится первородством.
Он честолюбец до волос своих корней.
Взгляни в глаза его – там море страсти бьётся

О берега чужие. Пришлый он везде.
Он сослан Богом омывать чужие страны.
С тех пор шатается по миру словно пьяный.
Когда встаёт с колен, то, значит, быть беде.

Приходит беден, унижаем и гоним,
С молитвой в сердце и с дырявым лапсердаком
И носом ищет сразу путь в Иерусалим.
Пришёл ни с чем, а получает всё, однако.

А потому к нему и зависть, и слеза
Из глаз огней его катится на дорогу
В огонь костров, где он сгорит во славу Бога,
Но в полнолунье ему снова выползать

И возрождаться, и искать Иерусалим.
Живёт вне времени, пришёл с другой планеты.
И мимо всех уходит в вечность нелюдим.
Вот не дай Бог уйдёт… Так в чём его секреты?

Богатые нищие

Не всякий заметит, не с каждым бывает —
Вдруг спустится чудо, что в небе летает.
Случается чудо билетиком счастья
Да выберет вас из других в одночасье.

Нам чуда, ведь жизнь без него, как без смысла.